«Инструмент подрыва. Делегитимизация Ельцина может привести к делегитимизации Путина»

Илья Яблоков, историк, медиаэксперт, лектор Университета Лидса (Великобритания):

— Что такое теории заговора и как они могут помочь нам понять политические процессы в постсоветской России? Это определенная интерпретация событий, происходящих вокруг или происходивших в истории, за которыми видится некая тайная сила. И это тайное общество стремится увеличить свою власть, стать еще более влиятельным. И в результате этого заговора жизнь вокруг становится хуже. 

В России конспирология — это полезная и чрезвычайно популярная форма интерпретации реальности. Конспирологии и теории заговора цветут там, где нет прозрачности политических, экономических и социальных процессов. В России законы все-таки работают хуже, чем неформальные связи, а где есть неформальные связи и сговоры, автоматически появляется конспирологическая интерпретация — какие-то действия были сделаны не очень честными на руку людьми. 

Конспирологией проникнута наша культура. Несколько лет назад появился прекрасный мем: Борис Ельцин на машине времени посадил своего клона Алексея Навального в качестве главного оппозиционного лидера. 

Но помимо того, что есть трагичные и смешные вещи, надо попытаться понять, что такое конспирология с точки зрения науки. Как наука помогает объяснить нам, что такое теория заговора, почему она настолько популярна и что с ней делать? Потому что если люди постоянно будут верить исключительно в теории заговора, мы, боюсь, не очень далеко продвинемся вперед как цивилизация. Благодаря достаточно активным исследованиям, в последние 30-40 лет ученые, прежде всего американцы и британцы, установили, что теории заговора — это на самом деле не что иное, как попытка понять мир.

>>> Читайте также на DK.RU: Билл Гейтс, чипизация и мировое господство Китая. Откуда берутся конспирологические теории

Теории заговора как объект исследований появились в американской интеллектуальной традиции как ответ на гонения либералов, левых и интеллектуалов, которые не соглашались с сенатором Джозефом Маккарти, всюду искавшим советских шпионов. Левые настолько испугались популизма праворадикального Маккарти, что увидели в его антисоветской конспирологии большую опасность для США, где привыкли все решать путем компромиссов.

Проблема в другом. Интеллектуалы начали размышлять об опасности конспирологии так, что она не может быть чем-то здоровым. Появляется термин «параноидальный стиль мышления»: если человек интерпретировал мировые процессы как заговор тайной группы, на него навешивали ярлык психологически нездорового. То есть, по мнению исследователей 50-60-х годов, психологически здоровый человек просто не может верить в заговоры. 

А в 90-е произошло переосмысление теорий заговора: в мировой культуре стало очень много конспирологического контента. Все мы с большим удовольствием смотрели сериал «Секретные материалы», это была важная часть культурного кода. Таких «Секретных материалов» стало много в фильмах, книжках, музыке. С этим надо было что-то делать, и политологи и культурологи придумали новый подход к теориям заговора, которые объясняют: на самом деле это интересный, порой странный способ [интерпретации реальности].

Люди, которые начинают размышлять с точки зрения конспирологии, «кому выгодно то или иное событие», на самом деле пытаются понять для себя и проанализировать тот сложный мир, в котором они живут. Просто подумайте, что в 90-е мы начали жить в глобальном мире. Каким образом начали работать финансовые или политические структуры? 

Человеку, который потерял дом в результате финансового кризиса 2008 г., спровоцированного банковской системой, нужно понять, что к этому привело. Точно так же человеку из Иркутской области нужно понять кризис в России 2008-2009 гг. 

Здесь конспирология выполняет функцию терапии, объясняет сложные процессы простыми концепциями. Например, в этом виноваты капиталисты, или Ротшильд, или Обама. 

С другой стороны, теория заговора может быть способом увеличения определенного, странного знания о реальности и таким образом ощущения себя как более продвинутого в том, что происходит вокруг. 

Марк Фенстер, написавший прекрасную книгу про американскую культуру заговора, удачно применил концепцию популизма, разделения общества на два лагеря: опасного «другого», у которого в руках сосредоточена власть, и честного правильного народа, у которого власти нет. 

Он предложил смотреть на теории заговора как на способ политической борьбы и способ лишения политического актора легитимности. Таким образом, теории заговора становятся очень понятным инструментом политической борьбы. То есть мы производим некую теорию заговора не только для того, чтобы объяснить действия определенного политика, но еще и чтобы подорвать его легитимность в глазах общества. И таким образом мы взращиваем свою собственную популярность и разрушаем целые политические движения, обвинив их в участии в заговоре.

>>> Читайте также на DK.RU: Андрей Бриль: «Перемен не будет до смены поколений. Надо дать дожить тем, для кого СССР неприкасаем»

Когда мы начинаем думать о российской конспирологии, чаще всего у нас возникает образ некоего конспирологического Запада, который постоянно пытается вставить нам палки в колеса и подорвать нашу идентичность. Корни этих традиционных интеллектуальных дебатов в России уходят в 19-й век, когда и начинается спор западников и славянофилов о том, что такое русская идентичность. 

Условные западники и условные славянофилы пытаются выстроить национальную идентичность через эту дихотомию: что такое Россия и что такое Запад. Здесь мы приходим к событиям 1991 г.: весной был проведен референдум, на котором большинство формально проголосовало за сохранение СССР. Но поскольку Советский Союз последние два года находился в не очень здоровом состоянии, было сложно контролировать процессы, референдум не мог спасти ситуацию. Поэтому Михаил Горбачев запланировал подписание нового союзного договора в августе 1991 г. Именно этим объясняется появление ГКЧП, который пытался остановить переподписание союзного договора.

Но некая демократическая оппозиция все-таки смогла отстоять достижения перестройки и победить консервативный блок, члены ГКЧП были арестованы. Начался процесс турбулентности в рядах политического истеблишмента, и в результате в декабре 1991 г. лидеры Украины, Белоруссии и России нашли формат, как составить документы так, чтобы формально СССР перестал существовать.

Но практически сразу же среди тех, кто не очень хотел развала СССР, начинают появляться различные теории заговора. Что Ельцин действовал в качестве шпиона западных сил или что Горбачев сам был заговорщиком, который все подстроил и развалил Советский Союз. Было очень много факторов. 

Конспирология берет эти разрозненные факты, чтобы собрать их воедино, и складывается очень четкий, понятный конспирологический нарратив произошедшего в 1991 г. И он становится все более популярным, потому что начинают возникать дальнейшие интерпретации событий перестройки, 1991 года и постсоветского периода. 

Думаю, каждый слышал про план Даллеса: якобы американская разведка разработала тайный план по развалу моральных качеств советского гражданина. Уже доказано, что это подделка. Но параллельно с ним появилось еще несколько подделок, которые говорят примерно о том же: СССР был подвергнут подрывным действиям западных разведок. Об этом якобы говорила Маргарет Тэтчер в ноябре 1991 г., почему-то на конференции американских нефтяников в Хьюстоне. Простая проверка показывает, что Тэтчер там никогда не была. Этот текст появился исключительно усилиями анонимных российских авторов. Но если человек верит в конспирологию, он не поверит открытым источникам и будет копать дальше. 

Развал СССР как теория заговора

События 1991 года — сложная тема, совершенно не отрефлексированная. Спустя 30 лет хочется понять для себя, что случилось: начало новой эпохи, нового государства, политической системы или это все-таки искусственное событие, неважное с точки зрения символичности. 

У нас есть две традиционные популярные интерпретации того, что случилось в 90-е. Первая: ГКЧП, консервативные силы решили повернуть вспять события последних лет перестройки, закончить либерализацию и ввести подобие диктатуры, а Борис Ельцин и другие вышли на баррикады рядом с Белым домом и отстояли свободу.

Другая, не менее влиятельная интерпретация событий августа 1991 г.: Борис Ельцин, начав развал страны, продолжил этот процесс в декабре, подписав Беловежские соглашения. То есть он якобы участвовал в заговоре против советского народа и государства, великой державы, которая противостояла Америке, и является негативным лидером процессов демократизации конца 80-х, которые и привели к 1991 г., и таким образом 1991 г. стал самым трагичным моментом в истории. Второй вариант достаточно популярный, но недостаточно отрефлексированный. 

Самое важное с точки зрения нарратива, что в 1991 г. произошел заговор, был импичмент Ельцину в 1998-1999 гг. Была серьезная баталия, в итоге которой Ельцин побеждает, но эта тактическая победа для политической традиции России сыграла печальную роль. Один из лидеров импичмента Виктор Илюхин в 1991 г. объявил импичмент Горбачеву, а в 2011 г. объявил импичмент уже Путину — с формулировкой, что все три лидера подрывают обороноспособность России. 

Если смотреть на самый успешный момент в политической биографии Илюхина, мы увидим, что он создает рамку обсуждения событий 1991 г. как заговора Ельцина и Горбачева против русского народа. То есть политик, якобы представляющий интересы народа, выходит на политическую трибуну и открыто объявляет Ельцина заговорщиком. В чем его обвиняли?

• Развал СССР
• Разгон ГКЧП и расстрел Белого дома в 1993 г.
• Развязывание войны в Чечне
• Ослабление обороноспособности
• Геноцид русского народа

Как раз с геноцидом Виктор Илюхин попал впросак. В политологии концепция геноцида — довольно мощная вещь. Если нация утверждает, что ее кто-то пытается уничтожить полностью, она таким образом символизирует свою слабость, потому что подтверждает, что есть более сильный соперник, который пойдет на все, чтобы ее уничтожить. 

С российской национальной идеологией этот трюк не прошел. Как можно уничтожить нацию, которая управляла половиной мира? Культ Победы, культ сверхдержавы — это не прошло. И это доказано цифрами: из всех пунктов обвинений против Ельцина за геноцид проголосовало меньше всего депутатов. Больше всего проголосовало за пункт по обвинению в развязывании войны в Чечне, и Ельцин чуть не проиграл — это была его огромная политическая ошибка. Дальше во всех пунктах обвинения мы видим, как красиво Илюхин представляет конспирологию: что народ выступает против заговорщика Ельцина, потому что он в 1991 г. не имел права подписывать документы в Беловежской пуще и совершил преступление с точки зрения советского законодательства.

И в действительности Илюхин был недалек от правды: сами участники признавались, что боялись быть арестованными. Цепляясь за этот факт, Виктор Илюхин излагает красивую, драматичную и конспирологичную историю первых постсоветских лет.

Те, кто объявил импичмент, проигрывают, но эта история имеет далеко идущие последствия: теория заговора начинает использоваться в политических баталиях как инструмент подрыва легитимности властей.

В середине 2000-х в России начинается культ возвращения к советскому, отчаяния по поводу того, что случилось в 1991 г. В 2005 г. есть история с путинской цитатой про величайшую геополитическую трагедию XX века — крушение Советского Союза. И начинается мифологизация, которая замещает ту самую триумфальную традицию, что в 1991 г. случилась демократическая революция, и наступает более консервативный подход, что на самом деле не случилось ничего хорошего.

Принстонский антрополог Сергей Ушакин обозначил эту традицию создания национального сообщества как «патриотизм отчаяния». Мы выстраиваем общество не на том, что гордимся триумфами, на основе того, что печалимся об утрате определенных вещей. И параллельно возникает второй процесс, который включает в себя конспирологию в рациональном ключе: все — пиар, всем можно управлять и манипулировать, есть люди, манипулирующие сознанием, которые легко могут достичь той или иной цели. Здесь возникает довольно трагичный для современной России ментальный интеллектуальный тон: все перестают верить всем, все считают, что «что-то за этим кроется». Это итог в том числе интеллектуальных попыток осмыслить события 1991 г. и придать условной конспирологии нормальный мейнстримный характер.  

В 2010-х мы видим зарождение целого поколения блогеров-антизападников, которые формируют контркультуру, которая постепенно заходит на ТВ и становится во многом доминирующей.

Но в этих блогерах интересно не только то, что они используют конспирологию. Когда историк Николай Стариков начинает обвинять Ельцина в заговоре, он очень быстро откатывает назад, потому что делегитимизация Ельцина может привести к тому, что через несколько итераций будет произведена делегитимизация российской власти, потому что Владимир Путин получил власть из рук Ельцина. 

Миф о 1991 г. как о триумфе демократической России во многом неуспешен. Образ сгоревшего Белого дома в 1993 г. и готовность Ельцина [применять силу] победил и был превращен в элемент политических баталий и конспирологии против Ельцина.

Мы постоянно находимся в неотрефлексированной реальности. Нам еще много предстоит проанализировать, чтобы понять, как работает российская политика и как в ней живут такие странные, но порой полезные для понимания реальности теории заговора. 

Как усомниться в теориях заговора

Как только в дело включаются деньги и чья-то прибыль, всегда будут люди, которые говорят, что за этим есть чья-то финансовая выгода.

В наше время, когда идет огромная волна непроверенного контента, быть критически мыслящим очень важно. Смотреть источники информации, кто и что утверждает, на чем все это основано.

Но спорить с конспирологами онлайн я бы не рекомендовал. Если есть возможность, лучше спорить офлайн и пытаться показать иную сторону. Нужна очень хорошо проработанная методика, чтобы заставить человека посмотреть на вещи иным образом.

Конечно же, российское общество еще находится под влиянием антизападной пропаганды, волны 2014 г. Но она не может постоянно работать. Нужно постоянно усиливать сигнал, чтобы люди находились под ее влиянием. Как только сигнал ослабевает, люди начинают искать альтернативные источники. Они уже прониклись такого рода мышлением. Не факт, что люди, которые были в 2014 г. антизападно настроены, сегодня остаются такими же. Они могут быть сторонниками вполне себе иной позиционной конспирологии. 

Конспирология помогает перенести ответственность с собственных действий на действия другого человека, более сильного, влиятельной партии или тайной организации, которая что-то делает.

Российской культуре заговора, как и американской, свойственна конспирология, которая вращается вокруг идеи о том, что Россия является ключевым центром мировой цивилизации, обладает уникальными знаниями и поэтому постоянно подвергается действиям вражеских сил. Через эту призму в медиапространстве появляется огромное количество других теорий заговора, антизападных и антикремлевских.  

Но конспирология универсальна: теории заговора регулярно появляются и в России, и в других странах. Очень важно, когда в обществе есть стабильно работающие институты, к примеру, выборы, когда есть возможность проговаривать проблемы и решать их еще на низовом уровне.

Теория заговора — это естественная реакция человека на сложность этого мира. Тот факт, что достаточно большое количество людей начинает плодить эти теории и публиковать их — в ситуации, когда каждый может стать медиа, это неизбежно. На каждого ярлык «проверено» не навесишь.

Здесь скорее нужен низовой подъем с точки зрения медиакомпетенции и медиакритики, чтобы люди критично воспринимали информацию. Когда вы и человек рядом с вами будете понимать, что такое факт, как его найти и проверить, большинство людей задавит конспирологическую массу. 

Текст написан на основе выступления Ильи Яблокова в Ельцин Центре