Андрей Мисюра: Минпромнауки заставит заводы отказаться от лишнего импорта

Заводы Свердловской области переживают тяжелый год. Станет ли он драматичным — зависит от того, справятся ли промышленники с главным негативным фактором: нехваткой оборотных средств. В этой ситуации задача Минпромнауки — помочь заводам добраться до дешевых денег, констатирует глава регионального министерства Андрей Мисюра. И объясняет, как это сделать.

 

Называть острым кризисом обстоятельства, в которых оказались свердловские промпредприятия в начале 2015 г., преждевременно. Экспортерам слабый рубль — на пользу; устойчивые производства, ориентированные на внутренний рынок, имеют наработанный портфель контрактов. Но перспективные товарные ниши заняты иностранными конкурентами. Более того, для свердловских предприятий нарастает угроза не справиться с имеющимися обязательствами: крупные заказчики затягивают сроки оплаты, и заводы остаются без оборотных средств. 

 

Еще год назад предприятия в такой ситуации покрывали текущие затраты за счет кредитов. Повышение ключевой ставки до 17%, на которое пошел Центробанк в прошлом декабре, сделало кредитные линии слишком дорогими. «Немногим производствам рентабельность позволяет обслуживать займы под 28 32% годовых, как предлагают банки сегодня», — напоминает Андрей Мисюра.

31 декабря Владимир Путин подписал закон «О промышленной политике в РФ».

 

Нормативная база, нужная, чтобы оживить описанные в документе механизмы промполитики, сейчас в разработке. Глава свердловского Минпромнауки уверен: при всех этих обстоятельствах есть инструменты, позволяющие провести региональные заводы к федеральным средствам стоимостью 5% годовых.

Почему вести их надо быстро, понимают все.

 

В чем сегодня главные трудности для предприятий?

 

— Главная трудность — недостаток оборотных средств. У экспортеров ситуация лучше, но есть еще и те, кто работает на внутренний рынок, поставляет продукцию ведущим российским корпорациям, естественным монополиям, компаниям нефтегазового комплекса. Вот там — проблема, которая выросла из практики отсрочки платежа. У машиностроителей, например, производственный цикл длинный: порядка 7 месяцев. А на рынке, куда они поставляют продукцию, отсрочка в среднем составляет 90 дней. Де-факто своих крупнейших заказчиков поставщики кредитуют. 

 

Но они ведь должны закупить комплектующие, материалы, расплатиться со своими поставщиками, заплатить работникам. А денег нет. Практика отсрочки платежа сформировалась в последние годы. Я считаю, она неправильная. Крупнейшие системообразующие предприятия страны не имеют конкуренции на своем уровне и пользуются ситуацией, заставляя наших производителей идти на жесткие условия. В итоге в регионе есть предприятия, которые, имея портфель заказов, просто не могут его выполнить.

 

Вы рассчитываете,что Минпромнауки Свердловской области повлияет на корпорации?

 

— Я сейчас не имею в виду частные корпорации. Но для компаний с госучастием установить предельные сроки оплаты заказов — можно. И мы подготовили соответствующие предложения для свердловского Заксобрания, которые потом пойдут на федеральный уровень. Причем предельные сроки оплаты — это как минимум. А максимум — авансирование.

 

Кто то должен брать на себя эту ответственность, почему не мы? Да, я понимаю, что системообразующим российским компаниям свои вопросы решить проще, чем малым и средним предприятиям Свердловской области. И что — ничего не делать? Если мы сталкиваемся с такими вопиющими случаями, когда заказчики просто не платят — речь тут уже даже не об отсрочке. Ни один завод, конечно, не будет эти вопросы поднимать публично, потому что сразу попадет в перечень недобросовестных поставщиков и потеряет заказчика. Но ситуация серьезная, мы то это понимаем. И как можем, вмешиваемся.

 

В регионе принята стратегия импортозамещения, но многие предприятия годами работают с иностранными поставщиками. Как это изменить?

 

— Пример. Мы взяли ведущую номенклатуру, которую свердловские предприятия поставляют на российский рынок. И посмотрели, какие импортные аналоги есть, по всем основным сферам — это нефтегазовое и металлургическое оборудование, медтехника и фармпрепараты, химическое производство, транспортное машиностроение, гидроаппаратура, приборостроение и так далее. На всех позициях доля импорта высока. По информации Минпромторга на конец 2014 г., она доходит до 80%. По медоборудованию, например, 80%. По фармпрепаратам — 72%. Сейчас планируем мероприятия по замене. Если российский аналог есть, зачем что то импортировать?

 

Административно заставите заводы сменить поставщиков?

 

— В том числе, почему нет. 

 

Если брать ситуацию шире, какими методами воздействия вы располагаете?

 

— Нужно верно оценить статус и задачи нашего министерства. Когда губернатор меня назначал, он поручил усилить работу с федеральными органами исполнительной власти в части поддержки промышленности. А закон о промполитике дал Минпромторгу право утверждать региональных министров. Тем самым наш статус повышается.

 

Работу усиливаете?

 

— Действуем, да. Вы вот усомнились, что мы можем влиять на корпорации: можем. Вынося инициативы на федеральный уровень. Тесно работая с департаментами Минпромторга, мы регулярно туда ездим. У меня даже пропуск есть специальный, чтобы попасть в кабинет министра, — выдали на прошлой неделе. Денис Мантуров (глава Минпромторга РФ — Прим. Ред.) распорядился сделать такие для региональных министров промышленности.

 

Но вернемся к методам влияния на ситуацию. На федеральном уровне — таможенные ограничения можно вводить. Субсидирование, преференции для российских поставщиков на тендерах. Также мы работаем с недавно созданным Фондом развития промышленности, который имеет задачу финансировать инвестпрограммы предприятий — это долгосрочные кредиты под 5% годовых. С главой фонда мы встречались 17 декабря. Еще до Нового года отправили туда заявки по 37 свердловским проектам. Причем порядков финансирования, согласованных Минпромторгом, еще нет. А заявки от нас — уже есть. И принимаем их еще.

 

От каких предприятий? Приоритеты есть?

 

— В фонде нет целевой отраслевой поддержки, каждый проект рассматривается отдельно, достойные — поддерживают. Соответственно, мы будем поддерживать все предприятия, без отраслевого деления и ограничений по форме собственности или размерам бизнеса. Всех, кто готов развиваться.

 

Что значит «готов развиваться»? Получается, приоритет —

за теми, кто не свернул программы развития?

 

— У меня к «ДК» просьба — донести до широкой общественности: мы 37 претендентов на финансирование уже отобрали и хотим еще больше заявок. Рады будем всем. В том числе готовы помогать предприятиям, которые Минпромнауки сегодня не курирует — в сфере ИТ и стройиндустрии. Деньги, 20 млрд руб., у Фонда развития промышленности есть. Порядок финансирования определяется. Но ясно, что кто первый занялся этой темой, тот и победил.

 

Если речь о финансовой господдержке, многие заявки срубают на этапе подачи, по формальным основаниям. Это многих останавливает.

 

— Наше министерство берет на себя правильность заполнения заявки. Поверьте, мы понимаем, что такое отсеять проект по формальным признакам. Даже на своем уровне: с позапрошлого года в области начала действовать программа поддержки промышленности. Мы давали предприятиям субсидии — на модернизацию, на внедрение результатов НИОКР, на компенсацию ставок по кредитам. Посмотрели на своем примере, как это все происходит, и согласовали с федералами — там та же практика: до 80% заявок может отсеиваться по формальным признакам. Даже сильные и крупные предприятия с большим штатом юристов и экономистов могут ошибиться. Мы понимаем эту проблему и готовы оказывать консультативную помощь.

 

Более того, по комплексным инвестпроектам мы даем пример эталонной заявки. Если претенденты заполнят ее соответствующим образом, мы готовы проверять и доводить ее до федеральных органов. Конечно, на жюри мы влиять не можем. Но хотя бы — на ранний этап отбора.

 

По-вашему, в какие сроки реально получить федеральные деньги, если заявки пройдут отбор?

 

— Заявки на инвестпроекты  — это март-апрель. На этот поезд еще можно успеть. По фонду — я думаю, в первом квартале уже все правила финансирования определят. Есть принципиальные моменты. Первое: если речь о внедрении, о реализации инвестиционных проектов, это небыстрые решения. Даже с учетом того, что заводы находятся в непростом финансовом положении. Второе: вопрос, готовы ли руководители предприятий воспользоваться имеющимися инструментами. Мы им поможем, отработаем любую инициативу бизнеса. Любую.

 

Но сейчас горят другие вопросы. Промпредприятиям надо обеспечить запас ликвидности. И заместить импортную номенклатуру, которая за год вдвое выросла по цене. Раньше предприятия покупали условный болт за один рубль, сейчас — за два. Между прочим, лучшее условие для импортозамещения — это когда валюта стоит столько, сколько стоит сейчас.

 

Но многие заводы замещают импорт не внутри страны, у российских поставщиков, а на других доступных внешних рынках. Меняют импорт на импорт.

 

— Вы говорите про объективные вещи. И я больше скажу: даже там, где из-за санкций купить нельзя, все равно покупают. Ввозят через третью страну, например, — если другого выхода нет. Но если выход, российский аналог, есть — лучше взять у российского производителя.

 

Возьмем ситуацию: наш производитель электротехнических изделий участвует в тендерах для российской госкомпании. А иностранные участники тендеров делают ей скидку — 40%. Мы понимаем, что их цена ниже себестоимости. Они осознанно демпингуют — чтобы выбить наши предприятия с нашего же рынка. Почему это происходит — у них больше финансовых возможностей, чем у нас. Кредиты дешевле. Масштабы бизнеса разные. Неудивительно, что Минпромторг готовит инициативы по таможенному ограничению импорта.

 

То есть в 2015 г. ждать дальнейшего вытеснения иностранных поставщиков?

 

— Мы бы хотели, чтобы наши предприятия нашли сбыт. Я вас уверяю, очень немногие, экзотические вещи невыгодно производить в России. В основном, если понятны объемы, внутренний рынок способен обеспечить потребности. Причем так, чтобы предприятия и вернули затраты, и заработали. И более того, обеспечили культуру производства и инженерно-технический уровень не ниже иностранного.

 

Автор: Татьяна Апрельская