Анна Манекина: Заставлю работать людей сутками, если на кону моя репутация

собственник «Торгово-промышленной фирмы «ЮТ»

 

Я привыкла, что часто мне приходится играть роль мужчины в ситуациях, когда кто-то должен взять на себя ответственность. Например, в школе, когда другие родители боялись идти на открытый конфликт с учителями, просили меня: «Анна Карповна, вы возьмите это на себя». – «Почему я?» – «А мы боимся, что на детях отразится». А на моих не отразится, все нормально?! Жизнь длинная, в какие только переплеты я не попадала. Когда в 1998 году обанкротилось финансовое подразделение в компании, где я работала, все приготовились умирать: закрываемся, прощаемся. Я говорю: «Не поняла, а деньги клиентам кто возвращать будет?» Предложила отработать и все до копейки отдать. «Как так?» – «А вот так, идите домой, даю ночь на раздумья, утром приходите с готовыми решениями». Я сама, как и они, вообще не представляла, что делать.

Мне тоже было страшно, но я понимала, что мне свой страх показать нельзя. Всю ночь голову ломала, утром собираемся, предлагаю взять кредит: «Клиентам улыбаемся, у нас все ок. А вы забудьте, что в шесть часов вечера можно домой идти. Понимаю, у всех семьи, но нужно дома предупредить: ситуация такова, что работать надо сутками. Я буду работать вместе с вами». Мы тогда со всеми расплатились и репутацию сохранили.

Никогда не мечтала спрятаться за широкую спину. Даже в детстве, хотя все моего отца знали и боялись, конфликты с мальчишками я разрешала сама и дома не жаловалась. Семья у нас была большая – шесть сестер и брат. Отец был очень жестким. Мне, сестре и брату всегда говорили, что у нас отцовский характер и мы как три парня. Брат у нас, как говорила мама, шестерых стоил: неуправляемый, непослушный. Меня к нему приставили, потому что только я могла с ним справляться. А он то муху привяжет куда-нибудь, то кнопки подложит учительнице. В школу на разборки всегда вызывали не родителей, а именно меня.

До школы идти девять километров. Как-то морозы ударили, снегу намело, по радио объявили, что младшие классы могут на уроки не ходить. Я думаю, а чего дома делать, собралась, пока все спали, и пошла. Меня потом директор школы всем в пример ставил, когда прогульщиков стыдил. Старшеклассники однажды даже пригрозили: «Еще раз попробуй прийти в школу, когда не надо…»

Легкого и счастливого детства у меня не было. Мама рано стала инвалидом. Ее подмяла под себя корова – еле спасли. Когда маму увезли в больницу, все боялись к корове подойти. А все равно кому-то надо. Мне семь лет тогда было. Отец говорит: «Ты пойдешь!» – «Я же самая маленькая, пусть старшие идут». – «Ты самая смелая». И я пошла. Так вырабатывался характер. Я с детства знала: есть то, что сделать просто надо, независимо от желания. У родителей было большое хозяйство – корова, овцы, индюки, пасека с пчелами. Я за всеми умела ухаживать и уехала из села полностью к жизни приспособленная: я все могу делать сама и для меня нет ничего нерешаемого. Нынешнее поколение другое. Смотрю на молодежь – наивность, розовые очки, лень. Мы не были такими. Детьми мы усвоили принцип жизни: чем больше работаешь, тем лучше живешь. Ребенком я уже знала, что такое тяжелый труд. Сейчас детей учиться заставляют и уговаривают, репетиторов нанимают. А в мои времена гоняли: «Куда за уроки села? По дому всю работу сделала?» Поэтому те, кто в два раза меня моложе, в два раза быстрее меня устают. Нет той выносливости, закалки, терпения. То депрессии, то хандра, то нервные срывы – люди не выдерживают нагрузки жизни. Им не хватает закалки. Поэтому я своих детей жестко воспитывала. Если бы все так, не было бы ни наркомании, ни распутства, ни проблем с кадрами.

Устала учить подчиненных, проще самой сделать. Неважно, какой возраст у тех, кто приходит к нам в поисках работы, – разговариваешь с ними о том, что умеют, и не понятно, чем они вообще в жизни занимались. На собеседовании человек себя нахвалит, а после первого же задания весь его рассказ плывет. Ни образования, ни дисциплины, поверхностности много, безразличия. К тому же у всех узкая специализация. Я, например, не могу взять в магазин и электрика, и слесаря, и плотника. Мне нужен человек, который все умеет делать. Но таких нет, приходится обучать. Когда я работала в «Уралремонте», на любом участке могла подменить любого: мастера, технолога, кадровика, главного инженера. Мне было интересно самой вникать, разбираться, читать учебники, учиться. Потому я и бизнес все время какой-нибудь открываю: начать – это самое сложное и интересное. Когда меня спрашивают, а зачем вам ко всем бизнесам, которые уже есть, еще и леспромхоз. А где мне еще адреналин получать? А людям это неинтересно. Каждый понедельник оперативки. Почему это никому не нравится? Потому что все могут подвести итог за прошедшую неделю, но рассказать о планах на будущую – смертельный номер. Более того, многие приходят, обучаются и уходят на хорошую должность в другую компанию. Те, кто у меня учились, рядовыми потом не работают.

Сразу вижу предателей, тех, кто приходит не работать, а подучиться и уйти. Мне можно инкубатор открыть в офисе и новичкам зарплату не платить, а наоборот, брать плату за стажировку. Часто приходят молодые предприниматели за консультацией. Хочет взять кредит. «Ты сядь, просчитай все. Не можешь? Давай я тебе посчитаю». В институтах не дают глубины знаний, практики. Я уважаю молодых людей, которые хотят заняться собственным бизнесом, но они не способны сделать элементарные расчеты. Я стараюсь передать им свои ценности, отношение к работе, к будущему, которые выработались во время всех выпавших мне приключений.

Людской зависти нужно бояться прежде всего. Человеку недалекому всегда кажется, что счастливчикам в жизни все дается легко и просто. Я в жизни никому не показывала, что мне тяжело, у меня неприятности или неудачи, всегда улыбаюсь и хорошо выгляжу. Зачем кого-то нагружать своими проблемами? А людям кажется, что мне легче и беззаботнее всех. Никто и не догадывался, что я порой работаю по 17 часов день. Нагрузка колоссальная, поэтому я стараюсь многие вещи свести на шутку. Без юмора многие ситуации станут невыносимо жесткими.