Федор Бондарчук, Дмитрий Лошагин: Пространство Фридмана в Екатеринбурге и Москве

Федор Бондарчук в роли московского кинорежиссера, символа гламура отечественного ТВ и центра притяжения бомонда разного толка на столичных раутах. Дмитрий Лошагин – как екатеринбургский фотограф, организатор светских вечеринок в собственном лофте. По сценарию «БЖ» они встретились, чтобы выяснить, чем отличается светский раут истеблишмента двух городов.

 

Лошагин (далее – Екатеринбуржец): Что характеризует столичную тусовку?

 

Бондарчук (далее – Москвич): В Москве все изменилось: люди стали более демократично выглядеть. Ну и сама тусовка стала очень разношерстной и неоднородной. Если раньше олигарх чурался публики, то сегодня в клубе «Манон» за одним столом можно встретить Фридмана и студента ВГИКа. Более того, состоятельные люди в Москве сейчас не любят закрытые, клубные места. Но и в пельменную никто не пойдет! Вот суп с пирожками рублей за 250 с удовольствием съест 20-я строчка в русском Forbes по соседству с галеристом каким-нибудь или зеленым панком.

 

Екатеринбуржец: У нас ситуация как раз обратная. Во-первых, светское общество – однородно и довольно сплоченно. Тут сильный предпринимательский класс, который себя таковым осознает, понимает, что его объединяют и разделяют единые ценности. Во-вторых, достойные люди не хотят, чтобы им пьяный подросток наблевал на ботинки, и предпочитают как раз клубные места, закрытые, для избранных. Вообще, светская вечеринка по определению, мне кажется, должна быть закрытым мероприятием, раз она светская. Я сам устраиваю небольшие светские тусовки в Екатеринбурге. Раз в месяц в город приезжают джазовые звезды мировой величины. Мы собираемся небольшой компанией – не более 70 человек. И это отборные люди. Это закрытый клуб. В него просто так с улицы не попадешь.

 

Москвич: А я не люблю закрытые клубы.

 

Екатеринбуржец: Вы за демократизацию и опро­щение жизни?

 

Москвич: Пока еще у нас у всех (я имею в виду всю Россию) идет период первоначального накопления капитала. Я же говорю, что демо­кратизация – пока формирующийся тренд. У девушек жизнь в период первоначального накопления капитала выражается в обладании розовой Birkin и шестерки BMW, а у мальчиков –
турбийона на запястье. Уверен, что приличных людей в Москве, которые сейчас пересаживаются на часы за 20 долларов, будет все больше.

 

Екатеринбуржец: Москва разношерстная, наверняка там проблематично влиться в какую-нибудь чужую тусовку?!

 

Москвич: Лично мне – до фени, свой я или не свой. Я к этому не стремлюсь. Потому совета, как влиться в то или иное общество, не могу дать. Хотя нет, один совет все же последует – меньше пафоса и снобизма. Сейчас гораздо моднее быть образованным, начитанным. На тусовках теперь не сплетни обсуждают, а ведут «умные» разговоры. Говорят о том, что происходит в Перми: о деятельности там Музея современного искусства, о Кирилле Серебренникове. Абсолютный тренд – обсуждать артхаусный кинотеатр, который открыл Мамут. Обсуждают сейчас фильмы и книги, политику, говорят о Колесникове и «Русском пионере», судачат о Прохорове и его «Снобе».

 

Екатеринбуржец: А у нас в последнее время все больше миллионеров говорят о дизайне, фотографии, музыке. Люди стали наедаться обычными материальными вещами, и идет развитие в более духовном, что ли, направлении. Федор, я не поверю, что вы вообще не выстраиваете отношения даже с нужными людьми на вечеринках. Ну есть же такая категория людей, как инвесторы. Вам как режиссеру, наверное, просто необходимо выстраивать прямые отношения с ними.

 

Москвич: Мне 42 года, и я уже со всеми отношения выстроил. К тому же сейчас все частные инвесторы пропали. Рыночные отношения в кинематографе прошли.

 

Екатеринбуржец: А сколько времени тратите в среднем на мероприятие?

 

Москвич: Где-то полчаса. Час – максимум. Дальше уже просто скучно.

 

Екатеринбуржец: Получается, приходите, со всеми здороваетесь и уходите?

 

Москвич: На такие вечеринки я вообще не пойду. У меня мотивация не засветиться лишний раз, а поддержать друзей-устроителей. Иногда я просто не могу отказать. Как бы ты ни относился к творчеству Андрея Малахова, но на презентацию его книги ты придешь. В этом ты несвободен, потому что он твой товарищ, потому что ты связан с ним по телевизионным делам. Поэтому чаще хожу на те приемы, которые устраивают партнеры по бизнесу – им нужна моя поддержка – или к друзьям. Им ведь не откажешь.

 

Екатеринбуржец: Вам ведь приходилось бывать на зарубежных светских тусовках? Чем они отличаются от наших?

 

Москвич: Русских везде становится много. Я заметил, что в Лондон вообще перемещается московская тусовка. Еда и диджеи другие, а так –
все те же лица. Тусовки русского истеблишмента и английского отличаются одним – качеством самих элит. Я говорю про аристократию и «старые деньги» – ни того ни другого у нас нет. Русским миллиардерам трудно попасть в высший свет Лондона. Их просто туда не пускают. Вроде бы весь мир у твоих ног, но аристо­кратам недостаточно видеть твою финансовую состоятельность, для того чтобы выдать тебе входной билет в их клуб. Поэтому покупаются футбольные клубы, баскетбольные. Но я боюсь, что истеблишмента такого уровня в России еще долго не будет.