«Принцип деятельности нашей экономики — конструирование угроз и их нейтрализация»

Симон Кордонский, научный руководитель Фонда поддержки социальных исследований «Хамовники»: 

— В России нет классовой структуры. Какова послойная структура нашей реальности? Есть промысловое ядро. Промысел — это искусство выживания: люди стремятся выживать, и для этого им приходится промышлять. И работают они не на рынке, а в особой экономике — ресурсной, где база — это система распределения и перераспределения ресурсов. 

У советской власти распределялось все. У нас есть финансовые и природные ресурсы, которые национализированы государством. Сейчас государство стремится полностью национализировать и информационное пространство. 

Между промысловым ядром, в котором живет большая часть населения, и собственно ресурсным государством, есть пограничный слой — люди в погонах, которые пресекают попытки распределяющих ресурсы брать «не по чину». 

Есть первый пограничный слой, отделяющий ресурсное государство от внешнего мира. Там обитают системные либералы — сислибы, люди, которые применяют теорию рынка и демократии к отечественной реальности. Вы это видите каждый день — по интенсивности разного рода реформ. Съездит кто-нибудь из чиновников за границу, посмотрит, как там что-то организовано, и потом приезжает к нам и пробивает очередную реформу. Ее результаты — а реформ было уже более 50 — вы переживаете на самих себе. 

Чиновники — люди, которые считают, что Россия окружена явными и потенциальными врагами, которые представляют угрозу государству. Слышали про термин «Остров Россия»? Он родился в окружении (бывшего главы РЖД Владимира) Якунина, у которого есть огромный исследовательский центр. Они выпустили шеститомник, в котором говорится, что весь мир ополчился на нашу страну, и мы должны нейтрализовывать все эти угрозы.

Системные феодалы, которые обитают в пограничном слое №2, обеспечивают защиту и получают ренту от нейтрализации потенциальных угроз. При внешней угрозе появляются военнослужащие, при внутренней — полиция и Росгвардия, при медицинских и биологических — Роспотребнадзор. Всего нас примерно 40 таких контор.

Промысловики — люди, которые стремятся выжить за счет личной активности и использующие для этого доступные им ресурсы. Те же «гаражники» или люди, которые живут извозом — от таксистов до дальнобойщиков.

Соответственно, возникает следующая социальная структура:

Первый столбец — специалисты по загранице, обученные по импортным стандартам, которые исповедуют теорию рынка и демократии. Это наши граждане, которые поучились на Западе, получили MBA, полюбили какую-то теорию и здесь ее исповедуют, считая, что в нашей стране несовершенный рынок. Наши очень богатые люди называют их «дятлами» — их держат, чтобы они приводили документацию в вид, понятный иностранцам. А дятлы — потому что они все время долбят, что в нашей стране все неправильно. 

Есть картина мира «дятлов». У них есть теория рынка, и есть несовершенный рынок. Государство для «дятлов» — это административно-командная система плановой экономики. Пограничный слой — это коррупция, а промысловое ядро для них — это феномены, описанные де Сото (перуанский экономист, который занимался исследованием того, как люди выживают в условиях перехода к рынку в Латинской Америке).

Системные либералы. Внешний мир для них — системный рынок и демократия, образец для подражания. Государство для них — институт, ограничивающий рынок и демократию, оно плохое и несовершенное. Пограничный слой №2 — преступники и коррупционеры. Сам термин теневой экономики возникает, когда системные либералы начинают анализировать промысловое ядро.

Чиновники. Внешний мир для них — враги и источник угроз, системные либералы — агенты влияния. В пограничном слое №2 обитают оборотни в погонах и при чинах. Промысловое ядро для чиновников — это криминальная экономика. 

В каждом случае это своебразная картина мира, которая существует вне зависимости от нас. Она ни плоха, ни хороша, она просто есть. И мы живем в стране, в которой существуют одновременно пять картин мира. Естественно, они противоречат друг другу и конфликтуют, но поддерживают некоторую форму социальной стабильности. Правда, не гарантируя развитие. То есть мы живем в мире, в котором картины мира не пересекаются. 

Они существуют, потому что мы конфликтуем с носителями другой картины мира. Например, говорим о борьбе с коррупцией, но в рамках такой социальной структуры коррупции как института нет вообще — есть разные формы перераспределения ресурсов. Но в то же время коррупция как институт существует, потому что борьба с ней — весьма доходный промысел. И появляются специалисты по борьбе с коррупцией: когда нужно «перепилить» ресурсы, возникает концепция коррупции и ее перераспределение через людей в погонах к какой-то другой социальной группе. 

Проблема в том, что у нас у людей зачастую нет однозначного определения статуса. Например, я пенсионер по возрасту, бюджетник, поскольку работаю в Высшей школе экономики, и лицо свободной профессии, поскольку иногда получаю гонорар.

Любой человек у нас определяется в нескольких системах координат. Иначе не прожить. Это пространство возможностей, где нужно крутиться. 

Я противопоставляю ресурсное государство с сословной социальной структурой и нынешнее государство с классовой социальной структурой. 

Сословия — это группы, созданные государством для нейтрализации угроз и справедливого распределения ресурсов. Сословия в нашем обществе либо созданы заново (как государственные и гражданские служащие), либо унаследованы от Советского союза — пенсионеры и бюджетники, и сейчас у нас идет активная ликвидация бюджетников. Те, кто работает в вузах, перешли на контракты — значит, лишились льгот, которые давал статус бюджетника. 

 

Чем отличается рыночная экономика от ресурсной? 

Основа функционирования рыночной экономики — цена денег, ставка банковского процента. Есть Федеральная резервная система, которая продает доллары системным банкам по одной цене, а те продают их розничным банкам по другой. Определяя ставку процента, ФРС либо разогревает экономику, снижая цену денег, либо остужает ее, увеличивая ставку.

Принцип деятельности рыночной экономики — оценка рисков и риски на рынке: ты или рискуешь и можешь проиграть, или просто потребляешь. В ресурсной хозяйстве основа функционирования — это норма отката при распределении ресурсов.

В политэкономии есть иллюзия, что ресурсы можно распределять бесплатно, и социалистическое государство к такому и стремится. Но так не бывает: очень много конкурентов, и возникает административный рынок, на котором торгуется распределяемый ресурс.

Норма отката меняется в зависимости от интенсивности репрессий: чем жестче репрессии за неправильное распределение, тем меньше норма отката. В сталинские времена репрессии были жесткие, и она не превышала, как говорят, 10%. Сейчас у нас репрессии ситуативные, и норма отката доходит до 70%. Потому экономика и стагнирует. 

Принцип деятельности нашей экономики — конструирование угроз и их нейтрализация. Но это происходит не только в нашей системе, а везде, где есть корпорации. У нас это просто встроено в систему распределения ресурсов. Чем занимается низовой чиновник муниципалитета? Пишет бумажки, в которых говорит о безработице. Возникает угроза социальной стабильности. Поэтому дайте ресурсы на службу занятости, чтобы не было потрясений. Если ты не создал угрозу, ты не получишь денег.

Процедура «сколько кому положено из какого бюджета» совершенно непублична и составляет основу нашей бюджетной политики. Человек, который распределяет эти ресурсы, является ключевым звеном: как договоришься, столько тебе и достанется. Поэтому есть публичные и непубличные процедуры перераспределения между другими сословиями. Третья процедура — сословная рента. По закону сословия не иерархизированы, непонятно, где главнее военный, а где — прокурорский. Иерархизация происходит неформально, она фиксируется тем, кто кому сколько выплачивает откат. Выплата ренты — это клей, который склеивает нашу социальную систему в целом. Поэтому Яровая совершенно права, когда говорит: «Если посадим, то система развалится». 

Примерно 15 лет мы жили без внешних угроз — не с кем было воевать. Но в таких условиях механизм нейтрализации угроз начинает прокручиваться. Поэтому объединенными усилиями разных социальных групп был воссоздан внешний враг и появились ресурсы на его нейтрализацию. Когда на Кавказе что-то взорвалось — это сигнал Москве, что бабки кончились. Или ученые периодически обнаруживают очередной метеорит, который летит к Земле. Значит, нужно выкроить ресурсы на большие ракеты, которыми этот метеорит можно будет отклонить. Если посмотреть на информационное поле с этой точки зрения, то вы увидите очень интересные вещи. 

Социальное положение задается двумя координатами — принадлежностью к сословию и тем, какое сословие этот гражданин обеспечивает или обслуживает. Врач кремлевской поликлиники — бюджетник, который обслуживает государственно-гражданских служащих высшего уровня. Он отличается от врача в районной больнице. 

Мы взяли простейшую классификацию: власть, народ, активное население и маргиналы.

Власть — это государственно-гражданские служащие трех категорий. Федеральные и региональные, дипломаты, муниципальные служащие, военные, правоохранители, судьи, депутаты, казаки, руководящие работники госкорпораций и компаний с госучастием. По доле населения это... 

Тип их дохода: жалование, премии, административная рента, различные компенсационные выплаты... Итоговая сумма получается по меньшей мере на порядок больше, чем оклад. Административная рента — это доходы, связанные непосредственно со статусом, с наличием кабинета. 

Народ: бюджетники, работающие по найму, пенсионеры, инвалиды, легальные безработные, получающие пособие. Их доход: пенсии, зарплата, пособия, статусная рента, стипендии. 

Активное население. Здесь сложности, потому что по статистике рыночный доход и гонорар не различаются. Для Росстата предприниматели и проститутки — одна социальная группа. Как и священнослужители — тоже люди, работающие за гонорар. 

Последняя группа — маргиналы. Судимые, подследственные, находящиеся на УДО, служащие армии по призыву, алкоголики, бомжи, мигранты, воспитанники детдомов. Тип дохода: паек, пайка, подаяние, рента от криминального статуса, ситуативные доходы от маргинальной занятости.

Чего ждать самозанятым

Заметьте, в этой социальной структуре нет места для самозанятых. Само их существование — а это от 20% до 40% активного населения — противоречит разделению на власть, народ и маргиналов. Самозанятые — это непонятно кто. Поэтому два-три года назад президент в послании сказал о самозанятых и поручил определить их социальный статус. Поскольку эти слова совершенно непонятны чиновнику, они занялись определением фискального статуса самозанятых.

Часть людей уже пошла на это — зарегистрировались и платят. Предполагается, что самозанятые находятся вне рынка и платят какой-то оброк за включение в государственную машину. Способы ухода? Раньше сидели в гаражах, а сейчас строят особняки, и при них сразу — работные избы. Жизнь распределяется по четырем точкам: дача, гараж, погреб и городская квартира. В каждой возникает своя экономика. Попробуй засеки. Только через «стук».

Государство и стимулирует сейчас, чтобы люди друг на друга стучали, что у них есть доходы. У финансовых и политических чиновников есть ощущение, что у населения очень много денег. Как бы их изъять? Само существование этого объема — на счетах и в кубышках триллионы рублей — и приводит к угрозе социальной стабильности. Налоги на самозанятых и другие меры — попытка изъять эти деньги, они ведь создают угрозу инфляции.

Производство или промысел? 

В России нет производства. Все ресурсы мы не производим, а добываем. У нас есть металлургический, нефтяной, газовый, банковский промысел. Банки — это финансовый промысел. У любого банка минимум три типа отчетности: по международным стандартам, для ЦБ и для себя — главная. 

Как устроено наше производство, почему в нашей стране не приживаются технологии? Когда купили технологию ВАЗа, мы ее освоили, но потом разбили на технические элементы, и появились специалисты по колесам, раме, системе зажигания. Эти люди имели доход со своей части. Технология исчезла, разбилась на совокупность техник и людей, которые специализировались на этих техниках и имели с нее доход. Любая технология, хоть ракетная, разбивается у нас на совокупность технических операций. В нашей социальной структуре капиталистическое, рыночное производство оказывается невозможным. Представьте, что исчезли люди, которые владеют этими техниками. При социализме была такая категория — слесарь-сборщик 7-го разряда. Они могли пить месяц, но выходили на два дня на работу и завершали производство изделия.

Не надо слов «феодально-ремесленная экономика» — у нас наша экономика. Понятно, что мы в ж*пе, но ж*па-то своя. 

Наша страна, реальность очень сложно организована и непроста. Наша социальная структура — это сложнейшее устройство, связанное с распределением и перераспределением бюджетных ресурсов.

Текст написан на основе выступления Симона Кордонского в Ельцин Центре. Материал подготовил Андрей Пермяков / DK.RU.