Директор «девятки» Екатерина Сибирцева развенчала мифы о гимназии

Утверждение «В «девятке» учатся только дети олигархов» Екатерина Сибирцева опровергает математически: «Ну нет в Екатеринбурге тысячи олигархов-то». И развивает мысль: у нас учатся самые разные дети, из семей с самым разным достатком. Ежегодно Гимназия №9 набирает учеников в пятые, восьмые и десятые классы. Принимают тех, кто прошел восьмимесячные курсы, тесты и собеседование. Но не все остаются.

«Всех наших учеников объединяет одно: повышенная мотивация, желание учиться. Я считаю, образование невозможно дать — его можно только получить. Чтобы найти «своих» детей, мы и проводим собеседования при поступлении: нужно быть уверенным, что ребенок готов к повышенным интеллектуальным нагрузкам. Бывает, родители хотят отдать ребенка к нам в гимназию любой ценой, используют всевозможные рычаги. А потом начинаются проблемы: оказывается, что нужно это только маме с папой, а не ребенку», — говорит г-жа Сибирцева.

Охота на звезд

Популярность «девятки» в Екатеринбурге ее директор объясняет тем, что здесь действует система профильного образования. Ставку руководство школы сделало на успех в интеллектуальных соревнованиях — олимпиадах, конкурсах и др. «Я сама училась в этой школе. Потом 20 лет проработала здесь учителем физики, в 2008-м стала директором. Система профильного обучения формировалась с начала 1990-х гг., это заслуга нашего легендарного директора — почетного гражданина Екатеринбурга, заслуженного учителя России Валентины Желтоножко. Сегодня моя задача — поддерживать и развивать профильное обучение, расширять возможности образовательной среды гимназии, — рассказывает Екатерина Сибирцева. — Если ученик мотивирован, совершенно не важно, кто его папа с мамой. Конечно, он может достичь результатов в любой школе. Но у нас для этого больше условий».

Считается, что с улицы в «девятку» не попасть — берут только детей из состоятельных семей или вундеркиндов.

— И это только один из мифов. Нет, конечно, всех-всех мы просто не можем принять. Но родителей наших будущих учеников мы видим только когда они приходят написать согласие на собеседование. И еще в момент, когда приносят документы на зачисление.

По фамилии ребенка бывает и так понятно, из какой он семьи, если это фамилия известного в городе человека.

— Повторю, мы с семьями не встречаемся до зачисления ребенка, разве что общаемся на собраниях Школы будущего гимназиста. Нас совершенно не интересует финансовый и социальный статус родителей наших ребят. Практика показывает, что заинтересованные в развитии дети прекрасно уживаются друг с другом, независимо от дохода и статуса семьи.

Наши дети — обычные, но с повышенной мотивацией. Звезд, суперодаренных ребят очень мало. Вундеркиндов и гениев — единицы. На параллель может быть один-два, а может вообще не быть. В 11-х классах сейчас есть два таких талантливых ученика. Один из них — наш ученик с первого класса, и сегодня он кандидат в сборную команду России на международной олимпиаде по физике. Другой — победитель Всероссийской олимпиады по химии, который пришел к нам в 9 класс из обычной школы по рекомендации своей учительницы. Это как в спорте: есть уровень обычной ДЮСШ — ребенок может там заниматься просто для здоровья и для души. Но если он хочет стать чемпионом, нужно идти в школу олимпийского резерва, к более сильному тренеру, нужно много трудиться. Так же и в интеллектуальных соревнованиях — и это, наверное, еще более тяжелая работа.

И как ребята из семей с разным достатком уживаются в одном классе?

— Совершенно нормально. Я была классным руководителем в трех классах, там учились дети с самым разным достатком, но это никак не сказывалось на их отношениях. Мои классы уже давно выпустились и ребята до сих пор дружат. И семьи их дружат. Ребята могут, конечно, повыяснять, у кого какой марки портфель или туфли — в начале. Но с 8 класса это исчезает напрочь.

«Девятка» уже два года не ведет набор в первые классы. Это потому что новый закон запретил принимать малышей на конкурсной основе?

— Да, у нас больше нет набора первоклашек — потому что детей в первый класс можно принимать только по прописке. А вот в пятый класс уже разрешен отбор. К этому возрасту уже видна мотивация детей, ясно, смогут ли они учиться здесь. Да и родители это тоже понимают — уже не ведут к нам детей, если видят: им и в обычной-то школе сложновато. Плюс ребята в средних классах проще переживают момент, если их к нам не зачислили.

А для учителей есть отбор?

— Все педагоги проходят у меня собеседование. Если я понимаю, что это наш человек, мы его берем. Иногда новый учитель сначала работает по совместительству — чтобы и он к школе присмотрелся, и мы к нему. Но оптимальный вариант — когда приходят наши же выпускники. Или учителя, которые у нас проходили практику и знают специфику школы. Или те, кто работали в аналогичных по уровню учреждениях. Сейчас у нас в штате, вместе со мной, пять выпускников «девятки» — люди разных возрастов. Трое из них — молодые учителя.

Но я не могу сказать, что педагоги стоят к нам в очередь. Учить одаренных детей очень трудно. И здесь совершенно другой уровень нагрузки. Конечно, и удовольствие от работы другое - огромное. Ты понимаешь: то, что ты делаешь на уроке, детям нужно. И видишь результат. Но эти дети далеко не всегда готовы простить учителю ошибку; они очень требовательны, зачастую в ряде вопросов идут впереди учителя. Эти ребята готовы отстаивать свою позицию и не будут молчать, если учитель, как им кажется, недорабатывает. И с родителями таких детей непросто взаимодействовать. Но это плата за то, что ты работаешь с умными, способными детьми.

Плата может быть и более серьезной. Не так давно ученик московской школы застрелил учителя географии. Говорят, десятиклассник тоже был способным, с нестандартным взглядом на мир…

— У нас работает психолог. Один на 920 детей. Что он может сделать? Проводить беседы с учениками можно только с ведома родителей. Психолог, армия охранников и так далее — не спасут от человека с ружьем. Но профилактику мы, конечно, проводим: исследуем тревожность у детей, организуем тренинги психологической устойчивости, сопровождаем некоторых учеников.

Я убеждена: выход из положения не столько в школе, сколько в семье. Ребенок должен  иметь крепкий «тыл» — родителям нужно больше любить ребенка, слышать его, уважать его личность, быть рядом, помогать в сложном деле нравственного становления, формировать правильные моральные установки. Тогда и в школе, которая моделирует наше общество, и во взрослой жизни такой ребенок будет психологически устойчив.

В 2012 г. вы заняли второе место на всероссийском конкурсе «Директор школы». В прошлом году гимназия вошла в топ-10 школ страны по результатам ЕГЭ и олимпиад. Школа участвует в конкурсах, чтобы соответствовать ученикам?

— Понимаете, в нашей гимназии есть что-то особенное, свой дух, который делает ее непохожей на другие... Не могу сформулировать точнее, но всегда это чувствовала. Все-таки, школе больше 150 лет, и это обязывает «держать марку». Нам важно ставить высокие цели и достигать их. Не чтобы выделиться, а просто чтобы хорошо делать свою работу. Я, конечно, могла бы запереться в кабинете и нигде не появляться. Но если я хочу сохранить авторитет среди коллег, то должна чего-то добиваться. И здесь все такие. В прошлом году у нас была победа на городском конкурсе «Учитель года», третье место на региональном конкурсе.  В этом году наш учитель выигрывает городской конкурс «Молодой педагог». Есть у нас и 13 лауреатов конкурсного отбора учителей в рамках нацпроекта «Образование».

В топ-10 мы попали, потому что гимназия направлена именно на победы в олимпиадах. Если бы отбор шел по другим критериям — дистанционному обучению, наличию толерантной образовательной среды — мы бы там вряд ли оказались. Не потому что у нас этого нет. Просто сосредоточены мы на другом. Нельзя угнаться за всем. Лучше выбрать одно стратегическое направление и в нем двигаться.

Перековать инфантилов

Современные дети меньше читают и убеждены, что информацию запоминать не нужно — она всегда под рукой, стоит только открыть Интернет. Подходы к образованию меняются во всем мире вслед за информационным обществом. Однако преодолеть инерцию школы крайне сложно.

На форумах часто пишут: чтобы учиться в «девятке», нужна железная психика. Это что вы такое с детьми делаете?

— Это еще один миф. Не могу сказать, что когда сама училась, здесь были какие-то железные люди. Да и сейчас их нет. Достаточно просто устойчивой психики. Здесь ты постоянно будешь в конкурентной среде, столкнешься с разными вызовами. Если ты к этому готов и тебя это заводит, неудача заставит упереться и добиться своего. Как в спорте или бизнесе.

Учеба — это труд, она не может быть легкой. Все достижения детей идут через преодоления себя или ситуации. Поэтому, конечно, определенные моральные качества для учебы у нас требуются. Как и в любой другой школе.

Почему тогда дети жалуются?

— Такие отзывы стали появляться в последние годы. 20 лет назад даже вопросов не возникало, устойчива ли психика у ребенка. А сейчас вдруг появились дети, которым психика не позволяет чего-то выдерживать! Проблема в том, что растет очень инфантильное поколение. Я вспоминаю себя в 7-8 лет — мы ходили в школу сами, с ключом на шее, нас никто не сопровождал. Дома были обязанности: вымыть посуду, вынести мусор, выгулять собаку, забрать из садика младшего брата или сестру. Сегодня в большинстве семей этого нет, дети освобождены от большей части домашних обязанностей. Да и в школе к общественному труду можно привлечь ребенка только с согласия родителей. Все больше влияние визуальных источников информации — телевизора, компьютера, телефона. Естественно, современные дети меньше читают, считают, что информацию не надо запоминать — открыл Интернет и в любой момент нашел нужные сведения. Интеллектуальная нагрузка становится пережитком прошлого. И отношение у детей такое, что все в жизни должно быть легко.

Когда мы росли, было по-другому. Мы мечтали стать космонавтами, пожарными, врачами, учителями. Сейчас они хотят быть экономистами, банкирами, олигархами, чиновниками и президентами. И вот такие дети приходят к нам и с удивлением обнаруживают: оказывается, надо что-то делать! На уроке — работать, а не просто сидеть и слушать, развалившись на стуле. А еще надо ходить в библиотеку, выполнять домашнее задание, работать с информационными источниками,  писать конспекты, анализировать и обобщать полученную информацию.

Если дети изменились, может быть, должен меняться и подход к образованию? В Интернете действительно можно найти все в любое время, этот факт трудно игнорировать.

— Да. И концептуальные подходы к образованию меняются во всем мире, ведь общество становится информационным. 100 лет назад школа была единственным источником знаний, 50 лет назад — не единственным, а теперь — даже не основным. В разных странах сейчас думают: как сделать образование индивидуальным, отвечающим потребностям личности. Чтобы каждый ребенок получал то, что он хочет, что ему реально будет нужно в жизни. И в России та же самая проблема. Но сделать это в рамках массовой школы, с учителями старой формации очень непросто.  Преодолеть инерцию сложившейся системы в любой стране крайне сложно.

Стоит ли что-то перенимать у Запада?

— Мы свое образование почему-то сравниваем с немецким, французским, американским. При этом по объему средств, которые идут на образование, находимся на уровне Чили, Мексики, Турции - развивающихся экономик. Так вот по сравнению с этими странами, мы выглядим весьма достойно. Да и на уровне развитых стран, по последним международным исследованиям, мы тоже не так уж плохо смотримся.

Если вы думаете, что в Европе нет проблем с образованием, то глубоко ошибаетесь. Везде они примерно одинаковы. Например, у нас в стране родителям дано очень много прав вмешиваться в учебный процесс. Это не всегда хорошо, потому что каждый должен своим делом заниматься. Я же не прихожу к родителям на работу и не начинаю им советовать: как кадры расставить, как себя с подчиненными вести. Если вы доверили ребенка нашим профессионалам, дайте им спокойно работать! В Германии похожая ситуация: я там была в прошлом году. Немецкие педагоги жаловались: раньше после начальной школы ребенка зачисляли в следующую ступень по рекомендации школы — либо в гимназию, либо в реальную школу, после которой нельзя напрямую поступить в университет, только через колледж. Сейчас родитель имеет право выбрать сам. В результате — уровень гимназического образования падает. Немецкие учителя сожалеют, что им приходится идти на поводу у родителей. То же самое в американских школах.

Неужели везде с образованием все плохо?

— Мне понравилась система в Швейцарии — там все очень ровно и спокойно. Встречалась с руководителем муниципальной службы образования одного из кантонов. Он спросил, как у нас вводится новый стандарт обучения — слышал об этом. Говорю — так ввели уже в начальной школе, работаем. Человек в шоке: «Как это так?! Мы 19 лет новый стандарт вводим и еще не закончили, потому что все друг с другом не договорились». А в России реформы настолько стремительны, что общество зачастую не понимает, что происходит в образовании. Все хотят быстрых перемен, но этого не будет, ведь результат в образовании всегда отсроченный. И эффект от внедрения, например, новых стандартов, мы в полной мере сможем оценить спустя 8-10 лет. К тому же важно не забывать, что главные изменения должны произойти в голове учителя. Ничего нельзя в образовании сделать, минуя педагога — это еще Ушинский сказал.

К ЕГЭ учителя уже привыкли?

— Мы 10 лет отрабатывали этот механизм. Инструментарий проведения, контрольно-измерительные материалы единого экзамена постоянно совершенствуются. Сегодня это достаточно эффективный способ оценки знаний, несмотря на сложившиеся стереотипы. Я не понимаю тех, кто с разных трибун говорит о «натаскивании на ЕГЭ». Чаще всего эти люди просто не владеют объективной информацией, а довольствуются некомпетентными суждениями. Сейчас очень важно быть последовательными в этом вопросе, продолжать выбранную линию по совершенствованию процедуры и содержания экзамена. Подготовка к ЕГЭ — это не минутное дело. И если структура экзамена будет постоянно меняться - появляться или исчезать сочинение, например, — то учителя просто не смогут качественно подготовить детей.

Много разговоров и о новых образовательных стандартах. Надо отметить, что в них на самом деле заложено очень много правильных идей. Но не всегда они изложены понятным для родителей языком. Особенно трудно родителям детей из начальных классов — они еще неопытные. Поэтому недостаточно просто выдать учебники в соответствии с новым стандартом, очень важно в начальной школе объяснять родителям суть изменений, рассказывать об образовательных результатах, знакомить с проводимым индивидуальным мониторингом. Тогда наши реформы будут более понятны обществу.

Уехать, чтобы не вернуться

Учеба в заграничном вузе для выпускников «девятки» — не цель. Большинство отправляются в столичные флагманы — МГУ, МФТИ, СПбГУ, ВЭШ. Возвращаются единицы — те, кто не справился с нагрузками или не совладал со свалившейся свободой.

Вы отслеживаете, как складывается судьба выпускников девятки?

— Следим по возможности. Складывается судьба у всех по-разному, конечно. До введения ЕГЭ в штатный режим большинство детей оставались здесь, учились в наших ведущих вузах — УГТУ-УПИ и УрГУ. Многие поступали в юридическую, архитектурную и медицинскую академии. А сейчас у нас в пять раз выросло число выпускников, которые уезжают в столичные вузы. С одной стороны, плохо — утечка мозгов из региона. Но ведь это говорит о конкурентности наших детей на образовательном пространстве страны! Два года назад из 22 выпускников физмат профиля 18 поступило в московские вузы. Пока никто не вернулся. Хотя бывает, что учиться трудно, и не все справляются с нагрузкой.

Да ладно! После «Девятки»-то!

— В МФТИ, например, учиться очень тяжело. Даже после нашей школы. Там колоссальные нагрузки, которые не все могут выдержать. Но куда большая проблема — психологическая. В школе у ребенка время расписано — за него все решили, сказали, куда он идет сегодня, напомнили несколько раз, за руку привели-увели. Получается, что произвольного поведения у детей практически нет. А в вузе ты сам решаешь куда пойдешь, куда — нет. Можешь проспать, не сходить, не сдать. Никакого диктата. Многие дети с этим не справляются, расслабляются и бац! — долги, хвосты.

А в заграничные вузы многие уезжают?

— Чтобы учиться за границей, не обязательно быть вундеркиндом. Достаточно хорошего аттестата и приличного уровня иностранного языка. А вот чтобы поступить в МГУ, МФТИ, СПбГУ, ВЭШ у человека должен быть уровень знаний всероссийской олимпиады. За рубеж у нас уезжают немногие, максимум три-пять человек с выпуска — из 150. Едут в Англию, иногда — в Чехию. Сейчас несколько наших выпускников учится в Германии. Многие ребята заканчивают бакалавриат в России, а магистратуру берут в зарубежном вузе — по стипендиальным программам.

Обучение в престижной школе гарантирует человеку успех в жизни?

— Мне кажется, однозначного ответа не существует. Скорее да, чем нет. Понятие успеха в жизни для каждого свое, это нельзя измерить какими-то стандартными мерками. Мне важнее, чтобы наши выпускники стали счастливыми людьми, нашли свое место в обществе. Но хорошее образование при этом совсем не помешает. Я всегда говорю своему сыну: «У меня нет золотых гор, вкладов в швейцарских банках, поэтому тебе придется надеяться только на себя». Единственное, что я могу ему дать — это хорошее стартовое образование и нормальную социальную среду. А дальше — только сам.