Андрей Мовчан: «Белоруссия так и не выросла из экономических штанишек Горбачева»

Андрей Мовчан, СЕО Movchan’s Group, комментирует на своей странице в Facebook происходящее в Беларуси:

— Наблюдать — занятие безопасное. Но не слишком полезное. Наблюдателю очень хочется, чтобы было поинтереснее — чужими руками. Погорячее. Крови побольше. И, конечно, чтобы все сложилось в соответствии с конструкцией метамифа: завязка, развитие, кульминация, развязка, добро победило, зло наказано, можно выпить.

Участвовать — дело трудное и рискованное. Не только потому, что кровь, которую ждут наблюдатели, как правило — твоя; но и потому, что метамиф на то и метамиф, чтобы быть мечтой, в реальности не осуществимой. Если плохих парней иногда и побеждают в вечерних новостях, то как правило делают это парни не лучше; а чаще всего победу от поражения вообще не отличить (к удовольствию Пастернака), или все заканчивается (к радости Троцкого) ситуацией «ни мира, ни войны».

Вот поэтому, наверное, за событиями в Белоруссии (не вздумайте мне указывать на ошибку в названии, пока сами не начали говорить «Бейджин» или «Дун Джао Пин») я если и слежу, то не как болельщик, а скорее как исследователь; и пусть белорусы простят мне напускную беспристрастность — это лучше, чем, сидя на диване, подзуживать и ждать кровавой картинки на экране.

Рента подвела

То, что происходит в Белоруссии, понятно и экономически, и политически, и идеально вписывается в контекст «рентных революций», которые традиционно называют цветными. Белоруссия гордо производит 6000 долларов ВВП на душу населения (близко к верхней границе «зоны революций» снизу, стандарт для рентной страны 4-го мира, третий начинается где-то от 8000 и тянется до 11-12), существенная часть ВВП сформирована скрытой рентой — транзитом российского экспорта и импорта, спецусловиями взаимодействия с Россией и пр. бенефитами от близости к империи и умелого кокетства с ней и даже интима, но без вступления в прочный союз.

Эта рента очень долго держала страну в стабильности даже несмотря на крайне неудачное с экономической точки зрения правление последнего диктатора Европы (собственно, Белоруссия так и не выросла из экономических штанишек Горбачева, но Михаил Сергеевич примерял их к СССР на период планировавшегося подросткового перехода к китайской модели экономики, а Александр Григорьевич новых штанишек свой стране, постаревшей с тех пор на 30 лет, так и не сшил). 2014, а затем 2020 годы существенно сократили эту ренту, и она аккуратно вошла в зону от 10 до 20% ВВП («зона нестабильности») — ренты еще хватает на то, чтобы подкупать силовой аппарат и узкую прослойку чиновной элиты, но уже не хватает на то, чтобы умилостивить граждан. Классическая картина, которую мы наблюдали в десятках стран, картина, фактически не имеющая исключений.

Исторически политические процессы в странах в зоне нестабильности крайне малопредсказуемы — именно потому, что ренты едва-едва хватает на сохранение лояльности элиты: маленькие изменения в ренте, в ВВП, в конъюнктуре, в способности лидеров к политическому маневру, в поведении внешних сил — и ситуация меняется на противоположную. Лукашенко не только очень плохой экономист, но и, судя по всему, очень плохой политик; и тем не менее предсказывать развитие событий невозможно: пока что плохому политику, окруженному узкой, но экономически жестко привязанной элитой и лояльными силовиками противостоит стихия без лидеров, программы, тактики и стратегии; нет ни попыток силового противостояния, ни расшатывания лояльности элиты, ни перекупания силовиков. В таком «действенном бездействии» шансы на стороне Лукашенко: митингов можно не бояться, на них власть не меняется; от забастовок рабочие страдают больше, чем власть. Эффект привыкания никто не отменял, если Лукашенко так же, как сейчас, пересидит еще две-три недели, а у его оппонентов ничего не поменяется в методах, накал, скорее всего, сам по себе сойдет на нет. Но Лукашенко, конечно, не будет просто так сидеть — он уже начинает менять повестку: предлагает изменения в Конституции, новые выборы, и будет дальше продвигать эту переговорную позицию: «Вы хотите выборов — будут вам выборы, да еще и по новой, лучшей Конституции; не хотите считать меня президентом — на здоровье, считайте И.О. до новых выборов». Еще неделя-две, и у оппозиции будет альтернатива: или соглашаться на план Лукашенко и оставлять себе возможность бороться на референдуме и новых выборах, или непримиримо наблюдать, как спадает энергия протеста и все заканчивается ничем до 2025 года (а к 2025 году Лукашенко выучит все уроки 2020-го).

С уверенностью можно сказать лишь одно: если вдруг власть в Белоруссии сменится в ближайшее время (она когда-нибудь сменится, но, возможно, существенно позже, чем многим хочется), это будет не концом, а только началом процесса и периода нестабильности. Опыт Киргизии в этом смысле очень показателен — да и не только Киргизии. Есть у революции начало — нет у революции конца.

Рожденное революцией (if any)

Как это ни грустно сознавать, нестабильность, связанная с рентой, сохраняется, пока сохраняется рента как базовый метод создания стоимости. Поэтому парадоксально, но факт — если белорусы захотят остановить колесо нестабильности, которое уже запущено, им понадобится остановить извлечение ренты из отношений с Россией и (А) пережить падение доходов; (Б) построить альтернативу нерентного характера.

Вряд ли многие белорусы готовы на (А) — оппозиция их просто пока не спрашивает об этом. Если они и правда окажутся не готовы, будущая возможная победа бело-красно-белых с большой вероятностью обернется знаменитым украинским треугольником «перемога — зрада — ганьба» (кто не верит — примерьте этот деревянный костюм на похожие страны, включая Аргентину и вообще половину Латинской Америки). Если они окажутся готовы, то хватит ли у новых властей решимости с одной стороны не искать демонстративного разрыва с Россией (это может вызвать неадекватную реакцию Кремля), а с другой — пойти на падение ВВП при стерилизации рентных доходов? Не хватит практически наверняка.

Альтернативу нерентного характера, судя по мировой истории, в обозримый срок можно построить только одним способом — инвестиционной интервенцией извне. Это путь Тайваня, Сингапура, Южной Кореи, Израиля, Японии — и так далее, по списку, кого ни возьми. Для такой интервенции, конечно, нужно обеспечить банальные защиту прав инвесторов и инвестиционный климат, о которых так много говорят «большевики» — либералы, но далеко не только: инвестиции идут не просто туда, где надежно, но значительно больше туда, где прибыльно. Опыт Литвы или Латвии убедительно показывает, что недостаточно принять цивилизованные нормы и сидеть в ожидании потоков денег — вместо них почему-то начинается отток рабочей силы. Даже Белоруссия не потеряла столько людей, сколько ее прибалтийские соседи — члены ЕС.

Скорее всего, «инвестиционная привлекательность» Белоруссии будет искаться долго и трудно (Израиль искал свою нишу и свою модель лет сорок, пока она выкристаллизовалась — и все это время страна жила на голой национальной идее и энтузиазме). Скорее всего, у новой власти не хватит духа предложить этот поиск народу (нет больше на Земле Егоров Гайдаров, да и тот едва дошел до середины пути). А если хватит, то с большой вероятностью у народа не хватит духу его принять.

А значит новый день, если и наступит, принесет все тот же замкнутый круг вопросов: слева Россия с рентой в обмен на лояльность и неизбежное топтание на месте (с архаичной промышленностью, которую нельзя ликвидировать из-за рабочих мест, с элитой, питающейся административным ресурсом, с необходимостью продолжать содержать население и заниматься перераспределением, с обязательным лавированием между «Западом» и «Россией», со смутными надеждами на китайские деньги); справа — ЕС, с перспективой ссоры с Россией и поляризации страны по украинскому сценарию, с потенциальным вторым кругом исхода рабочей силы и закрытием промышленности за неконкурентоспособностью, и получением взамен пары миллиардов евро на улучшение дорожной сети и жестких требований по сокращению бюджетов.

Выбор в пользу ЕС выглядит предпочтительнее — все же у прибалтов, хорватов, болгар, румын и особенно чехов, словаков и поляков ВВП на человека существенно выше, как и скорость роста экономики (уже не говоря о диверсификации и емкости рынков труда). Позицию российского сателлита Белоруссия на себя уже примерила — получилось не очень, и дело не в специфике страны или руководства: ни у кого не получилось лучше. «Балансирование» тоже не приносит ни спокойствия, ни достатка — классические «застрявшие» страны — Грузия, Молдавия, Сербия — имеют ВВП на человека даже меньше, чем Белоруссия и (несмотря на всю их разность) живут очень проблемно. Но такой выбор будет означать шоковые изменения — мы возвращаемся к вопросу готовности белорусского  общества поменять не старого политрука на нового пророссийского бюрократа, а весь уклад жизни, и за это заплатить. Если эта готовность и имеет место (а как мы об этом узнаем сегодня?) — Белоруссия будет редким исключением из правила.

Так похоже на Россию

На первый взгляд пассивность Кремля вызывает серьезное удивление. Сколько лет Россия пыталась приблизить к себе Белоруссию до уровня поглощения, сколько лет возилась с «батькой», который готов был брать подарки и вить бессмысленные бюрократические кружева типа «союзного государства», но отказывался делать хоть что-то реальное на пути к соединению, и вот – шанс все разом решить. Тут очевидный win-win: или Лукашенко соглашается на серьезное движение к интеграции в обмен на поддержку и защиту, или такая поддержка просто обещается Тихановской или другому перспективному кандидату — тоже, конечно, в обмен на интеграцию.

Но на практике поведение Кремля определяется (как это было и в прямо противоположной ситуации с Украиной) не геополитическими соображениями, а интересами рейтинга и коммерческой выгодой лоббистов. Нетрудно увидеть, что лоббистов вторжения просто нет (БКК и МАЗ видимо не настолько интересны, да и Малофеев, кажется, занят). Рейтинг на поддержке Лукашенко не поднимешь — в отличие от разделенной Украины, где «защиту русских» и «крымНаш» можно было продать большинству россиян, в Белоруссии очевидно единство против диктатора (слышали анекдот: ОМОНовцы в Минске бьют мужика, он кричит: «Вы что, я за Лукашенко голосовал!», ОМОНовцы еще сильнее бьют и отвечают: «Врешь, скотина, никто за него не голосовал!») и вмешательство энтузиазма у россиян не вызовет; поддерживать же оппозицию — все равно что показывать своим же гражданам пример, как надо бороться с властью.

Так что сегодня ждать от России вмешательства, наверное, не приходится; тут скорее «армянский» сценарий, чем «украинский». Потенциальное отбытие Белоруссии в сторону ЕС Кремль, конечно, тоже не устроит — но об этом Кремль подумает даже не завтра, а послезавтра: там, скорее всего, уверены, что Лукашенко устоит, а нет — так будут действовать по обстоятельствам и, скорее всего, «под ковром» а не «на ковре». В конце концов, украинский прецедент всех должен был научить, и, похоже научил не только Россию. В августе 2020 года Москва напряженно консультируется с Парижем, Берлином и Лондоном, а Париж, Берлин и Лондон тоже не спешат ничего предпринимать: «Вы же не хотите как в Украине» —  видимо является весомым аргументом для всех сторон.

Всегда есть место августу

Пока писался этот опус, отравление Навального внесло в российское информационное пространство новый топ-повод; в течение дней или недель фокус будет смещен с Белоруссии. Вряд ли отравители (если они были) добивались именно этого — уж больно идея звучит как «конспираси». Скорее всего, если отравление имело место, то цели его были существенно более локальными: в конце концов, отравить напитком — широко распространенная традиция в России, в которой клофелин используется много чаще более сложных веществ, а банальное ограбление является основным мотивом — но и более сложные вещества, и более «высокие» мотивы встречаются. Были и сотни простых смертных (и мой старый товарищ Том ДеВо когда-то попался на такую же историю в Чечне, слава богу, выжил), был и Быков и Кара-Мурза и Верзилов. Может быть, это и была банальная попытка ограбления; возможно — личная месть; атака локального коррупционера; случайность, и яд предназначался не ему и так далее. А может ли это быть «федеральным» решением? Конечно, может. Узнаем мы об этом? Не при этой власти.

Я, собственно, о другом (Навальному — выздоровления, конечно!) Я о том, что ситуация может быть непредсказуемой и в большом, и в малом — и иногда все меняется в секунды просто от того, что кто-то нажал не ту кнопку. Белоруссия тоже не будет исключением. Будем смотреть.