Эйфория от благих дел — это наркотик

В начале 2000-х гг. я пережил серьезный духовный кризис и в поисках жизненных ориентиров принял православие. С тех пор мой бизнес стал инструментом для благотворительности. Духовные инвестиции приносят мне большее удовлетворение, чем коммерческие. Помню ни с чем не сравнимое пение души, когда в Полевском освятили и открыли построенную мной церковь. В тот день там крестились 250 человек. Торжество по поводу запуска Атриум Палас Отеля, который мы с партнером строили долго и с большими трудностями, — лишь слабый отголосок той радости. Эйфория от благих дел — это своеобразный наркотик, действие которого хочешь испытать снова. Поэтому я умножаю капитал не только для собственной выгоды.

На мой взгляд, причин, побуждающих к благотворительности, несколько. Прежде всего, многим не хочется революций, как в 1917 г. Тогда смута началась как раз потому, что элиты больше думали о себе, а не о России. Сейчас элита так же разбита на два лагеря.

Представители первого тратят деньги только на себя, ругая власть и говоря, что не хотят решать социальные проблемы за свой счет.

Но бизнесмены, верующие в Бога, не могут не думать о спасении души. В лучшем мире их спросят не о том, сколько автомобилей, яхт и вилл они купили, часто ли меняли любовниц и успешно ли охотились в Африке.

Это не значит, впрочем, что я сам помогаю всем, кому требуются деньги. Бывает, что некстати нагрянувшие просители вызывают глухое раздражение, и я стараюсь отделаться от них, не дав ни копейки. Мой духовный наставник тоже полагает, что раздавать деньги направо и налево неправильно, но чаще это происходит, видимо, из-за моей черствости и сребролюбия.

Но меня радует, что благотворителей становится больше. У каждого из них своя идеология, свои проекты и даже свое представление о конкуренции на ниве благотворительности. Одни считают, что нужно строить церкви, другие озабочены патриотическим воспитанием народа, третьи помогают обез¬доленным.

Наш благотворительный фонд «Русский предприниматель», у которого осталось три учредителя — Епархия, я и Анатолий Никифоров («Таганский ряд»), не самый большой в Екатеринбурге. Мы жертвуем на церкви, на новую идеологию, содержим хоспис и просто помогаем многодетным семьям, которым без наших денег не выжить.

Идею поддержать хоспис подсказала моя жена. Когда ее мама умерла после тяжелой болезни, она поняла, что пациентам с онкологическими диагнозами лучше находиться под постоянным присмотром врачей, которые в любое время могут помочь. В домашних условиях это сделать намного сложнее. Теперь мы стараемся облегчить участь людей, у которых в этой жизни не осталось ни одного шанса.

В целом, главная задача фонда — помогать людям, попавшим в беду, независимо от того, о чем идет речь.

К нам не раз обращались родители, у которых система ювенальной юстиции пыталась отобрать детей. Зачастую они ютились в коммунальных квартирах, забитых мебелью, вещами и кухонной утварью, и комиссия, нагрянувшая с проверкой, делала вывод, что в таких условиях дети жить не могут. Наверное, они руководствовались соображениями высшего порядка. Однако судебные процессы с участием адвоката, нанятого фондом защищать интересы пап и мам, показали, что в девяти случаях из десяти претензии ювенальщиков надуманны. Мы не позволили чиновникам разрушить семьи и считаем это своей заслугой.

Иногда наш фонд просто дает деньги нуждающимся семьям. Таких немало. Есть женщина с тремя детьми (один из них совсем маленький), но без мужа. Работать она не может, и денег, чтобы содержать семью, взять негде. Есть священник, взявший на воспитание сирот (а у него еще свои дети), — он тащит этот воз из последних сил. Есть многодетный отец, работающий врачом. К сожалению, государство не поощряет такую благотворительность. Если фонд платит нуждающимся семьям, государство взимает с организации НДС, а с получателей помощи — подоходный налог. Получается, что проще давать эти суммы наличными, как частное лицо — частным лицам.

С другой стороны, ревизоры, инспектирующие фонд, юридически имеют право упрекать нас в том, что помимо помощи нуждающимся мы тратим деньги на общественную работу. На мой взгляд, это недоработка в законодательстве.

Четыре года назад организация «Екатеринбургский городской родительский комитет», учрежденная фондом «Русский предприниматель», объявила о премии в 100 тыс. руб. за поимку педофилов. С тех пор нам удалось обезвредить 15 извращенцев. Причем люди делились с правоохранительными органами информацией не только из-за денег — часто мы выплачивали 100 тыс. руб. постфактум. Одновременно с этой акцией родители Екатеринбурга предложили ужесточить наказание для подобных преступлений — отменить мораторий на смертную казнь и ввести химическую кастрацию педофилов, отменить УДО. Позже, благодаря, в том числе, и нашей инициативе, Госдума приняла соответствующий закон.

Нашли отклик и другие наши проекты фонда. В 2006 г. «Русская Доктрина» — фундаментальный философский и исторический труд, который появился на свет благодаря екатеринбургскому «Русскому предпринимателю» — заняла четвертое место в рейтинге интеллектуальных продуктов, созданных на постсоветском пространстве в начале XXI в. (экспертное сообщество Global Intellect Monitoring). Разработчики доктрины исходили из трех сценариев развития России — распада страны на части, стагнации или перехода к идеологии, отвечающей традиционным, проверенным веками принципам русской цивилизации. Мы за то, чтобы такой переход произошел эволюционным путем, без кризисов, граничащих с катаклизмами. Хотя исторический опыт показывает, что именно кризисы и угрозы подталкивают власть к решительным действиям.