Михаил Каменский, Сотбис Россия: Как культурное эмбарго отразилось на арт-рынке

Михаил Каменский – человек в мире бизнес-арта известный. В начале 90-х он создал первый успешный аукцион по продаже предметов искусства «Альфа-Арт». Потом была галерея старого искусства «Каталог», художественные выставки и аукционы при ассоциации «Четыре искусства», работа в Пушкинском музее. В 2007 г. г-н Каменский возглавил отделение аукционного дома Sotheby’s в России и СНГ - "Сотбис Россия". С появлением дочерней структуры всемирно известного аукционного дома путь российских коллекционеров до самых ценных антикварных предметов в мире стал короче.

Столетний барьер для коллекционера

В конце мая в Екатеринбурге при поддержке ювелирного дома Carrera y Carrera прошла выставка картин из коллекции Анатолия Беккермана. Было представлено более 30 полотен выдающихся русских живописцев. Михаил Каменский говорит, что приехал на открытие выставки в качестве обычного гостя, но мотивы у него глобальные: «Коллекция Беккермана очень велика, музейного уровня. Ее приезд на фоне культурного эмбарго, санкций и вообще политической ситуации – это важный момент и для нашей страны, и для нашего рынка в частности. Поэтому мое присутствие тут легко объяснить. Я заинтересован в том, чтобы культурные связи не ослабевали и не прерывались. И если в Екатеринбург не может приехать коллекция какого-то американского музея, но может приехать коллекция из частного собрания американского коллекционера, то это хорошо».

- Какие-то сложности с ввозом коллекции возникли?

- Для того чтобы привезти частное собрание в Российскую Федерацию, независимо от страны происхождения, нужны только правильно составленные контракты, корректное исполнение таможенных и пограничных правил и деньги, чтобы заплатить за страховку и транспортировку.

- Про ввоз понятно. А наоборот?

- И наоборот также. Нужно просто оформить документы для временного вывоза коллекции в Министерстве культуры, прописать гарантии возврата.

У нас четко прописан закон о ввозе и вывозе культурных ценностей. Частный собиратель может вывезти свою коллекцию за пределы Российской Федерации, но при одном условии: возраст работ не должен превышать 100-летний период. Если им меньше 100 лет, то, пожалуйста, вывозите. Надо только заплатить госпошлину, если речь идет о постоянном вывозе. А для временного ничего платить не нужно.

- То есть иностранец у нас не может купить ничего старше 100 лет?

- Иностранец у нас может купить все, что угодно. А вот вывезти то, что старше 100 лет, – нет.

- Как-то же коллекции ходят по миру…

- Насколько я понимаю, контрабанда существует в мире, наверняка существуют контрабандные каналы и в нашей стране. Но я стараюсь с этим не соприкасаться и не иметь к этому отношения, поэтому механизмы эти мне неизвестны.

- В других странах тоже существуют такие запреты?

- Во всех странах существует жесткий регламент по ввозу и вывозу культурных ценностей. Это связано и с охраной культурного наследия, и с финансовой политикой. Потому что везде есть таможенные пошлины, которые являются источником пополнения казны. Любое государство заинтересовано в том, чтобы эти правила исполнялись.

- Тогда применительно к аукционам как это действует? Допустим, люди покупают на аукционе Sotheby’s какую-нибудь картину….

- Если аукцион проходит в Лондоне, Париже, Нью-Йорке, и иностранный гражданин хочет купить что-то и привезти к себе, то он должен оформить разрешение. В разных странах есть разные правила. 100-летнего ограничения, по-моему, нигде нет. Там законодатель руководствуется совсем другими параметрами. Не так важен хронологический критерий, как качественный. Есть список особо ценных художников. Например, условно говоря, если это картина Рубенса, и она находилась в частном владении какого-то гражданина Великобритании, и он ее продал через аукцион, то для того, чтобы работу Рубенса вывезти, ему нужно получить разрешение специального органа, который по поручению британского правительства этим занимается.

Плюс есть критерии, связанные с ценой. Все, что выше 100 тыс. фунтов, тоже должно вывозиться по разрешению. Потому что если вещь дорогая, значит, она ценная. А раз ценная, то она может быть принципиально важна для национальной культуры. И тогда уже специально уполномоченный культурный совет, некий аналог Министерства культуры, рассматривает такой случай и решает, давать разрешение или нет.

- А если разрешение не дали, что происходит?

- Вещь остается на территории страны, хотя и считается принадлежащей тому, кто ее купил. Точно так же у нас: например, иностранец хочет купить особо ценную икону 17 века. Ему никто не может запретить купить ее. И никто не заставит ее продать. Но разрешения на вывоз ее за пределы РФ он не получит. При этом он останется легальным, прозрачным, добросовестным владельцем этой иконы. У него на территории РФ будет такое недвижимое имущество.

- А в чем тогда смысл частного коллекционирования?

- Точно не в возможности перемещать какие-то коллекции через границу. Для многих людей желание коллекционировать - естественно. Наверное, это одна из форм охотничьего азарта. Кто-то охотится, кто-то занимается спортом, кто-то является профессиональным болельщиком, кто-то ходит в театр. А есть люди, которые коллекционируют – тратят на это свой энергетический и финансовый потенциал. Кто-то коллекционирует для удовольствия, кто-то для инвестирования, кто-то покупает для того, чтобы потом подарить музею. Сюжетов и сценариев бесконечно много. Это возможность развить грани своей личности. Есть грани традиционные, а есть самые необычные.

- А какие самые необычные?

- Ну вот вы нашли клад, например, монеты. Что это означает? Вы его должны описать, понять, чем владеете, осознать, изучить материал. До этого вы ничего в монетах не понимали, а теперь начали понимать. Можете составить каталог, можете начать свою коллекцию показывать, выставить ее на рынок, встречаться с журналистами, всячески ее продвигать. И с каждой монетой связана какая-то история – кто ее издал, в каком году, что вокруг нее происходило, кто ее закопал и почему... Такое количество разных направлений.

Или вы получили коллекцию в наследство, но не стали ее продавать, а, наоборот, решили проникнуться духом этого собрания, его изучить. Вы становитесь практически искусствоведом, начинаете об этом рассказывать и получать от этого удовольствие. И вообще, начинаете понимать, что смысл вашей жизни не в том, чтобы заниматься трубопрокатным производством или строительством магазинов, а вот именно в коллекционировании. Вы открываете новую страсть в себе. Вот так для многих людей коллекционирование становится образом жизни. Это форма такой социально-полезной болезни.

- Я правильно понимаю, что люди, у которых такая страсть, – и есть ваши клиенты?

- Среди наших клиентов много таких людей, но есть и совершенно другие. У нас же не только покупатели, но и продавцы. Не только частные покупатели, но и музеи, фонды, какие-то совершенно неожиданные клиенты. Например, строится новая многоэтажная гостиница и ей нужен качественный интерьер. В каждом номере должна быть картина. Владельцы этой гостиницы могут пойти на аукцион, на распродажу какой-нибудь крупной коллекции.

Как санкции меняют арт-рынок

Главной причиной для появления «Сотбис» в России стал растущий спрос на предметы искусства и старины со стороны российских собирателей. Они готовы были покупать вещи на аукционах, но им требовался некий посредник, который не только поможет с выбором, но и оградит от фальсификатов. Аукционы в нашей стране «Сотбис» не проводит, хотя такую возможность Михаил Каменский не исключает.

- Как бы описали функции российского отделения «Сотбис» в нескольких словах?

- Это своего рода посольство огромной транснациональной компании, которая выступает агентом на художественном рынке. Наша главная задача - организация предаукционных выставок, которые мы привозим в Россию из Лондона, Парижа, Нью-Йорка. На них можно увидеть лучшие лоты, которые будут продаваться позже. Мы, конечно, консультируем. Мы, конечно, ищем людей, которые коллекционируют или хотят коллекционировать. Мы проводим экспертизу ценных вещей. И помогаем своим коллегам из других стран, с других аукционных площадок находить экспертов по предметам, по которым есть специалисты только в нашей стране.

- Наверняка вас неоднократно обвиняли в том, что своим посредничеством вы способствуете утечке капиталов за рубеж.

- Нет, ничего подобного я не слышал. Деньги, которые можно потратить на произведения искусства, – это просто ничтожные крохи, по сравнению с капиталами, которые элементарно и законно переводятся за рубеж и остаются там навсегда. Это бессмысленные подозрения, не основанные ни на чем. В любом случае, если деньги тратятся, а потом сюда привозятся художественные ценности, то это не утечка, а некое замещение. Люди миллиардами деньги выводят из страны! Как это можно сравнивать с теми крохами, которые они тратят на аукцион?

- Возможно ли, что и в России будут проводиться аукционы под брендом Sotheby’s?

- Законодательно это абсолютно возможно. Более того, мы все время ждем ситуации, в которой мы сможем проводить аукционы.

- Но вы только что перечислили ограничивающие вещи - с точки зрения таможни, Минкульта.

- А государство не имеет ничего против аукционов, никогда никаких препятствий не было. В ситуации политической напряженности у международной компании должны быть какие-то очень серьезные причины, чтобы проводить аукционы в Москве. Но та часть общества, которая участвует в аукционах, абсолютно не настроена сейчас тратить деньги на искусство, в Москве, по крайней мере.

- То есть политический кризис на арт-рынке тоже сказывается? Меньше стали покупать картин?

- Во-первых, стали меньше покупать все, что связано с русским искусством, с брендом Россия. Во-вторых, стало меньше тех, кто покупал в Лондоне дорогие картины, чтобы украсить свои российские особняки. Хотя глобально ничего не изменилось: высококлассные вещи, шедевры, всегда стоили дорого или будут стоить дорого. Просто люди думают сейчас совершенно о других вещах. О том, как пережить банкротство или выйти из банкротства, а не о том, как потратить десятки тысяч долларов на художественное произведение. Люди разоряются, теряют производства, превращаются из богатых в разоренных. Как это может быть связано с расцветом художественного рынка?

- У вас есть цифры, насколько упал арт-рынок?

- Мы эти подсчеты сделаем где-нибудь к концу июля, когда закончится сезон, сейчас как раз идут русские торги у нас и у наших конкурентов. Хотя и сейчас можно применить нормальный макроэкономический анализ: падение российской экономики напрямую отражается на состоянии всех сфер – и политических, и финансовых – все абсолютно прямо пропорционально.

- Довольно пессимистично звучит. Может быть, есть планы по приостановке деятельности в России?

- Нет, мы не видим для этого никаких оснований, мы верим в то, что наша страна обретет тот же самый и даже более сильный статус, что был. Я считаю, что эта ситуация временная. Санкции рано или поздно будут ослаблены либо отменены. И никакого смысла прекращать свою деятельность мы не видим.

- С чем связан ваш оптимизм?

- Со здравым смыслом.

- А кто будет стоять за этими переменами к лучшему?

- Я буду стоять. Буду делать все, чтобы российская культура и, в частности, искусство и художественная жизнь продолжали жить полной жизнью.