Александр Мицуков: Хорошее оружие - как красивая женщина рядом

Оружие поделило мир на солдат и коллекционеров. Любят его и те и другие. Разница лишь в том, что солдаты стремятся к тому, чтобы применять оружие, а коллекционеру достаточно того, чтобы им просто обладать. Случайно став обладателем редких ружей, теперь Александр видит в них отдушину и, чтобы вернуть себе умиротворение, спускается в хранилище.

 

Я умею видеть в оружии красоту. У большинства оружие ассоциируется с агрессией, а для меня удовольствие даже просто держать его в руках. Могу прийти с работы задерганный, злой – взял одно ружье, взял второе и успокоился. Оружие – творение гениального человеческого разума, направленного не на уничтожение, а на защиту. Именно желая защитить себя, свой род, свой вид, наконец, люди стремились к совершенствованию оружия, начиная с первого копья, лука со стрелами, первых арбалетов… И все великие изобретения появились на базе оружия. Взять открытия в самолетостроении – они в первую очередь были сделаны для вооружения. Выжить, выжить – вот идея, которая толкала людей на то, чтобы придумать все более умное оружие. Потом оружие стало хобби.

 

Самое страшное произошло, когда оружие стало бизнесом. Когда оружие перерастает из сред­ства защиты в средство наживы, то оно используется для уничтожения. Когда оружие – средство защиты, оно не используется, пока нет на то причин. Но когда оружие – средство обогащения, причины для его применения будут созданы искусственно. Почему Америка постоянно воюет? Она расходует свой арсенал, и на смену старому оружию приходит новое. На этом делаются огромные деньги, и о людях никто не думает. Если так и будет продолжаться, природа не вытерпит нагрузки применения атомного оружия. Не выдержит и тот, кто соз­дал нас такими.

 

Нас не для того сюда послали, чтобы мы занимались тем, чем занимаемся. Почему так происходит – сложно объяснить, хотя объяснение всему есть. Я верю, что изначально мы все созданы для добра, но утратили способность во всем видеть не только черное, но и белое. Взять то же ружье. Все видят в нем орудие убийства. Единицы видят в нем возможность изучить движение человеческой мысли, ее развитие и совершенствование. В том и заключается разница между солдатом и коллекционером, хотя и тот и другой любят оружие. Коллекционер его собирает, а солдат – применяет. Коллекционер мечтает об уникальных образцах, пусть даже у них дальность боя меньше и поражаемость ниже. А солдат мечтает о самом современном оружии, которое позволит ему убивать как можно больше и быстрее. Мы не первая жизнь на земле, и предыдущие закончились катаклизмами и уничтожением, и, судя по всему, мы тоже неправильно живем. Если мы не вернем себе способность быть «белыми», мы обречены на уничтожение.

 

Мое увлечение оружием началось с охоты, ведь мой отец с девяти лет разрешал мне стрелять. Охота нужна была для того, чтобы выжить, так мы добывали еду, потому что все, что мы дома выращивали, – отвозили на рынок и продавали, чтобы на эти деньги купить всем детям одежду. И мне никогда не было страшно на охоте, хотя идти на кабана – опасно, на лося – опасно, оставлять подранка – опасно. Сколько раз бывало, что охотник стреляет, животное падает, к нему подходят, а у него срабатывает оборонительный рефлекс. На моих глазах однажды раненый лось дал человеку копытом в живот – тут же кишечник вместе с печенью в брызги. Было, что и заяц охотника чуть не убил: тот его взял за уши, а заяц ему лапой ударил, порвал переднюю стенку живота – кишки вывалились в поле. Человек лежал два часа – еще не было сотовых телефонов. Начали искать, а он лежит почти готовый. Случайно врач был рядом, кишки в кучу и в операционную – живой остался. А вообще я скажу, что на охоте больше опасности не от зверя, а от человека. Охотники постоянно стреляют друг в друга просто из-за безалаберности. Вот сколько раз нужно повторить, что ружья должны быть разряжены? Двое поспорили, один схватил ружье и давай пугать того, с кем спорил. Один раз оно не выстрелило, а второй раз нажал – выстрел. Недавно мне в голову в упор выстрелили случайно – волосы чуть задело и шляпу сбило. Или взять ту же подводную охоту – я каждый год езжу в Астрахань, и каждый год меня вызывают на базу вытаскивать из различных частей тела эти пики.

 

Это у них там гольф, а для русского человека гольф неприемлем. По характеру нам не подходит. А стрельба прижилась сразу. Россия лидирует по количеству спортсменов в этом виде спорта. Но это тоже оружие, и это снова граничит с халатностью отдельных спортсменов. А впрочем, все опасно – и спорт, и не спорт, и охота. Певцы на сцене тоже в зоне риска – взял микрофон, коротнуло, и все. Смерть повсюду. А что такое ад? Я думаю, он находится на земле. Мы в нем живем. Даже представить себе трудно, в голове не укладывается, но как только ты родился, начал сознательную жизнь, то первая мысль – о том, что ты умрешь, как бы ни жил – в святости или во грехе, с верой или без. Результат один. Жить тяжело с такими мыслями. А каково лечить людей? Но я вижу огромный смысл в своем деле. Хотя если по военной профессии я военно-полевой хирург, то в мирной – акушер-гинеколог. Я принял роды более чем у четырех тысяч женщин и столько же сделал абортов. Мне трудно говорить о праве человека на жизнь, о том, вправе ли он решать, кому жить, а кому нет… Откуда мне знать, кто меня на эту землю и для чего родил и поставил… Если говорить о том же оружии, то сколько парней молодых, охранявших армейские склады, облучались и возвращались домой и умирали. Я одно могу сказать – кому как на роду написано.

 

Хорошее ружье – как женщина. За счет чего может выиграть мужчина, если он глуп? За счет красивой и умной женщины рядом. За счет чего выигрывает охотник? За счет ружья, которое хорошо ложится на плечо, ведь когда берешь на прицел, то баланс – самое главное. Знаю это не только потому, что на охоту хожу. Я еще стендовой стрельбой занимаюсь и недавно в Тольятти стал чемпионом России в этом виде спорта в категории ветеранов. По­этому в моей коллекции и спортивное оружие, и охотничье, и военное.

 

Коллекция оружия у меня начала складываться случайно – одно уникальное ружье ко мне попало, затем другое, третье. Сейчас в моей коллекции есть ружья, которых нет больше ни у кого из коллекционеров. Например, самое старое ружье, год выпуска которого – 1832. Его нашли на пожарище – дом тушили, крыша обвалилась, а там ружье. Ко мне обратились как к специалисту, а я когда увидел его, у меня слюни потекли. Таких ружей всего три – в Русском музее, Тульском музее и у меня. Я его храню в специальном забронированном сейфе. Есть одно из именных ружей, которые в 1939 году Гитлер как награду дарил офицерам. России повезло в том смысле, что после войны солдаты не могли из Германии что-то большое притащить и везли ружья. А немцы до того грабили всю Европу, поэтому попадались уникальнейшие орудия. Наши, конечно, посчитали все это хламом и в 60‑е годы стали ружья отбирать и отдавать на переплавку – сохранилась лишь часть.

 

Оружие может считаться эксклюзивным, если ему много лет или оно было выпущено партией в десять штук – тогда уже эксклюзив, неважно, сколько лет. Или в ружье есть оригинальный встроенный механизм. Например, в 1927 году были изобретены безкурковые ружья, и все курковые сейчас считаются коллекционными. Хотя в России и в 1950‑х годах выпускали курковые ружья, что тоже оригинально.

 

Коллекционеры оружия между собой не общаются. У каждого эксклюзивная коллекция, которую никуда не повезешь и никому особо не покажешь. Как правило, коллекции хранятся в разных местах, поэтому, кроме самого коллекционера, никто не знает, что у него есть. Я рад, что двое моих сыновей увлекаются и стрельбой, и охотой. Малому одиннадцать лет, и он уже великолепно стреляет, а старший – кандидат в мастера спорта. Будет кому наследство оставить.