Николай Савин, МАН: «Оглядываясь назад, я понимаю — плохое стирается из памяти»

Николай Савин, директор Центра недвижимости «МАН»:

— Люди, к сожалению, становятся агрессивнее и нетерпимее друг к другу — и те, у кого мало денег, и те, кто ни в чем не нуждается. Особенно в последнее время. Напряженность так велика, что любое возмущение чревато электрическими разрядами. В обществе растет апатия и некоторая даже усталость. Все это легко объяснить. Мы живем в суровых условиях — у нас мало солнца и еще меньше поводов для радости. Но постоянный негатив опасен для психики, поэтому я больше общаюсь с теми, кто считает, что жизнь прекрасна.

Когда меня спрашивают, каким видом спорта занимаюсь, я говорю: не поверите — йога, бокс, бассейн и лыжи. Йога помогает мне успокоиться. Бокс, наоборот, дает хорошую аэробную нагрузку: можно «поколотить» тренера,  выпустить пар и отрицательную энергию. Лыжи позволяют вырваться из офиса, сменить ритм жизни, подышать свежим воздухом, бассейн — укрепить иммунитет. Совмещая четыре в одном, получаешь универсальную настройку на любую жизненную ситуацию.

В 90-е, о которых многие теперь вспоминают, поводов для оптимизма было еще меньше. А рисков в бизнесе — больше. Но, оглядываясь назад, я понимаю — плохое стирается из памяти, и кажется, что хорошего было больше. Наверное, так и есть, потому что мы живы и многому научились.

Вчера, но по пять

Риелтором я начал работать, когда учился в юридическом институте. Сначала был черный рынок недвижимости и черные маклеры. Из тени в свет он начал перетекать в 1991 г., когда появился закон о приватизации жилья. Но изменения происходили медленно, и эта сфера долго оставалась полукриминальной. Не было ни информационных баз, ни оценщиков. В зависимости от настроения маклера одна и та же квартира утром стоила $5 тыс., к вечеру — $10 тыс., а на следующий день — все $15 тыс. Человек с деньгами мог заработать на перепродаже недвижимости 100% прибыли.

В то время «новые русские» полагали, что жить нужно в центре города — в сталинском доме с высокими потолками и винтажным лифтом, а подходящих квартир практически не было. Чтобы они появились, мы расселяли коммуналки. Предоставляли выезжающим отдельные квартиры и хорошо на этом зарабатывали, но жильцы покидали насиженные места неохотно — их приходилось долго уговаривать. В выигрыше были риелторы, владевшие актерским мастерством.

Когда Николай Савин начинал карьеру, информационных баз и оценщиков еще не было

Обычно я находил коммуналку с заданными параметрами, знакомился с ее обитателями и где-нибудь на кухне вел с ними долгие беседы — под «Беломор» и водку непонятного розлива, заедая ее бычками в томате. За полночь, когда голова становилась чугунной, и я уже не помнил, зачем пришел, терпение вознаграждалось — собеседник мог неожиданно согласиться, заявив: «Уговорил, давай подписывать договор».

Людям с деньгами мы предлагали трех- и четырехкомнатные квартиры площадью сто и больше квадратных метров. Найти таких покупателей было непросто — в основном этим занимались маклеры со стажем. Одна дама, которая сотрудничала с банкирами, найдя клиента, приходила к нам с вопросом: «Нужна большая красивая квартира в центре». Узнав, что отселение жильцов стоит, например, $28 тыс., она предлагала $30 тыс., а с покупателя просила $40 тыс. На сделке я зарабатывал $2 тыс., а она — $10 тыс. Зато у меня не было проблем с финансированием и промежуточными платежами. Как-то раз она подарила мне серебряный доллар, приносящий удачу. Монету я храню. С тех пор прошло 25 лет — все это время я продавал недвижимость и на жизнь особо не жаловался. Элемент суеверия присутствует в любом бизнесе.

Мы должны вам тысячу долларов

90-е гг. были временем наивных, добрых и открытых людей. Таких доверительных отношений между клиентом и риелтором уже не встретишь. Представьте: покупатель приходит смотреть квартиру, которая стоит $30 тыс. В каждой из трех комнат живут люди, но ты обещаешь: «Через два месяца здесь никого не будет». Он платит аванс, и ты поясняешь: «Этого недостаточно — отселение стоит денег». Он дает еще $10 тыс., потом — еще $10 тыс. и еще $10 тыс. Затем ждет, когда площадь освободится. Тут бывали задержки: получив деньги, люди могли запить, наломать дров и попасть в милицию, а то и в тюрьму.

Полуразвалившийся деревянный флигель превратился в особняк с мансардой

В одной из таких коммуналок проживал Иван Петрович — бывший военный. Одинокий и пьющий. Взамен комнаты ему подобрали отдельную квартиру — оставалось сменить прописку и переехать (это сейчас всех жильцов нужно заранее снимать с учета, а тогда разрешалось после сделки). Но Иван Петрович ушел в запой и пропал — все попытки застать его дома были тщетными, хотя мой сотрудник наведывался и утром, и вечером. Так прошла неделя, за ней — другая. Собственник начал нервничать. Навестив коммуналку в очередной раз, агент написал бывшему военному записку: «Мы остались должны вам тысячу долларов».

На следующее утро в 8.00 Иван Петрович появился у нас в офисе чисто выбритым, при галстуке и белой рубашке, хотя и выглядел помятым. Узнав, что денег не будет, он расстроился. Сказал: давно меня так не обманывали. Пришлось дать ему на пол-литра и объяснить, что другой возможности встретиться мы не видели.

Джулико-Бандитто

Знакомый моего знакомого, проживавший в Чехии, решил купить в Доминиканской республике виллу с видом на океан за $100 тыс. Местные риелторы сделку оформили, но не зарегистрировали, а господина из Чехии отправили на тот свет. И заявили, что денег он не платил. Родственники чеха пытались судиться, да все без толку — теперь виллу можно продавать заново. В Доминикане такой бизнес — в порядке вещей.

В Екатеринбурге тоже были случаи, когда люди пропадали или продавали квартиру за бутылку водки. Поэтому с сомнительными клиентами — алкоголиками, наркоманами и душевнобольными — мы никогда не связывались. Не считая прочих неприятностей, сделку с ними суд может признать недействительной — покупатель не получит квартиру и потеряет деньги. Но даже если ты работал честно, находились много желающих участвовать в прибыли.

В 90-е появились персонажи (проще назвать их бандитами), которые решали вопросы. Предпринимателям приходилось с ними делиться. Сначала деньги вымогали какие-то сомнительные личности, потом — организованные сообщества, потом — ЧОПы. Тому, кто не платил, они портили имущество или просто били морду. Зачастую «крышевали» бизнес структуры, где собирались вместе милиционеры, ФСБэшники и бандиты. Время от времени их представители появлялись в МАНе — агентство оказывало им бесплатные услуги — обмен, продажа жилья (в том числе, собственных квартир с большими скидками). Общались с такими господами собственники. Обычно стороны договаривались, но был случай, когда за ночь у нас сгорело два офиса — неизвестные разбили окна и залили внутрь горючую смесь из-за того, что кому-то вовремя не заплатили $5 тыс.

Агентство недвижимости МАН в середине 90-х гг.«МАН» — это Михаил, Александр, Николай (Сидоренко, Кононов, Савин соответственно). Александр Кононов — в центре, Николай Савин — крайний слева.

Сам я столкнулся с вымогательством, когда стал владельцем агентства. Муж одной из моих сотрудниц, державший на Уралмаше автостоянку, заявил, что хочет получать от меня тысячу долларов в месяц. Пришлось писать заявление в органы — к тому времени в МВД появились отделы, боровшиеся в организованной преступностью. Вымогателя задержали и поместили в изолятор, где доходчиво объяснили: еще один такой случай — и окажешься за решеткой надолго. Его жену мне пришлось уволить — работать вместе мы не могли.

Наследство доктора Сяна

Собственный бизнес появился у меня после большой сделки, запомнившейся на всю жизнь. В 1996 г. я был начальником отдела жилой недвижимости, где трудилось 15 агентов, но продолжал вести переговоры и заключать контракты, чтобы не потерять квалификацию (а еще потому, что мне нравится работать в поле). Речь шла об одноэтажном особняке в центре города — на ул. Малышева, 47а. Это был флигель при больнице, где в XIX веке практиковал китайский доктор Сян. При советской власти дом превратился в большую коммунальную квартиру — там проживали четыре семьи. Мой начальник решил их отселить, сделать из флигеля особняк и продать его состоятельному клиенту. Этим я и занимался в течение двух лет. Здание числилось объектом культурного наследия, поэтому проект реконструкции я согласовывал с областным центром по защите памятников. При всех ограничениях ведомство разрешило надстроить мансарду, после чего общая площадь увеличилась до 545 квадратных метров. Никто тогда не думал, что земельный участок надо оформлять в аренду. Сейчас без этого шагу нельзя ступить, а в 1998 г. мы прирезали территорию произвольно (забор поставим здесь, ворота — там) — вокруг здания был поросший крапивой пустырь, на который никто не претендовал.

С 1998 г. Николай Савин продает дома, которые строит сам

Так на месте старой коммуналки появился суперликвидный объект.  На него сразу нашелся покупатель — один из уральских металлургов. Агентство запросило с него $1 млн, продали за $800 тыс. Вырученные деньги позволили моему боссу отойти от дел и уехать в Аргентины-Испании-Сардинии, а я выкупил его долю и стал единоличным владельцем бизнеса.

Однако работа посредником в купле-продаже меня уже не привлекала. Хотелось большего — творчества и созидания. С 1998 года я начал заниматься девелопментом — покупать землю, строить недвижимость и предлагать рынку свой товар. Сейчас это — основная статья дохода. Дома за городом, квартиры в центре и на окраинах: есть спрос — есть объекты на продажу.

Как говорил «новый русский» в анекдоте из 90-х, «на эти два процента я и живу…»

Фото: Игорь Черепанов, личный архив Николая Савина