«Богатство лежит под ногами». Как сделать так, чтобы деревни в России не умирали?

Гузель Санжаповой 32 года. В 17 лет из деревни Малый Турыш на границе Свердловской области и Башкирии она уехала в Москву — отучилась в МГУ на международной политике и успела поработать в SAP. А потом приехала в родную деревню, где было не больше 20 домов, 52 жителя, не было ни медпункта, ни магазина, ни школы. И осталась. У отца Гузели была пасека и 2 тыс. кг меда в запасе. С этого меда и начался бизнес Гузель.

>>> Читайте также на DK.RU: История создания медовой фабрики

В 2014 г. Малый Турыш прославился на всю Россию — Forbes, Snob, The Village и другие СМИ написали о медовой фабрике Cocco bello, которую открыла Гузель. Бренд полюбился многим крупным компаниям. А с февраля 2020 г. в деревне функционирует еще и полноценный швейный цех, где отшиваются товары для ИКЕА.

За шесть краудфандинговых компаний Гузель собрала 8 млн руб. На эти деньги построено производство и развивается инфраструктура деревни — там появилась детская площадка и беседки, организован вывоз ТБО, у людей появилась чистая вода, а сейчас строится общественно-образовательный центр.

На DK.RU Гузель Санжапова рассказывает, как сделать так, чтобы российские деревни не умирали, а использовали то богатство, которое лежит у их жителей под ногами, и как из-за коронавируса ее фабрика существенно расширила линейку продукции. 

Гузель Санжапова, основатель производства Cocco Bello в деревне Малый Турыш:

— Сейчас, оглядываясь на семь лет своего жизненного пути в деревне Малый Турыш, я совершенно точно могу сказать, что нужно сделать всего четыре шага, чтобы деревни в России не умирали. Эти шаги до боли просты, но требуют времени. Развитие территории — то, чем я сегодня занимаюсь, — процесс длительный. И если вы достаточно молоды, у вас есть силы и желание — все возможно.

Что это за четыре шага?

Первый — дать людям работу. Когда ты приходишь в деревню и видишь, что работы там нет, то зарплата для людей и их семей — это, в первую очередь, возможность выжить. Но когда ты создал первые рабочие места, оказывается, что инфраструктуры нет.

Поэтому второй шаг — позаботиться. Исходя из тех ресурсов, что у тебя есть, ты потихоньку строишь инфраструктуру. Почему ты этим занимаешься? Очень многие говорят: это должно делать государство. Я отвечаю: с одной стороны — да, а с другой — нет. Если мы посмотрим на государство как на большую корпорацию, ему выгодно производить инфраструктурные изменения в тех территориях, где люди платят налоги, где есть рабочие места. То есть с точки зрения перспективности вложений, построить детскую площадку в деревне на 50 или на 5 тыс. человек — очень большая разница. Поэтому государство так устроено, что оно будет строить детскую площадку в том населенном пункте, который больше. Если вы — предприниматель в маленькой деревне, подумайте об инфраструктуре с самого начала.

Третий важный шаг — установить связи города и деревни. Что это такое? Если ты что-то производишь, то наверняка это продукт, который ты мог бы продать. Но не в деревне, а в городе, потому что там совсем другие деньги. Соответственно, ты сначала устанавливаешь связи с рынком. А еще очень важно, что в маленьких деревушках люди часто чувствуют себя потерянными. Они говорят: до царя далеко, до Бога — высоко. Люди в деревне должны понимать, что они нужны. Зачастую для наших стариков быть нужным — это смысл жизни. Это продляет жизнь и улучшает ее качество.

Четвертый важный шаг — научить планировать. Это основа любого предпринимательства. Если бы люди в деревнях умели клево считать и понимали, как работают экономика и рынок сегодня, если бы они умели управлять своим временем, они могли бы открыть свой бизнес.

С завершением строительства общественного центра мы перейдем на этот этап — постараемся научить местных людей планированию, чтобы они могли создавать свои — может быть, скромные и не очень большие, но бизнесы. Как только человек создает бизнес, у него появляется ответственность за людей, с которыми он работает, и за то место, где он живет.

После этих четырех шагов, если все реализовано, я думаю, из деревни можно потихоньку уходить. Это и есть мой план. Через пару лет, после открытия общественного центра, я надеюсь пойти в следующую деревню. Надеюсь, к концу моей жизни таких деревень будет хотя бы десять.

С чего все началось?

Началось все в 2013 г. Я окончила факультет мировой политики МГУ, за плечами у меня была хорошая работа в Москве — с хорошей зарплатой, пиджаком и белой рубашкой. Я вновь приехала в Малый Турыш. Все бы хорошо, но я увидела очень большую тоску. В деревне было 16 домов, 52 жителя, нет медицинского пункта, нет социальных сервисов, магазина, есть только автолавка раз в неделю и автобус — раз в день. Такова была реальность.

У моего папы с 2005 г. появилась пасека, которая досталась ему от его папы. Как честный пчеловод ты девять месяцев в году трудишься над тем, чтобы произвести мед. Продавать тебе его некогда. У папы было очень много меда, который я не ем. Поэтому в 2013 г. я нагуглила на английском и немецком языках технологию кремования меда, привезла первое оборудование для взбивания меда и сказала: «Папа, давай попробуем сделать первый продукт».

Все началось с линейки крем-меда, сегодня мы производим крем-муссы, травяные чаи, карамельную линейку, косметику. В этом году мы запустили шесть новых продуктов вместо обычного одного в году.

Очень часто, когда люди читают нашу историю, они думают: «Этой девчонке повезло». Все кажется слишком легко, но на самом деле работа в деревне, работа с местными и с Москвой — это каждодневный адский труд и стресс.

Одна простая задача: собрать штат на производство. Мы потратили на нее два года! Потому что есть стереотипы: все, что ты делаешь на продажу — это плохо. Тем более, когда люди 30 лет не работали, привыкли, что у мамы и бабушки есть пенсия, у них возникает вопрос: а зачем работать? Это та проблема, с которой мы очень долго работали. И эту проблему я вижу у многих предпринимателей, которые сегодня работают в деревнях.

>>> Читайте также на DK.RU: «Хочется взять камень и долбануть как следует». Чем чреват бизнес с нуля в деревне

Ответить на вопрос, как нанимать людей и сделать так, чтобы они тебе доверяли, нам помогла инфраструктура — те изменения, которые мы решили делать в деревне. Когда люди понимают, что ты не только честно зарплату платишь, но еще и нашел финансы, чтобы детям площадку построить, благоустроил центр деревни и сделал скважину с питьевой водой, они начинают тебе верить и понимают: ты отсюда завтра не уйдешь. Это самый главный страх: ты приехал, а завтра тебя уже не будет.

Еще очень важный социальный эффект дает такая вещь, как привлечение сезонных работников. В 2013 г. мы начинали с четырех бабушек, которые собирали травы и ягоды для наших продуктов, а в 2018 г. было 230 человек со всех окрестных деревень. Все поколения — и дети, и взрослые. А в этом году мы проанализировали и поняли, что у нас было всего лишь 76 сезонных работников, но эти люди работали каждый день. А значит, за три-четыре недели они зарабатывали среднюю зарплату за полгода. И так ты понимаешь, что если раньше люди собирали ягодки, чтобы просто выжить, то сейчас эти 76 человек улучшают качество своей жизни.

У кого-то появились новые окна в доме, у кого-то — теплый туалет. Казалось бы — мелочь, но это огромное достижение для деревни. Я думаю, это классный показатель — люди в деревне начали планировать доход и то, на что они его потратят.

Что мы сделали в деревне?

Построили производство. Оно очень скромное. Часто люди приезжают и думают, что у нас тысячи квадратов, но нет — всего лишь 110 кв. м. Потом мы построили детскую площадку, облагородили центр деревни. Дали людям чистую питьевую воду. Потом совместно с администрацией и жителями организовали вывоз мусора. Вроде бы базовая услуга, но это большая проблема для маленьких населенных пунктов.

Нужно обратить внимание, что все изменения у нас в деревне происходят не потому, что Гузель так решила, а потому что люди решили, что что должно быть следующим этапом.

После того, как сделали колодец, мы встали в 7 утра, чтобы записать видео для Facebook о том, как мы радуемся появлению питьевой воды. После того, как мы станцевали без музыки и записали видео, бабушка Фейхуна, которая живет напротив нас в деревне, подошла ко мне и сказала: «Слушай, Гузель, работа у нас есть, все развивается. Нам бы клуб!». И ты как предприниматель стоишь и думаешь: клуб — история нерентабельная. Ты — не государство. Зачем клуб?

Но потом думаешь: если людям нужно место для досуга, чтобы они могли выйти с работы и своего хозяйства и побыть в другом месте, нужно придумать, какие виды деятельности ты в этот клуб напихаешь, чтобы он зарабатывал.

Общественный центр — это огромное здание 850 кв. м, без отделки оно стоит в районе 20 млн руб. Сейчас здание уже под крышей, мы проектируем коммуникации.

Каким образом он будет зарабатывать? Все, что мы там размещаем, должно решать проблемы людей в деревне. Там будет деревенская пекарня, потому что сейчас ты можешь купить хлеб раз в неделю (купи шесть булок — заморозь и съешь). Там будут услуги населению, потому что базовый медосмотр, массажист, парикмахер — все это нам сейчас недоступно. Будет магазин с нашей продукцией.

И что самое главное — будет две образовательных программы. Первая — для местного населения, по большей части для подростков — про планирование, учет и создание новых бизнесов. Российская деревня очень богатая, деньги лежат практически под ногами. Вопрос только в том, чтобы это под ногами найти, упаковать и придумать, как продать. Вторая образовательная программа будет для таких же, как я, потому что я вижу очень много проектов по России, кто развивает свои деревни, болеет за свое дело и за свою страну. Но где-то не хватает маркетинга, кому-то нужно подкрутить упаковку.

А самое главное, что большинство таких людей думает, что мы — одни в поле воины. Но я скажу честно: мы не одни, нас очень много. И общественный центр нужен как раз для того, чтобы мы все встали рядом. Как только ты чувствуешь, что рядом есть плечо, это помогает тебе развиваться.

Когда я решила, что мы будем строить общественный центр, мы запустили очередной краудфандинговый проект (я, наверное, один из немногих людей в России, кто за плечами имеет шесть краудфандинговых проектов: начиная с 2013 г. каждый год мы запускаем по одному проекту). В какой-то момент я подумала, что должна играть музыка. Но кто будет играть в поле, где еще ничего нет? Конечно, группа «Чайф» — для меня это музыка детства, я безмерно их уважаю. Я пришла к Владимиру Шахрину и Дмитрию Гройсману (продюсер группы «Чайф» — прим. ред.) и попросила поддержать эту сумасшедшую идею, приехать в деревню и сыграть концерт. Так в деревне в 2018 г. был концерт группы «Чайф», он помог нам собрать дополнительные деньги, чтобы сделать фундамент общественного центра. Также общественный центр нам помогают строить партнеры — крупные компании.

Я очень рада, что большие бренды встают с нами рядом. Почему они это делают? Во-первых, конечно, потому что мы классные. Во-вторых, для каждой компании-партнера у нас есть предложение — это равноправное сотрудничество, а не «ребята, дайте денег». Если мы приходим в компанию, то просим самое лучшее, что есть в компании. Как правило, это не деньги, а, к примеру, экспертиза или самый лучший клей для бруса или утеплитель.

Как мы зарабатываем деньги?

Приведу пример. Обычно каждый год мы выпускали один новый продукт, но в этом году коронавирус ударил по нам очень сильно. Часть магазинов закрылась. Те источники продаж, из которых мы брали деньги, просели, и мы поняли, что нас спасут только наши клиенты, наша розница и спонсоры, которые нам когда-то помогали строить производство. Поэтому в этом году мы запустили шесть новых продуктов, и это еще не предел.

За шесть лет у нас был оборот порядка 70 млн руб. Этот год я еще не включала — считать будем в январе. По меркам Москвы мы достаточно скромные. Все наши краудфандинговые проекты на изменение инфраструктуры и развитие бизнеса собрали 8 млн руб.

Скажу про еще одно важное сотрудничество. С 9 сентября в ИKEA в Екатеринбурге продается специальная коллекция, которую мы шьем в деревне Малый Турыш. Два года назад я пришла к ИKEA и мы договорились, что в простом деревенском доме мы будем шить чехлы для подушек и кардхолдеры, которые будут продаваться в Икеа.

Для чего мы это делаем? Это история не про деньги. Это история про прецедент. Даже маленький предприниматель может договориться с гигантом. И соответствовать его процедурам, даже если сидит в деревне. Это крайне важно, чтобы еще много сотен людей поняли: мы все с вами можем, надо только захотеть.

Напоследок скажу об одной вещи, которая в 2013 г. и в начале 2014 г. мне очень мешала. Знаете, интернет — это место, где очень много хейта. И если ты к этому морально не готов, и говоришь, что ты ребенок, который хочет помочь бабушке, тебя обязательно отправят варить борщ, отращивать волосы или замуж. Еще меня очень часто упрекают, что я эксплуатирую бабушек.

Моя бабушка, которой уже два года с нами нет, выглядела очень нестандартно. Она могла надеть косуху, парик и сказать: «Пойдем сниматься!». И я только сейчас понимаю, что бабушка показывала мне своим примером, какая старость может быть у меня.

Поэтому я вас всех прошу: если у вас есть бабушки, родители, поддержите их в желании быть не такими, как все. А если вы уже родители — поддержите своих детей в желании быть таким, какой ты есть. Не переделывайте. Когда рядом стоит человек, который говорит «давай попробуем», у вас не существует никаких потолков.

Колонка написана на основе выступления Гузель Санжаповой на форуме «САМОЕ ВРЕМЯ. Социальное предпринимательство». Фото из архива Гузель Санжаповой.