«Мы воюем с выдуманными врагами, не замечая настоящих противников, стоящих за спиной»

Евгений Енин, телеведущий, блогер, автор рубрики «Смотритель»:

— Мы живем в выдуманном мире, в выдуманной стране с выдуманным прошлым. Как вы думаете, глупые фантазии — это прочная основа для процветания в будущем?

Мы боремся с тем, чего нет, ради того, чего никогда не существовало. Мы воюем с выдуманными врагами, не замечая настоящих противников, стоящих за спиной. Мы вкладываем огромные деньги в то, на что и копейки не стоит тратить, и держим впроголодь то, что может принести миллиарды.

Простейшие примеры: мы боимся баз НАТО, боремся с распространением баз НАТО, при том, что баз НАТО не существует. Назовите хоть одну, кроме той, что была в Ульяновске.

Американские базы, разумеется, не считаются. Или вот на патриотическое воспитание тратятся миллионы, сотнями. С патриотизма, который внезапно стал нашей национальной идеей, и начнем. Уже писал, поэтому коротко.

Засада с патриотизмом в том, что из любви к Родине, даже если ее удастся воспитать, привить, вдолбить, влить с молоком матери и водкой отца, не следует ровно ничего. Из любви человека к человеку следует понятно что: цветы, секс, свадьба, дети, развод. Из любви к Родине не следует даже, что любящие существа будут сражаться на одной стороне фронта, а не друг с другом. Если не путать любовь к Родине с обожанием начальства, то даже из голосования за Путина этого чувства не вытекает. Какая еще национальная идея, если наш модельный патриот — тупка без шлема на мотоцикле.  

Давайте еще и с долгом перед Родиной разберемся

Если он есть, то хотелось бы знать, в какой момент он возникает и в чем исчисляется. Возникает по факту рождения в пределах государственной границы? Скажем, если ты родился в тайге, жил тайге, вышел из тайги к тридцати годам, государство может встретить тебя на опушке с пачкой счетов на оплату набежавшего долга? С другой стороны, уж если речь зашла о географии, то жители Урала должны Родине столько же, сколько жители той ее части, где география оснащена теплым морем? Или это Родина должна нам за три месяца в году между последним и первым снегом?

Если долг перед Родиной возникает как долг за предоставленные услуги — Родина учила, Родина лечила, Родина ловила, судила и охраняла — так она это делала на выплаченные мною налоги (здесь нет, надеюсь, идиотов, которые думают, что налог с «физиков» у нас 13%, а не почти 50%?).

Самое же главное, если долг перед Родиной — это «учила-лечила», то он переходит из мистико-географической плоскости в плоскость конкретно-финансовую, когда можно сесть с Родиной за стол и подбить баланс. Неизвестно, кто кому останется должен. А главное, получается, что Родина может взять деньгами.

Вот только не надо пускать струи перегретого пара на тему «враг придет / отдать жизнь». Если враг придет, это будет вопрос выживания, а не возврата долга. А вот если Родина говорит: «Ваш долг — отдать жизнь за меня в очередном Афганистане», у нас есть право приподнять недоверчиво бровь. Если Родина говорит: «Ваш долг — голодать и мерзнуть в моих интересах», так и просто в морду можно дать за такое.

Тут мы плавно переходим к «интересам государства»

Государство — это, с одной стороны, уже упомянутая география, с другой — политическая и административная система. И то и другое — неживое. Могут быть у географических координат свои интересы? У административного кодекса могут быть интересы? Если существование долга перед Родиной еще можно заподозрить, то в то, что у забайкальской лесотундры есть осознанные интересы, вы готовы поверить?

Впрочем, давайте предположим на минуту, что есть осознанные с помощью мха и грибницы интересы у совокупности лесов и озер. Но как леса и озера доносят свои чаянья до тех, кто их нам транслирует?

Когда дядьки в галстуках говорят нам об «интересах государства», они сами-то откуда про них узнали? Долго прижимались ухом к стволу импортной березки в парке «Зарядье»? Или так, или человек, говорящий об интересах государства, заведомо врет. Хотя себе он, возможно, и верит: верит в то, что он по-честному и на полном серьезе от имени государства вещает. Так бывает. Как правило, не лечится.

Раскол в обществе, которого всячески следует избегать

Такое требование, между прочим, с самого верха транслируется: не допустить раскола. Потому у нас в год революции все красавцы: и Сталин, и Николай II, и Царская Россия, и Советский Союз. Между тем, наличие в обществе разных мнений — это не раскол, а признак психического общественного здоровья. Замените слово «раскол» словом «плюрализм», и ситуация заиграет другими красками, мы же со времен перестройки помним, что плюрализм — это что-то хорошее.

И, разумеется, «раскол» ничем никому не грозит. У нас даже при взгляде на ВВП дозволяется всего лишь 86% процентов восторга, и ничего, живем.

Прекрасный текущий кейс: борцы с «Матильдой» требовали запрета фильма (дурацкого, как оказалось) потому что он может вызвать раскол в обществе. Милые мои, у нас страна 70 лет прожила при официальной доктрине «царизм — зло, царь — мудак», при этой доктрине мы и немцев победили, и Гагарина в космос запустили. А в 2000 году несколько десятков бородатых мужчин решили, что царь — не мудак, а наоборот, святой. Ну, вот так им показалось, они проголосовали, большинство — «за». И теперь фильм, в котором будущий царь даже не жене изменяет, а имеет добрачный секс, должен вызвать раскол в глубоко нерелигиозной стране? А не требуется ли госпитализация тем, кто в это на самом деле верит?

И, наконец, если не говорить о том, что может вызвать «раскол» — от екатеринбургского Храма-на-воде, до роли Сталина в истории — то люди не перестанут об этом что-то думать, иметь свое мнение и о храме, и о Сталине. Неприятности от разницы мнений бывают не тогда, когда о них говорят, а тогда, когда молчат.

Продолжение следует.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции DK.RU