Михаил Абсалямов:«Кто приготовится к подъему, тот будет в выигрыше»

Строитель Михаил Абсалямов — человек непубличный. Работает с опре­деленным кругом инвесторов, состав которых почти не меняется. Незнакомым заказчикам обычно отказывает, даже если те обещают золотые горы. Говорит, что в бизнесе следует двум правилам: выполнять взятые обязательства и не подставлять деловых партнеров. Как уплотнить три месяца до трех недель?
Зачем работать без денег?
Кому верят инвесторы во время кризиса?

Есть мнение, что без двух объектов — VIP-терминала и башни контрольно-диспетчерского пункта в аэропорту Кольцово, саммит ШОС не состоялся бы. Михаил Абсалямов, человек, который решает проблемы, сделал все, чтобы этого не случилось. Накануне ШОС он рассказал «ДК», как умение работать с людьми помогает ему завершать строительство в назначенный срок.

Как пройти на ШОС

Судьбоносных решений от ШОС Михаил Абсалямов не ждет. По его словам, важно другое — разъехавшись по домам, участники саммита поделятся информацией о потенциале Екатеринбурга с предпринимателями, которым деньги жгут карманы. Не исключено, что впоследствии кто-нибудь из них посетит город с серьезными намерениями. Тогда можно считать, что ШОС удался.

— Зря вы думаете, что в Екатеринбурге я к чему-то имею отношение, — предупреждает Михаил Абсалямов на всякий случай. — Говоря о построенных к ШОС объектах, надо благодарить инвесторов, которые находили деньги, чтобы выдержать темп, заданный строителями. Без них ничего бы не получилось.

А была к ШОСу гонка: давай успевай, обещал — выполнил?

— Нет, так нельзя. Загнанных лошадей пристреливают А здесь надо было правильно рассчитать силы. Проведение ШОС в Екатеринбурге — это показатель доверия к нашей области. Властвующие люди в Москве понимали, что региональное руководство вытянет проведение саммита.

Но, насколько я понимаю, Екатеринбург выбрали потому, что для проведения саммита у него все было.

— Нет таких городов, где можно провести ШОС на всем готовом, за исключением, может быть, Москвы. Проблемы с инфраструктурой — общие для всех. Но мероприятия такого уровня — лакмусовая бумажка, показывающая возможности администрации — областной и городской. Здесь много факторов сходится. Не зря «Форбс» пишет — Екатеринбург вошел в число пяти городов, наиболее привлекательных для бизнеса. Но для того чтобы понять, насколько город соответст­вует ожиданиям, сюда нужно приехать, осмотреться, поговорить с людьми. Правильно? А Екатеринбург сейчас привели в порядок, большую часть объектов удалось достроить. Посмотреть есть на что. Даже те, кто не раз бывал в Екатеринбурге, проходя через тот же VIP-терминал Вы были в VIP-терминале?

Да.

— проходя через кольцовский комп­лекс, понимают, как сильно все изменилось. Встаньте на площадку перед нашим Белым домом и чуть-чуть повернитесь вправо — это же Дефанс (деловой квартал Парижа. — Прим. ред.) в чистом виде. Город радикально меняет облик, но изюминка, которая в нем была, сохранилась. Мне нравятся уцелевшие фрагменты старого города — улица 8 Марта рядом с «Рубином», Пролетарская улица, которая ведет к «Космосу». Хотя я не разделяю вот этой истерии по поводу памятников старины и культуры. Как строителю, мне приходится сталкиваться с этой проблемой — трудно строить что-либо в черте города, не задевая памятники, которых у нас больше, чем в Париже. Но если для парижских памятников находятся спонсоры, то наши историче­ские здания, сами понимаете, в отчаянном положении. Так надо честно признать — денег на их сохранение у нас нет.

Когда на все не хватает, выбирают что-то более практичное. Например, новый VIP-терминал. А вы его строите.

— Не верьте, это все злые языки. (Смеется.)

Почему? Вы генподрядчик, исполнители — местные.

— В этом смысле — да. Последние три-четыре года, когда мне в пример ставили то французов с «Хаяттом», то турков с IКЕА, убеждая, что они строят в сжатые сроки с суперским качеством, я всегда смеялся по этому поводу и говорил: наши-то строители ничуть не хуже. Атриум Палас Отель, «Гринвич», аэровокзал, центр «Мерседес» — знаковые объекты, мы сами их строили.

А есть какие-то технические особенности, отличающие строительство аэро­порта от делового центра?

— Есть. Конечно, есть.

Расскажите. Именно по процедуре строительства, по тому, как вы его делали. Какие были сложности?

— Все считают, что я там что-то делал, какое-то деятельное участие принимал Нет. Там работали люди, специалисты.

Все равно набор команды — это ваша задача.

— Ну просто собрал людей, они делали свое дело, а я приезжал иногда — смотрел, как стройка движется.

А по какому принципу вы людей собираете? Где вы их находите?

— Меня окружают хорошие люди, будь то инвесторы, подрядчики или заказчики. Просто везет по жизни, что люди приходят и спокойно работают. Видели, наверное, диспетчерскую башню в Кольцово — она высотой 50 м. Мы очень хотели успеть к ШОС. Специалисты, которые приехали в апреле монтировать и налаживать оборудование, собирались работать три месяца. Мы спросили: какие у вас есть проблемы, может, вместе попробуем сократить сроки? И когда они рассказали, с какими трудностями сталкивались на предыдущих объектах, мы пообещали, что три четверти проблем постараемся снять. В итоге монтаж и наладка заняли три недели. Они пошли нам навстречу, понимая, что мы заинтересованы в максимально сжатых сроках. Все получилось конструктивно, без шума, без крика.

Нарезать торт в поезде

Михаил Абсалямов уверен, что его компания в состоянии выиграть любой тендер, неважно, где тот будет проходить — в Екатеринбурге или в Нью-Йорке, хотя сам он ничем не руководит, а наблюдает за процессом со стороны, распределив роли между исполнителями. Его уверенность базируется на иррациональном математическом расчете, который он называет «внутренним пониманием цены конечного продукта».

У вас какой принцип — лучше справиться своими силами или набрать как можно больше подрядчиков?

— Хвататься сразу за все — конечно, ошибка. Моя задача — нарезать большой торт на кусочки, чтобы каждый мог скушать, не подавившись. Вот это умение — самое главное. Нужно выбрать подрядчиков, распределить объемы работ, бюджет застройки, а главное — согласовать сроки. Поставить задачу — и спокойно работать.

А вы, в свою очередь, участвуете в тендерах на крупные объекты, где наряду с вашей компанией участвуют и другие застройщики. Как вы, в частности, получили подряд на строительство аэропорта? Почему вас выбрали?

— Да не знаю.

Был тендер?

— Тут сложно сказать, тендер или что-то другое. Работу начинала югославская подрядная организация. Существовал проект терминала, определявший перспективу на обозримое будущее. А в целом ситуация была тяжелейшая — не все складывалось, как хотели инвесторы. Меня пригласил один из руководителей группы компаний «Ренова» в Екатеринбурге (Пауза.)

И что? Сказал, мол, Михаил, возьмешь аэропорт делать?

— (Смеется.) Что значит — возьмешь Это же не носилки, не ведро с водой

Хочется понять, как договариваются о таких больших проектах. Люди ведь общаются друг с другом на простом языке. Например, говорят: «Заходи на объект. Югославы нам не нравятся».

— Не было таких слов «югославы нравятся — не нравятся». Да и подход был другой. Не так, чтобы начатое разрушить, старых подрядчиков выгнать, все поотрубать, порезать, а потом начинать на новом месте. Главное было — разобраться. Ведь проблема возникает, когда подрядчик берется за непосильную работу, начинает пыжиться, а потом приходит с виноватым лицом и говорит: «Ничего не вышло».

С югославами поэтому не стали работать?

— Нет, там другая причина. Образно говоря, ситуация такая. Есть станция. Человек приходит, покупает билет. И вот поезд уже трогается, а он все стоит на перроне, ворчит: «Что-то мне поручни не нравятся — грязные они какие-то, и машинист неаккуратный — трогается рывками» Поезд идет себе потихоньку, а человек все хает и хает. А поезд тем временем набирает ход. Из тех, кто в него сел, одни становятся машинистами, другие — проводниками, третьи — пассажирами разных классов. Так и на стройке — есть определенная группа людей, внутри которой происходит распределение ролей: кого взять в команду, кого — не взять. Кто хочет работать — получает миллиардный контракт, кто не хочет — остается на перроне.

Возникает впечатление, что заказы находят вас сами.

— Честно скажу — у меня впечатление такое же. (Смеется.) В прошлом году, когда мы вели переговоры с австрийской компанией «Анджело» о строительстве гостиницы в Кольцово, ее представители предупредили: хотим пригласить строителей из Австрии. Я ответил — приглашайте, мы способны выиграть любой тендер. Они долго удивлялись. Спрашивали, почему мы так уверены в своих силах.

И почему же?

— Есть некое внутреннее понимание цены конечного продукта. Особенно если знаешь, что именно должен выдать на финише, в том числе по интерьерам. Тогда решение принимать проще.

Вы ездили смотреть аналогичную гостиницу?

— Да, помимо Екатеринбурга «Анджело» сдает три отеля в Европе.

А чем вас привлек этот проект?

— Сложно сказать. Мне нравятся нестандартные задачи, заставляющие ломать голову. А стройка «Анджело» изначально была нереальная — мы взяли на себя обязательства построить гостиницу 4+ за 12-16 месяцев. В таких случаях проект делают иностранцы, а мы потом адаптируем к российским условиям. Но австрийские проектанты в сжатые сроки работать не могут — у них другой, более размеренный образ жизни, другой подход, другие стандарты. Поэтому сделали иначе — мы проектировали, а они — подгоняли под стандарты гостиничной сети. Конечно, они могли бы объявить тендер, но, честно говоря, я не знаю, кто бы еще сумел спроектировать, оформить все документы, согласовать и построить отель за 12-16 месяцев. Под ключ. Я не думаю, что есть такая компания.

И австрийцы от тендера отказались?

— Да, мы наметили некоторые контрольные точки. Когда они увидели, что все выполняется, работа пошла.

То есть в поезд сели нормально?

— И спокойно в этом поезде ехали. Ругались. Спорили. Но это не страшно — команда на ходу притирается.

На Маврикий мы не поедем

К экономическому кризису Михаил Абсалямов относится философски, полагая, что миссия строителя в новых условиях описывается формулой «Собака лает, а караван идет». В том смысле, что каждый должен заниматься своим делом, невзирая на прогнозы экспертов «будет еще хуже». Он убежден, что позитивный настрой создает ауру, притягивающую деньги.

А что вам, как строителю, хочется больше всего? Есть мечта?

— Город построить.

Так вам тогда — в Академический.

— Не знаю. Дело в том, что хотелось бы начать с нуля. Да и торопиться, в общем, некуда — несмотря на кризис, у нас много интересных предложений о строительстве объектов в Екатеринбурге.

Например?

— Ну, есть

Это тайна какая-то?

— Не тайна. Есть на сегодняшний день несколько проектов. Но у людей, которые меня окружают, свои задачи.

Вернемся к городу, который вы хотите построить. В кризисной ситуации мечта становится вдвойне несбыточной.

— Это когда вам хочется всего и сразу. Но в рамках трудной задачи есть некая маленькая, которую вы ставите себе на день, на неделю, на месяц, на год. И когда ты вечером идешь домой, понимая, что выполнил ежедневную задачу и она тебя приближает к выполнению задачи на неделю, на месяц, а самое главное, приближает к тому городу, который ты имел в виду, это же приятно. И потом, что значит «кризисная ситуация»?

Когда одни перестали хотеть что-либо строить, а другие что-то покупать.

— Мы же знаем, что жизнь — это спираль. Есть период спадов, есть период подъемов. За провалом будет подъем.

Будет, безусловно.

— И тот, кто сегодня к этому подъему приготовится, останется в выигрыше. В жизни ведь главное — не быстро бегать, а идти в нужном направлении. Правильно? Если мы говорим про некоторых моих друзей или партнеров, то они же могли, допустим, бросить стройки, которые мы уже начали, и уехать из страны. Переждать смутные времена где-нибудь на Ямайке или Маврикии, а потом, услышав по «Маяку», что кризис кончился, вернуться, достать из загашника деньги и начать финансирование. Это — одна ситуация. Есть и другая — как бы тяжело ни было, люди остаются здесь и потихоньку работают. Допустим, в прошлом году, когда кризис жахнул, ситуация была тяжелая. Большинство подрядчиков по­ступили рационально, сказав: «Бесплатно мы не работаем». Но кто-то продолжал работать. И я сказал Эдуарду Эргартовичу, что в декабре мы сдадим терминал в Кольцово.

У вас же были большие долги по этой стройке.

— Да не только по этой — по всем стройкам. Мы собрали людей — переговорили. Люди сказали — будем работать. В итоге обещание удалось сдержать — 16 декабря мы зажгли елочку в этом терминале. Да, рассчитывались потом с людьми до апреля, до мая. Но их вера очень помогла.

Многие строители сейчас работают на этой вере, но долго ли они еще протянут? Когда по «Маяку» передадут, что кризис кончился?

— Ну нельзя сегодня найти такого гуру, который придет и скажет: делайте так, так и так — и послезавтра все это закончится. Я считаю, каждый должен работать на своем месте, ставить себе планку — что ему нужно сделать. Да, кризис, да, тяжело, но вот люди поверили — и терминал в Кольцово построен. И железнодорожная станция построена. Правильно? Те, кто сюда приедут во время ШОСа, увидят эти вещи и поймут, что у нас люди работают вопреки кризису. Значит, им можно доверить новое строительство.

На какие деньги?

— В том числе за счет иностранных инвестиций. Такой вариант возможен, я его не сбрасываю. Пока все кричали «караул», приехали австрийцы, дали денег на гостиницу. В России у них было два проекта — отель в Санкт-Петербурге и отель в Екатеринбурге. В Питере начали строить на три года раньше нас. Но вот мы уже заканчиваем, а они стоят: кризис — денег нет. Казалось бы, платят из одного кармана. Но мы строили быстрее и в прошлом году обогнали Санкт-Петербург. Теперь скажите, в кого будут вкладывать — в того, кто стоит на месте и понуро ждет денег, или в другого, который работает?

Ответ очевиден. А много в Екатеринбурге тех, кто продолжает работать? Или все уже на Маврикии?

— Не знаю, я же не вращаюсь в этих кругах, я — строитель

детали
Счастье по Михаилу Абсалямову
Как-то в один из своих дней рождения я сидел и думал: «Скоро очередная веха, а что в жизни было самым главным?» И я решил для себя так. Если я пойду по проспекту Ленина в сторону Вечного огня (или в другом направлении), думаю, что по пути мне встретится, скажем, тысяча человек. 990 человек увидят меня, и я увижу их. Начнем радоваться, обниматься, говорить друг другу радости. Из оставшихся десяти человек ну пять, наверное, пройдут мимо меня, опустив глаза. А еще пять перебегут на другую сторону улицы. Так вот, для меня счастье в том, что 990 человек из тысячи будут мне рады.

Источник: Михаил Абсалямов.