Александр Парамонов: Чтобы добыть рыбу, нужно почувствовать себя рыбой

Я точно знаю: пока считаешь себя сильнее и умнее рыбы, никогда не увидишь ее и тем более не добудешь. Пусть у тебя все в порядке со снаряжением – зато она в своей стихии. Все же мы не «ихтиандры», и сколько ни тренируйся, сравняться с рыбами на сто процентов у человека, наверное, не получится никогда. Чтобы поймать рыбу, ты должен сам стать рыбой, чувствовать себя как дома в ее родной стихии.

 

Рыбы уверены: человек – это хищник. Поэтому к себе стараются не подпускать, держатся от пловца как можно дальше. Рыбы – они чем старше, тем умнее: мелкие рыбешки вокруг так и плавают, им, очевидно, нравятся крупные движущиеся объекты. Огромную рыбу надо обязательно выслеживать, примерно знать, где она живет, где спит, долго ждать ее, преследовать. Это только в Красном море изобилие разноцветных тропических рыб, не боящихся плавать в непосредственной близости к человеку. У нас, если погрузиться на Тургояке или Увильдах, увидишь только коряги. Сами рыбы ведут скрытный образ жизни: спят и охотятся в труднодоступных местах: на дне, в траве, в камышах. Чтобы выследить их, иногда необходимо плавать медленно, а зачастую и совсем не двигаться – зависать или прятаться за валуном (порой это приходится делать на глубине, и довольно значительной: от 7 до 15 метров). Когда затаился на дне и видишь, как к тебе подходит довольно крупная рыба, сердце начинает учащенно биться. Тут же забываешь о всех сопутствующих тяготах и лишениях: о недостатке кислорода в легких, стесненности костюма, дискомфорте от пояса с грузами, а также обо всех страхах. Охота – это азарт, эйфория от прямого контакта с живым подводным миром, в котором ты, по сути, чужой. Его представители наблюдают за тобой и совсем не желают входить в контакт. Но твоя задача – перехитрить их и добыть.

 

25 лет назад я начинал с дайвинга. Но поскольку на Тургояке и Увильдах затонувших городов и кораблей, к сожалению, не обнаружилось, увлекся подводной охотой. Мы выезжали с друзьями и семьями на острова на озерах, разбивали лагерь и жили там недели по две. Ловили крупных линей, щук до метра длиной. Каждый день мы питались практически одной рыбой: коптили ее, варили и жарили. За 25 лет я съел столько нашей местной рыбы, что порой не мог смотреть на нее как на пищу. Но мне всегда был интересен сам процесс.

 

Люблю приезжать на озера ночью и охотиться с фонарем. Ночная охота более опасна. В камышах легко заблудиться: выплыл наверх – а кругом камыши и темень, берега не видно. Поэтому у меня часы с компасом, чтобы знать, откуда пришел, и туда же вернуться. Рыбы ночью спят и подпускают к себе довольно близко. Вот щука – она зависает в середине камышей и, как полено, висит в полуметре от поверхности. Лини спят в траве на самом дне, но стоит им хордой почувствовать движение воды, как скроются. Ночь, мгла, у меня в одной руке ружье, в другой фонарик – и я плыву в этой тишине, вглядываясь в серую взвесь. А когда ныряешь на 15 метров, там и днем практически ничего не видно. Только серая мгла.

 

Я не раз попадал в рыбацкие сети. Как-то ночью запутался ластой в сети на озере Алабуга. Пришлось тогда вырезать себя из сети: кромсать ее карманным ножиком, отталкиваться ото дна, всплывать, чтобы набрать воздуха, и снова погружаться. Хорошо, что озеро неглубокое, метров пять всего, но было жутковато. При подводной охоте ты ограничен своими легкими: не выпутаешься из сети – погибнешь. Вот почему я всегда езжу на ночную охоту с другом, на случай взаимопомощи. Можно растеряться, испугаться – все что угодно может быть.

 

Один раз мы приехали на ночную охоту с приятелем, а он забыл свои ласты. Мы друзья: что – я буду плавать, а он нет? Я отдал ему свою ласту. У меня одна, у него одна – так и плавали ночью. Конечно, это страшно неудобно, но когда охотишься, забываешь обо всем. И мы забыли, что у нас на ногах по одной ласте, и настреляли щук. Мы всегда устраиваем состязания, без призов, ради азарта. Мой рекорд – десять килограммов за один раз.

 

Ходить на волка и медведя я начал гораздо позже, только во второй половине 90‑х. Когда обстановка с криминалом была практически урегулирована и острых ситуаций в бизнесе (и в жизни в целом) стало меньше. Пришлось добирать экстрим охотой на зверя. Начало 90‑х, когда я ушел в бизнес из госструктуры, отличалось жесткостью и криминализованностью. Политическая и бизнес-среда представляла собой некое состояние безвременья или междувременья. Коммунистическая партия, которая до этого была «крышей» для всех, ушла, и этот вакуум стали заполнять организованные преступные группировки и коррумпированные чиновники. Отрицалось и шельмовалось все, что относилось к прошлой политической системе (в том числе и органы КГБ, в которых я тогда служил). А работать в структуре, которая, как я тогда думал, стала никому не нужна, и заниматься делом, которое стало не востребовано, – малоинтересно. Я был молод, полон сил и энергии – 35 лет – и решил уйти в частный бизнес. Тогда был сумасшедший драйв от возможностей и такие же сумасшедшие риски. Тогда можно было сделать практически все, но так же быстро практически все и потерять. Теперь же все отстроено, и проще найти работу с приличной зарплатой, без забот и рисков, сиди да делай. Но на такой работе я бы долго не продержался. Натура другая, надо трудностей. Когда нет проблем, нет острых ситуаций, я немножко засыпаю. Нервная система ожиревать начинает.

 

Я и на работе остаюсь охотником: под водой и в бизнесе нужны одни и те же качества характера. Охота приучает человека к терпению, к ожиданию результата, к скрупулезности и тщательной оценке своих собственных действий. Сначала выбрать место, а для этого изучить обстановку, перебрать различные варианты, знать повадки того, на кого охотишься. Так же и в бизнесе: умение проанализировать ситуацию, выбрать точное решение, пойти на разумный, оправданный риск – очень ценится. Когда выжидаешь рыбу или зверя, надо уметь во многом себе отказывать, терпеливо испытывать тяготы и лишения, уметь подавлять эмоции. А если надо, за несколько секунд необходимо принять единственно верное решение, что в работе также очень важно.

 

Мужчина изначально был создан для охоты. И эта скрытая, неудовлетворенная в современном обществе потребность выслеживать и ловить, бороться со зверем живет в человеке. Иногда даже приводит к неврозам. Кто-то ругается, чтобы излить агрессию, кто-то в лицо может дать, а я иду охотиться.