Дмитрий Головин: «Главная задача чиновников – сохранить действующий в России режим»

Дмитрий Головин, депутат Екатеринбургской городской Думы

Стоило мне заявить, что руководство городской администрации наработало компетенции благодаря войне с областной властью, как благодарные читатели решили, что я продался мэрии за 30 сребреников.

Оправдываться не стану.

Власть, в моём представлении – это всегда система взаимоувязок, согласования интересов между различными группами населения. Простой пример: жители дома хотят сделать во дворе детскую площадку – сейчас там автомобилисты ставят машины, и детям негде играть. Автомобилисты, естественно, хотят сделать там стоянку. Еще в доме живут собачники, которым негде выгуливать своих питомцев – детские и автомобильные площадки для этого не годятся. Нужен огороженный вольер, где собачки бы резвились. Там же стоит несколько гаражей ветеранов Великой Отечественной войны, бессрочное разрешение на которые они получили ещё к 50-летию Победы. Сносить их нельзя.

Как стать хорошей властью для всех этих групп населения?

У меня к чиновникам сложное отношение. Их неоправданно много в сегодняшней России. Они крайне неэффективны, поскольку эффективность их работы не меряется в тоннах, километрах и рублях. Их главная задача – сохранение действующего в России режима. А я считаю, что этот режим, не занимающийся развитием страны, ведёт нас к деградации и забвению. По факту они должны быть  моими оппонентами. Но слишком многие из них подходили ко мне после митингов и жали руку, выражая благодарность за смелое выступление, слишком многие показали себя с лучшей стороны, болеющими за судьбы страны и родного города. Слишком многих из них я узнал не как чиновников, но как людей – слишком многих  для того, чтобы они все стали моими врагами. Прежде всего, они – люди. А люди – разные. Извините за банальность.

Я  понимаю, что требовать от них революционности по меньшей мере глупо. Хорошее общество устроено как автомобиль с педалями газа и тормоза. Они – тормоз. Они – система стабилизации общества. Они сегодня – опора всей государственной власти.

Но эта опора слишком дорого обходится власти и может наступить момент, когда у неё просто не хватит денег на их содержание.

С другой стороны: представим себе Советский Союз, в котором куча образованных людей работают в НИИ, изучают такие предметы как диалектический материализм, марксизм-ленинизм и научный коммунизм. И вот в 1991 г. это все заканчивается. Куда им идти работать? А прибавьте к ним парторгов, аппарат райкомов, горкомов и обкомов партий, инструкторов идеологических отделов. А прибавьте к ним сотрудников отраслевых НИИ, который занимались, например, созданием микросхем (дорогих и громоздких) – вдруг выяснилось, что на гнилом Западе эти микросхемы уже давно – компактные, дешёвые и эффективные. И их исследования никому не нужны, и их НИИ никому не нужны. Куда им всем податься – с их образованием, жизненным опытом и связями? 

И в начале 90-х годов таких граждан с хорошим советским базовым образованием, с какими-то нравственными установками (хотя бы про то, что убивать людей нельзя) в России образовались миллионы.

В процессе экономических пертурбаций большинство из них оказались на чиновничьих должностях.

И рука моя, желающая привычно бросить камень в государство, «расплодившее чиновников», бессильно опускается, и камень выпадает из нее: а что ещё было делать, как не увеличивать число, пусть плохо оплачиваемых чиновников? Не бросать же их просто помирать? А тут какой-никакой социальный пакет и включенность в социально-экономическую жизнь общества.

Заместитель главы администрации Екатеринбурга по экономическим вопросам  Александр Высокинский на обсуждении в городской Думе недавно высказал такую мысль: в Советском Союзе у советского человека было четыре достижения: своя квартира, своя машина, своя дача и домашний телефон. Если все четыре составляющих у тебя были в наличии – ты состоялся. Когда Советский Союз рухнул и государство из этих сфер ушло, все стало проще и доступней: есть деньги – покупай. И сейчас ничто из вышеперечисленного не является дефицитом, а кое-что совсем потеряло ценность (телефон, например, на очереди – автомобили). Т.е., продолжил он, чем меньше государство вмешивается в экономику и чем больше занимается поддержкой конкуренции во всех видах – тем лучше рынку и потребителю на нём.

И тут  я понял, что этот чиновник – такой же либерал в экономическом смысле, как и я. И как-то мне после этого стало спокойнее за наш город.

Мораль проста: в палитре жизни много красок. А не только чёрная и белая.

Кстати, в продажности громче всех меня обвинял чиновник городской администрации.