Как открыть бизнес в чужой стране

Первыми бизнес в чужой стране открыли иммигранты. Став владельцами предприятий, они доказали себе и другим, что годы лишений вдали от родины были ненапрасными. К тому времени, когда они добились успеха, в России появились люди, готовые участвовать в инвестиционных проектах за границей, рассчитанных на миллиарды долларов. Но дальше всех пошли граждане мира — молодые люди 30-35 лет, готовые переезжать из страны в страну за бизнесом, обещающим сверхприбыль.

Алексей Чернышев,  Квебек (Канада): Владелец доходных домов работает без выходных

"Я — программист. В Канаду перебрался в 1992 г. с первой волной иммиграции, когда за бугор рванули все, у кого хватало денег на билеты: искатели легкой жизни, авантюристы, бандиты и пр. Большинство из них попали в страну нелегально. Они приезжали без гроша в кармане и садились на вэлфер. Из нескольких сотен иммигрантов, которых я знал лично, в Россию вернулись трое. Остальные как-то устроились, получили вид на жительство, купили дома или квартиры. У некоторых теперь свой бизнес — туристические агентства, доходные дома, гаражи. Но большинство трудятся за зарплату.

Поначалу я перебивался случайными заработками — мыл машины, разносил рекламу, подстригал газоны, копал землю, клеил аквариумы, грузил вещи при переездах. Должность программиста нашел только через два года. $26 тыс. в год, которые мне предложили, казались неслыханной суммой. Я хотел быть контрактником, выполняющим проекты для разных заказчиков, чтобы не засиживаться подолгу на одном месте. Длительное время мне это удавалось, но в 2003 г. работа неожиданно кончилась. Я полгода просидел без дела и задумался об альтернативных источниках денег — таких, чтобы не мешали писать программы, когда в них снова появится нужда. Подходящий вариант нашелся — доходные дома, которые можно было приобрести, заплатив 15-25% стоимости, а остальную сумму занять у банка. Первый дом (два этажа, шесть квартир) я купил в 2004 г. Его прежний владелец Марио просил сумму, равную примерно десяти годовым доходам. При квартирной плате $500 в месяц получалось около $360 тыс. (наверное, сейчас за него можно выручить аж полмиллиона — на бирже все посыпалось вниз, и народ ломанулся вкладывать в недвижимость). А тогда я с трудом собрал первый взнос, заняв деньги из разных источников. На остальную сумму банк дал мне заем под 5% годовых. Денег, которые я собираю с жильцов, хватает, чтобы платить налоги, рассчитываться с банком и откладывать на черный день.

Стандартная квартира состоит из двух отдельных комнат, салона, кухни (без дверей) и ванны с туалетом (всегда совмещены). Чтобы не тратить лишних денег на ремонты, я все работы делаю сам. Все-таки за плечами четыре стройотряда и шесть лет шабашки в Ленинградской области, где я строил дачные домики. Могу перекрыть крышу, сменить окна, двери, сантехнику (трубы, нагревательные котлы, краны, унитазы), уложить керамическую плитку и ламинат, врезать замки. Нанимаю только электрика — для некоторых работ нужен сертифицированный специалист.

Квартиру в моем доме может снять любой, но со временем я научился отказывать претендентам, внушающим опасения. Это важно. Если жилец регулярно портит вам нервы, но исправно платит, выселить его практически невозможно. Контракт заключается на год и продлевается автоматически. И если хозяин решил увеличить квартирную плату, скажем, на $20, а жилец не согласен, решать спор будет специальная организация. Ее сотрудники выслушают аргументы домовладельца (мне увеличили налоги, я сильно потратился на ремонты и т. д.), забьют его данные в специальные формулы и скажут: в этом году можно повысить только на $10.

С теми, кто живет и не платит, тоже быстро не разобраться. Пока тянутся суды-бумаги, проходит 4-5 месяцев, а вынести вещи должника мне позволят только под официальным надзором, который обойдется еще в $500. Только после этого я смогу навести в квартире порядок и снова ее сдать. Максимальная моя потеря — шесть месяцев (умножьте на $520). Поэтому всех потенциальных жильцов я тщательно проверяю (кредитная история, отношения с полицией и т. д.). И уже не стесняюсь задавать им вопрос: «А сколько вы зарабатываете?»

Сейчас у меня уже три доходных дома — два из них я оставлю, чтобы не бедствовать, когда выйду на пенсию, а третий при удачной конъюнктуре продам — цены на недвижимость продолжают расти".

Константин Романовский, Улан-Батор (Монголия): На мировой рынок — без помощи олигархов

Студентом СИНХа я дружил с монголами, которые учились в УПИ и в горном институте. Нас объединяли общие интересы и совместный бизнес — торговля меховыми шкурками, привезенными из Монголии. Потом молодые специалисты вернулись к себе на родину, сделали карьеру, и старая дружба начала приносить плоды. Несколько лет назад, приехав в Улан-Батор по делам, я встретил Цэгмеда Ценгела, приятеля со стройфака УПИ, работавшего теперь министром транспорта. Еще один мой друг стал командующим погранвойсками. Третий — Батырдэнэ — членом парламента и одним из лидеров Южно-Гобийского аймака (административная единица, примерно как у нас Свердловская область).

Первым совместным проектом стало нефтехранилище для китайской нефти — мы построили его на границе Монголии с Китаем. Потом Буяннэмэх привез мне документы по угольному месторождению Таван-Толгой, где работала одноименная компания с лицензией на выработку 30 млн т. 51% акций этого предприятия принадлежал Южно-Гобийскому аймаку, 49% — частным лицам (в том числе моим студенческим друзьям). Они купили пакет акций, когда в Монголии пошла волна акционирования.

Таван-Толгой — крупнейшее месторождение угля в Монголии. Его запасы оцениваются в 7 млрд т. Причем большая часть — высококалорийный коксующийся уголь, который используется при выплавке стали. И что еще важнее, в Таван-Толгое можно вести добычу открытым способом, а в России таких мест уже практически не осталось — себестоимость угля получается высокой. Все наши олигархи от металлургии — и Мордашов, и Вексельберг, и Дерипаска — пытались получить доступ к монгольскому углю. И в своих желаниях были не одиноки. На Таван-Толгой точили зубы горнорудные компании со всего мира — китайские, японские, американские, канадские, бразильские, австралийские.

На одной из встреч с монгольской стороной, проходивших в Казахстане, Владимир Путин сказал, что видит участие сторон в СП, разрабатывающем месторождение Таван-Толгой, таким: Монголия — 50%, Россия и Китай — по 24-25%. Монголов это устраивало. Но затем российские коммерческие структуры стали говорить, что России нужен контрольный пакет в Таван-Толгое, а на такие условия Монголия никогда не согласилась бы.

Решить глобальную проблему можно было проще, если бы металлурги стали инвесторами небольшого угольного разреза. Я ездил по предприятиям, встречался с руководителями, объяснял, что мы предлагаем вложить $1,7 млрд инвестиций в строительство железной дороги, обогатительной фабрики, ТЭЦ. Руководство Южно-Гобийского аймака могло проявить инициативу — начать переговоры, а потом выходить на правительство Монголии и утверждать принятое решение. Это был самый простой и надежный путь к разработке всего месторождения. Но полгода переговоров ничем не закончились. Наши олигархи считали, что договариваться можно только с правительством Монголии, тянули время и не говорили ничего определенного.

Тактику пришлось изменить. Задача была понятная — создать условия для перевозки угля по железной дороге, которая находится в 400 км от разреза. За полтора года мы построили на станции Чойр угольный склад, железнодорожный тупик, куда можно загнать 15 вагонов, оснастили весовое хозяйство техникой и погрузчиками. 30 машин-углевозов начали доставлять с разреза уголь. У монголов появилось сразу несколько каналов сбыта — Китай, Россия, Япония, Южная Корея.

В апреле 2007 г. компания «Гоби-Урал» отгрузила первый монгольский уголь для предприятия «Алтай-кокс», и дело сдвинулось с мертвой точки. Если раньше на встречах с руководителями компаний я говорил: «У меня хороший уголь», это ничего не значило. А сегодня мы можем продать в Россию любой объем — количество заявок уже превышает наши возможности.

Роман Потемкин, Прага (Чехия): Бизнес за границей расширяет ваш кругозор

Человеку, который всю жизнь провел на одном месте, трудно разобраться, как устроен мир. Руководствуясь этим принципом, я перебрался из Екатеринбурга в Москву, а затем — в Прагу, где живу последние пять лет. Следующая остановка зависит от бизнеса, которым я займусь завтра.

Шесть лет я проработал в екатеринбургской компании «Титул», торгующей мебелью собственного производства для офисов, складов и магазинов. В Москву отправился учиться на МВА в Академии народного хозяйства при Правительстве РФ и искать бизнес со сверхприбылью. Таким бизнесом стали дополнительные сервисы для операторов сотовой связи — передача картинок, мелодий, Java-игр. Был такой классный период с 2003 по 2006 г., когда этот рынок вырос с нуля до $600 млн. На старте мы вложили в проект $50 тыс., и за год наши продажи выросли до $2 млн. Потом бизнес структурировался, превратившись в агрегацию обычного SMS-трафика. Компания MFMS, которую мы с партнерами создали, начала работать с банками, страховыми фирмами и ПИФами, отправлявшими SMS своим клиентам.

Уезжая в Чехию, я продал долю в MFMS и собирался открыть такой же бизнес в Праге, но расчеты не оправдались. Чехи, равнодушные к картинкам и мелодиям, предпочитают экономить и пользуются дешевыми мобильниками, а местные банки работают с сотовыми операторами напрямую. Через год мой партнер устроился в компанию Google и перебрался сначала в Дублин, а затем в Лондон. Я остался в Праге, собрал команду и начал продавать клиентам из России недвижимость.

Чтобы выделиться среди конкурентов, мы сделали сайт, где информация о 7 тыс. объектов ежедневно обновляется. Сервис Google позволяет увидеть, как выглядят улицы, на которых расположены дома. О новых вариантах посетители сайта узнают из сообщений в личном кабинете.

Квартиры и дома в Чехии пользуются спросом (особенно у жителей Екатеринбурга), но со временем мы поняли, что нашим соотечественникам нужна дача у моря — за месяц 25 тыс. пользователей спрашивают у «Яндекса» о недвижимости в Болгарии и только 5 тыс. — о недвижимости в Чехии. На этом строится наше предположение, что дома в Болгарии покупают в пять раз чаще. В 2012 г. мы начали расширять бизнес за счет Болгарии, Черногории и Испании. У нас уже есть собственные сотрудники в этих странах, а до конца года мы откроем три новых офиса.

В целом чехи приветствуют иностранный бизнес, создающий рабочие места. В отличие от России, где государственное имущество досталось будущим олигархам, в чешской приватизации участвовали западные компании. Мы тесно работаем с итальянцами. Когда президент Чехии Вацлав Гавел объявил реституцию, наследники бывших владельцев, не представлявшие, что делать с недвижимостью, выставили дома на продажу. Итальянцы скупили большую их часть. Теперь операции с недвижимостью — их ниша. А мы продолжаем искать свою.