«Антиквариат в Екатеринбурге? Казалось, что идея безумна, но клиентов хватает»

Рынок антиквариата в Екатеринбурге существует? Более чем. О том, кто и зачем покупает на Урале французские тарелки XVIII века, DK.RU рассказала Екатерина Прудникова, работающая на этом рынке уже больше пяти лет.

Катя, как вы вообще начали заниматься продажей антикварной посуды?

— Я, когда знакомлюсь с новыми людьми, прошу их записывать мои контакты как «Катя антиквар». Многие смеются, но записывают.

Это была давняя мечта. Началось все с любви к Франции и французскому языку. Ездила в эту страну со студенческих времен и, конечно, ходила на блошиные рынки. Стала привозить вещи для себя, потом знакомые начали задавать вопросы: «Почему ты себе возишь, а нам нет?». Решила, что попробую. К тому моменту стало понятно, что квартира не резиновая, а процесс выбора и покупки старинных вещей уже не остановить. Я, кстати, называю его «тихая охота».

Сначала я продала 5-6 позиций, которые были уже дома в наличии. Клиенты нашлись очень быстро. Создала страничку в Инстаграм (социальная сеть принадлежит компании Meta и запрещена в России) и поехала на первую закупку. Сын тогда сидел в коляске, а дочь едва научилась ходить. Было весело, но мы справились.

В первой закупке были мебель, посуда, чугунные печи — вот их я покупала первый и последний раз, так как это очень сложные в плане перевозки вещи. Чугун очень хрупкий, к тому же совершенно непонятно, как печи поведут себя в конкретном доме с конкретной вытяжкой. Четыре штуки тогда привезла, раскупили — и хватит.

После этого стало понятно, что удобнее возить что-то компактное и более приемлемое по цене. Когда человек хочет обладать кусочком старины, он не пойдет и не купит сходу печь за 70 000 руб. Сначала хочется что-то, что можно подержать в руках, и посуда хорошо для этого подходит. Так что по большей части я вожу ее, иногда — предметы интерьера, мебель.

Близкие поначалу не воспринимали это мое занятие всерьез. Я по образованию экономист, работала в консалтинговой фирме, но все время казалось, что теряю время, ведь вокруг мир — такой неизведанный и необъятный, красивый. Тогда я загадала, что хочу работу, которая будет связана с Францией и чем-то старым, с антиквариатом. Даже не знала, что именно это будет, но все сложилось в итоге именно так, как хотела. Наверное, просто думала в нужную сторону.

Как обстоят дела с выбором и доставкой антиквариата в Россию сейчас? В последние годы стало сложнее работать?

— Сначала я ездила во Францию сама, все выбирала и упаковывала лично. Отправляла все автотранспортом, на паллетах. Когда началась пандемия, сама ездить уже не смогла, нашла во Франции девушку, которая мне помогала удаленно все закупать, работаем с ней и сейчас. Я выбираю на сайтах и аукционах — она выкупает. Есть практика и онлайн-работы: она идет на рынок и все мне там снимает, показывает по видео, а я тут же выбираю и говорю: «Тут торгуйся, там цена нормальная, берем». Мы удачно работаем уже три года.

После 24 февраля 2022 г. было затишье, даже хотела закрываться, появились мысли: кому это надо, кроме меня, сейчас? Отпустила тогда ситуацию и решила просто подождать. Прошло какое-то время, стало понятно, что жизнь продолжается, люди начали пытаться жить, несмотря на, вспомнили о своих интересах, о любви к прекрасному — и снова стали покупать антиквариат.

Я бы даже сказала, что интерес вырос. Сейчас в Екатеринбурге уже несколько лавок, где можно купить антиквариат, пять лет назад рынка такого объема в городе не было.

Логистика есть, она никуда не делась. Да, сейчас все едет дольше, иногда, возможно, дороже, но едет. Во время ковида я вообще работала как белка в колесе — все сидели дома, а я круглые сутки была на работе, паковала посылки, фотографировала. Люди тогда внезапно всеми силами стали обустраивать свои дома, захотели красоты. Кстати, посуда, которую я продаю, вполне доступна для большинства: цена на коллекционные тарелки в среднем 1000 — 3000 руб. за единицу.

Екатеринбургу интересен антиквариат?

— Я когда начинала, не раз думала: антиквариат в Екатеринбурге — это как вообще? В Москве подобного много, а у нас нет. Но было интересно попробовать. Сейчас чувствую, что интерес вырос, стало больше тех, кто приходит ко мне в офис, смотрит, выбирает. В городе есть магазины, у них тоже есть клиенты.

Сейчас очень популярны апсайклинг (вторичное использование материалов и вещей с созданием для них нового функционала и увеличения их ценности — ред.), ресайклинг (процесс производства сырья из вторичных отходов — ред.), винтаж, эко… Это ведь и про винтаж и антиквариат в том числе.

Город развивается — стало много дизайнеров и других творческих людей, которым интересно иметь у себя не только тарелки из IKEA, но и более интересные варианты.

Вообще, то, что я продавала пять лет назад и сейчас, — это разные вещи. Люди очень много всего уже набрали и сейчас покупатель немного избалованный, так как конкуренция большая, с большой охотой берут по-настоящему редкие вещи, а что-то обычное, например, сюжеты и сервизы, не слишком редкие в среде коллекционеров, — не покупают, нужен уже какой-то эксклюзив.

Антиквариатом интересуется не только Москва и Питер, это и Екатеринбург, и Владивосток, и Владикавказ. Спрос есть по всей стране, я отправляла даже в Чехию и Хорватию. Казалось бы, живя в Евросоюзе, проще купить на eBay, чем мне из России отправлять это обратно в Европу. Но люди говорят — хотим у вас купить. Что ж, ваше дело.

Кто и почему продает эти предметы во Франции?

— Там очень популярен подобный сценарий: бабушки не стало, внукам дом не нужен и его продают вместе со всем, что внутри. И то, что внутри, обычно не ценится. Приезжают люди, которые просто за бесценок полную машину загружают мебелью, посудой и потом продают это уже профессионалам, торгующим на блошиных рынках.

Бывает и так, что люди продают свое. Во Франции вообще популярна тема обмена, продажи, рынков — в каждой деревушке, даже самой крохотной, каждые выходные проходит ярмарка. Люди приходят, общаются, как только часы бьют полдень — открываются бутылки с вином. Это стиль жизни, блошиный рынок для них — про хорошо провести время, пообщаться.

На таких рынках продается всякое, порой встречается, например, обувь, в которой отходило уже минимум три поколения, а ее еще продать хотят за 20 евро. И однажды все равно продадут.

У нас совсем другой менталитет, исторически сложилось так, что наследия в России нет. Мы не сумели сохранить те же тарелки Кузнецова (Товарищество производства фарфоровых и фаянсовых изделий, одно из крупнейших фарфорово-фаянсовых производств Российской империи конца XIX - начала XX вв. Было открыто в 1887 г. российским промышленником и предпринимателем из рода Матвеем Сидоровичем Кузнецовым и просуществовало до 1917 г. — ред.), а во Франции посуда фабрики Sarreguemines (основанная в 1790 г. страсбургскими торговцами табаком в городе Саргемин — ред.) не такая уж редкость.

Кузнецова сейчас днем с огнем не сыщешь в нормальном состоянии. Если и найдешь — он будет стоить очень дорого. А там этого очень много сохранилось, проще с этим вопросом.

Когда у меня совсем скучает сердце по блошиным рынкам — я еду на Уралмаш, даже как-то купила там красивые рюмочки. Но в основном продают хлам — больше просто ничего нет. Это грустно, но что поделать. Поэтому, если есть возможность сделать нашу жизнь красивее, эстетичнее хотя бы таким путем, завозом красивой старинной посуды из Франции, — почему нет? Тем более, Россия и Франция традиционно дружат уже не один век.

Кстати, во Франции и сегодня можно найти на сайтах антиквариата предметы с хохломской росписью, дореволюционные российские или советские предметы интерьера, посуду. И ценник на них сразу высокий, потому что это — российское.

А у нас старинные вещи людям совсем не интересны. И это странно, ведь этого настолько мало, хочется хотя бы крупицы собрать. С начала века все уничтожено, сколько разграблено и вывезено. Это все очень грустно.

Про сохранение: вы продаете не только посуду, но и украшения, созданные из разбившихся в дороге чашек и тарелок, практикуете японское искусство реставрации. Расскажите об этом.

— Изначально было очень жаль посуду, которая бьется в дороге, но с этим ничего не поделаешь. Стала делать украшения из осколков — деталей посуды, на которых есть красивый узор, рисунок. Это не ново — такое давно практикуют.

Сейчас делаю больше зеркал, стало популярно, вот такого я больше нигде не видела, можно сказать, это мое ноу-хау.  Просто однажды тарелка разбилась так, что у нее выпало дно, а края остались целыми. Я подумала — это же рама, интересно. Подумала — и стала делать рамы из таких ободов тарелок, несколько девушек купили их для оформления вышивок и картин, зеркала тоже пользуются спросом.

На новый год активно вырезала маленькие игрушки из тарелок, крестики делала — придумать можно много всего, даже если это разбитая посуда.

В марте в Екатеринбурге буду проводить мастер-класс по технике кинцуги в пространстве «Тепло». Но нужно понимать, что кинцуги — в первую очередь восточная философия, очень старая, для нее нужны специальные материалы, которых в России не найти — специальный лак из сока лакового дерева, уруси. Заказывать его сложно, так что настоящий кинцуги — дорого и практически нереально у нас.

Я нашла способы сделать подобие кинцуги из подручных материалов, которые есть в стандартных строительных магазинах. В конце концов, философия-то никуда не делась. Вещь продолжает жить, и это важно.

Кто ваши основные клиенты?

— Прежде всего это творческие люди, коллекционеры. Те, для кого чем старее — тем лучше. Но есть и нестандартные закупки, например, совсем недавно в городе открылся бар «Черновик» — они закупили у меня много посуды и подают блюда на старинных тарелках. Один из основателей рассказал, что люди, которые приходят, спрашивают, можно ли купить ту или иную тарелку. Так что интерес есть.

Антиквариат — это то, что приносит доход, или скорее хобби?

— Это скорее хобби, которое приносит доход. Скажем так: если бы я не была замужем, я бы точно занималась чем-то еще. Сейчас рассматриваю варианты запуска еще нескольких направлений, тоже связанных с Францией и стариной.

Сложность еще и в том, что спрос очень волнообразен. Иногда очень хорошо все продается, иногда совершенное плато, и непонятно почему — в другое время эту тарелку нужно было десяти людям сразу, а сейчас ни одного желающего.

Еще один плюс моего дела — я прививаю своим детям любовь к прекрасному и старине. Дочь, первоклассница, говорит младшему брату: «Ванечка, эта тарелка старая, ты с ней осторожно», — и от этого очень радостно. По утрам выбираем, кто из какой тарелки будет есть. Вроде посуда, какая разница, чем и из чего есть, но это же про вкус к жизни. Также они уже понимают, что разбитое можно склеить, починить — формируется не потребительское отношение к окружающему.

Рынок винтажа и антиквариата, по вашему мнению, продолжит жить и развиваться?

— Конечно, винтаж жив и будет жить, надо этим заниматься. Когда мы можем что-то сохранить, созидать — это нужно делать. Возьмем тот же рынок одежды: если что-то уже создано, зачем снова шить эти пиджаки или костюмы с худи, которых сейчас на рынке просто очень много. Зайди на Ozon, напиши там в поиске «худи» — и ты неделю не выйдешь оттуда, будешь листать странички с этими худи.

Столько всего сшито и произведено — пользуйся. Но у нас и рынок перепродажи одежды не развит, опять же, в силу истории страны и особенностей менталитета. Но я к этому оптимистично отношусь и верю, что винтаж не умрет, ценителей будет становиться все больше.

Конечно, важно, чтобы у людей сохранялась покупательская способность, тогда антиквариат и винтаж будут сохранять покупателей. Это ведь некое хобби, отдушина для людей. Мне дают ценнейшую обратную связь. Одна клиентка рассказала, что приходит вечером домой, уставшая, берет старинную тарелку в руки и в этот момент испытывает настоящее счастье. Просто подержать старину в руках для нее — способ расслабиться. Это про душевное спокойствие, такая магия старинных вещей.

Спрос не пропадет, а что происходит с предложением? Не настанет ли момент, когда старинные вещи просто закончатся?

— Порой думаю об этом. Пока антиквариат есть. Говорят, в Европе сейчас много скупают китайцы и американцы. Но надеюсь, что на наш век хватит. Кстати, покупатели старины в России и в США — абсолютно разная публика, с абсолютно разной покупательской способностью. США скупают старину за бешеные деньги, там клиенты — люди с большими деньгами.

Дело еще в том, кто и что покупает. У меня собрался узкий круг клиентов, которые ценят определенные марки и определенные клейма. Может быть, в Америке им это и не надо. Например, у меня в основном фаянсы, а там больший интерес вызывает фарфор.

А для меня фаянс просто тактильно более приятен. К тому же, с моей точки зрения, разумнее покупать что-то маленькое и не сильно дорогое. Просто страшно везти на паллете в машине чашку за 1000 евро. Она разобьется, и что — кинцуги из нее делать? Есть, конечно, и не очень дорогой фарфор, но это уже более современная посуда — не антиквариат, а винтаж, и она не такая душевная.

Кстати, на «Авито» сейчас продают очень много всего — английского, фрнцузского, немецкого — целыми сервизами. Чаще это не антиквариат, а винтаж, 60-е годы, например.

Многие опасаются, что там предлагают подделки, но это не так. Дело в том, что подделку сразу видно, к тому же это очень дорого. Чтобы сделать такую тарелку, нужно подобрать подходящую массу, отрисовать деколь, напечатать деколь, три раза обжечь — долго, дорого и смысла нет. Если ты делаешь это не во вселенских масштабах, это не окупится никогда.

*фото предоставлены Екатериной Прудниковой

Ранее на DK.RU: кто такой книжный продюсер и зачем он экспертам?