Олег Гощанский, КПМГ в России и СНГ: Отсутствие сырья не повод для прозябания

Компания КПМГ совместно с РСПП во второй раз изучила факторы инвестционной привлекательности регионов, опросив западных бизнесменов как с позитивным, так и с негативным опытом ведения дел за пределами Садового Кольца. Олег Гощанский, председатель правления, управляющий партнер КПМГ в России и СНГ, сконцентрировал внимание «Делового квартала» на ключевых положениях исследования.

Первый аналитический отчет КПМГ и РСПП «Оценка инвестиционного климата российских регионов глазами иностранных инвесторов» три года назад базировался на мнениях бизнесменов, размещающих капитал по всему миру. В итоге были сформулированы рекомендации для региональных властей, позволяющие преодолеть разрыв между ожиданиями инвесторов и реальным положением дел на местах. В исследовании 2013 г. эта линия продолжена — но теперь уже с учетом выполнения рекомендаций 2010 г. в регионах, взявших подходы КПМГ на вооружение.

Инвесторы ставят на «мягкое»

Исследование КПМГ и РСПП должно воодушевить те регионы, где нет ни нефти, ни газа, ни больших объемов квалифицированной и дешевой рабочей силы. Губернаторы таких областей не могут по мановению руки регулировать так называемые «жесткие» факторы инвестиционной привлекательности — объем природных ресурсов, подготовленной инфраструктуры, менять географическое положение, но им подвластны «мягкие» факторы. Опыт КПМГ показывает, что прямые иностранные инвестиции (ПИИ) идут в те города и области, власти которых ищут баланс между интересами региона и бизнеса, создают агентства поддержки инвесторов и дают им финансовые, налоговые льготы, в которые не зашиты скрытые обяза­тельства.

Данные о распределении ПИИ свидетельствуют, что наиболее значительные объемы идут в регионы, отличающиеся именно наличием вы­игрышных «жестких» факторов, — в Москву и Московскую область (финансовый и логистический центр, крупнейший потребительский рынок), Сахалин (углеводороды). Регионы, умело использующие «мягкие» факторы (Калужская область, Татарстан), не могут соревноваться по объему ПИИ с той же Москвой или Сахалином. Не говорит ли это о преувеличенности значения «мягких» факторов?

— Наличие «жестких» факторов — это безусловное преимущество региона в глазах любого инвестора, но это вовсе не значит, что регионы, которые ими не обладают, должны поставить крест на привлечении инвестиций. Более того, на мой взгляд, выбора здесь нет: развивать мягкие факторы — это обязанность региональных властей.

Сегодня демографический вопрос в России стоит очень остро: в некоторых районах Сибири плотность населения меньше одного человека на квадратный километр. При этом геополитические изменения, которые происходят в мире, а именно усиление роли соседнего Китая, ведут к ужесточению борьбы за земли, воду, лес и другие природные ресурсы. В этом контексте для России критически важно, во‑первых, чтобы население распределялось по всей территории страны, пригодной для жизни, а во‑вторых, чтобы уровень этой жизни был удовлетворительным.

Регион, который находится в невы­игрышной позиции с точки зрения наличия «жестких» факторов, вынужден работать над своей конкурентоспособностью, чтобы улучшить уровень жизни людей. Этого невозможно достичь без умного экономического развития, которое, в свою очередь, невозможно без инвестиций: как российских, так и международных.

КПМГ совместно с РСПП впервые представили исследование инвестиционного климата в конце 2010 г. Тогда оно было сфокусировано именно на регионах, у которых нет запасов природных ресурсов, поскольку понятно, что международные компании, занимающиеся разработкой и добычей природных ресурсов, заинтересованы в инвестициях в Россию. Такие компании, как BP, Shell, ExxonMobil, Total, не могут пойти в страну, где нет нефти. Им для развития нужны именно те участки планеты, где она есть.

Другое дело регионы, где нет природных ресурсов, инфраструктуры, выгодного географического положения, — им остается либо прозябать, либо работать над «мягкими» факторами. Кто‑то может сказать, что они не могут соревноваться с такими регионами, как Москва, Сахалин и т. д. Ретроспективно у нас действительно нет в стране региона, который бы вышел за пределы текущей парадигмы экономического развития страны и ввел новый существенный фактор инвестиционной привлекательности, стал конкурентоспособнее на международной арене, чем сырьевые регионы или столицы. Но это не значит, что это невозможно и что к этому не надо стремиться.

Посмотрим на Калифорнию 100‑летней давности. Тогда мало кто мог предположить, что возникнет такой феномен, как Силиконовая долина, будут привлечены огромные инвестиции, а крупнейшие мировые компании будут работать и платить налоги именно там. Комментируем ситуацию сейчас: да, конечно, экономика Татарстана не соревнуется по объему иностранных инвестиций с Москвой. Но фокусировка на «мягких» факторах как раз и позволяет выходить в лигу чемпионов и начинать соревноваться. Другой пример — Лас‑Вегас, туристический кластер, построенный посреди пустыни. Есть пример Южной Кореи, Сингапура и прочие. Весь вопрос — в стратегии, в приоритетах, в балансе «формы» и «содержания», о которых мы пишем в исследовании.

Из года в год среди самых «мягких» регионов, успешно привлекающих ПИИ, называют Калужскую область. Возможно, эти достижения связаны с личностью губернатора Артамонова и не могут быть признаны как модельные (просто потому, что не все губернаторы такие, как Артамонов)? Нельзя же его «клонировать», то есть навязывать другим руководителям его персональную стратегию успеха?

— Вне всякого сомнения, достижения регионов напрямую связаны с личностью губернатора. Исторически парадигма властно‑социальных отношений у нас такова, что роль ключевого человека в регионе — губернатора — колоссальна. Если что‑то для губернатора не является приоритетом, это не будет являться приоритетом для всей его команды, просто потому, что система мотивации и поощрения выстроена согласно его приоритетам. Люди будут работать в рамках тех приоритетов, которые для себя видит губернатор. По этой причине, если инвестиционный климат является приоритетом для губернатора только на бумаге, но не на деле, хорошего инвестиционного климата в этом регионе не будет.

Персональные стратегии успеха, конечно же, важны, поскольку это ролевые модели. Однако в стране, где такие просторы, такой климат и такая инфраструктурная ситуация, единичных персональных стратегий недостаточно, критично важна система — система развития, мотивации и подбора этих людей, критерии оценки и т. д. Если человек не на своем месте, то ему будет сложно развить регион.

Губернаторы — это те же управленцы, но с политической нагрузкой. Конечно, это люди, уже добившиеся в своей карьере существенных результатов. Тем не менее, им, как и всем управленцам, нужно постоянное развитие, новые системные знания в области управления, дополнительное образование. Если мы посмотрим на корпорации, у них всегда есть программы по развитию менеджерского состава и их лидерских качеств. В КПМГ, например, такая программа направлена на раннюю идентификацию людей с быстрой карьерной историей, для того чтобы развивать их по специальной усиленной программе. Это работает с начального управленческого звена и доходит до партнеров. В масштабах страны такие программы тоже постепенно появляются, для губернаторов устраиваются тренинги и мастер‑классы. Также в государственный аппарат привлекается все больше управленцев из бизнеса.

В исследовании вы констатируете, что каждый седьмой иностранный инвестпроект в регионах был остановлен из‑за коррупции. Но вы мало что советуете в качестве прикладных инструментов минимизации коррупции. Какие действия региональных властей, по вашему опыту, являются наиболее действенными с этой точки зрения?

— Проблема коррупции настолько серь­ез­на, что требует отдельного разговора. В контексте ПИИ коррупция оказалась значительным барьером для 40% иностранных компаний, планирующих инвестиции в России. По словам инвесторов, власти региона зачастую ожидают от них дополнительных вложений в экономику региона, даже когда для этого нет экономического обоснования. Часто получение налоговых льгот увязано с выполнением дополнительных требований, что заставляет инвестора с опаской относиться к подобным инициативам (иногда власти даже пытаются диктовать фактический размер инвестиций компании в соответствии со своими планами социального развития региона).

На мой взгляд, сегодня все, включая президента, понимают, что решение коррупционного вопроса — это ключевая задача российской экономики. В Индексе восприятия коррупции, составленном международной общественной организацией Transparency International по итогам 2012 г., наша страна заняла 133‑е место из 176. Безусловно, для любого, а тем более иностранного инвестора это тревожный сигнал. Поэтому, если привлечение инвестиций является приоритетной задачей для губернатора, он обязан обеспечить прозрачные условия в регионе. Причем следует иметь в виду, что когда численность инвесторов ограничена, контролировать проекты проще; чем больше приток инвестиций, тем больше возможностей для коррупции. Как это исправить? Ответ, на мой взгляд, одновременно очень простой и очень сложный — не воровать.

Перевести регионы с дотационных рельсов

Федеральные власти признают противоречивый характер сегодняшней трансфертной политики: губернаторам дотационных регионов зачастую выгоднее получать трансферты из Москвы на покрытие бюджетного дефицита, чем привлекать ПИИ, поскольку в этом случае, по мере увеличения поступления налогов, снижаются те же трансферты.

Может быть, корень зла в ситуации с привлечением инвестиций в регионы именно в этом — в стремлении губернаторов сохранять статус‑кво: получать деньги из Москвы, ничего, по сути, не делая?

— Наверное, этот вопрос лучше задать губернаторам. На мой взгляд, конфликт интересов существует, причем не только на уровне «дотации—налоги». Здесь имеет место более глубинный конфликт, который присущ не только российским регионам, — это конфликт долгосрочной и краткосрочной стратегии развития. Инвесторы во всем мире воспринимают краткосрочность горизонтов планирования политиков, избираемых на ограниченные сроки, как препятствие долгосрочному развитию бизнеса. Губернаторский срок — 5 лет, а окупаемость инвестиций может доходить до 10, 15, 30 лет. Инвестиция в развитие инвестиционного климата имеет характер отложенного эффекта, а избираться надо каждые пять лет, т. е. де‑факто у губернатора есть 4 года для достижения ощутимых результатов, которые можно показывать в рамках предвыборной программы. В этом ключевая проблема. Опять же, мы возвращаемся к личности губернатора, который должен быть политиком не ради политики, а иметь внутреннее убеждение работать на долгосрочную перспективу. Артамонов, например, который заложил правильный фундамент, остается губернатором уже более 12 лет.

Трансфертная политика на федеральном уровне требуется для того, чтобы социально‑экономическая ситуация в регионе не становилась еще хуже. Со стороны федерации не может не существовать дотаций. Но регионы должны ставить себе задачу сокращать их в долгосрочной перспективе, иначе неизбежны отток молодежи и старение населения, что в свою очередь только усугубит ситуацию. Губернаторы, которые развивают иждивенческую политику, просто загоняют свой регион на дотационные рельсы, вместо того чтобы использовать дотации как трамплин.

Как макроэкономическая ситуация влияет на степень привлекательности регионов с точки зрения ПИИ — есть ли данные о корреляции объемов ПИИ и темпов экономического роста? Видите ли вы угрозу объемам ПИИ в рецессии во многих отраслях российской экономики?

— В отношении 2013 г. делать оценки рано. Любой инвестиционный процесс сегодня есть инвестиция, эффект от которой будет виден только через какое‑то время. Насколько он будет отложенным, сильно зависит от отрасли экономики: очевидно, что от розничной торговли отдача будет быстрее, чем от геологоразведочных работ. Иными словами, неблагоприятные факторы сегодня будут иметь отражение в объемах ПИИ завтра, поскольку это и есть суть инвестиционного процесса.

У иностранного инвестора всегда есть выбор, куда в мире инвестировать свои деньги. Инвестор пойдет туда, где увидит лучшие возможности. Наряду со сроком окупаемости инвестиций инвестор оценивает также и риск. Есть две категории инвесторов: те, кто уже инвестирует, и им уровень риска понятен, и те, кто только думает инвестировать в нашу страну. Для них уровень риска непонятен. Инвестор готов инвестировать в страну с высоким уровнем риска и высокой отдачей, инвестор готов инвестировать в страну с низким риском и низкой отдачей, но инвестор не готов инвестировать в страну, где уровень риска невозможно оценить. Инвесторов, которые еще не пришли в Россию, которые не могут оценить уровень риска, снижение потенциала российской экономики на фоне других факторов тревожит. Кроме того, если смотреть глобально, рецессия в мире приводит к тому, что многие инвесторы становятся более консервативными и замораживают или сокращают свои инвестпрограммы. В связи с этим я считаю, что если рецессия на мировых рынках затянется, то в среднесрочной перспективе это все‑таки приведет к снижению объемов ПИИ.

Досье

Олег Гощанский