«Плагиат — это ради наживы. Если цель — легко срубить бабла, то не проканает»

DK.RU продолжает цикл публикаций бизнесменов Екатеринбурга о плагиате. На этот раз высказывается Сергей Богоделов, собственник сети «Это бургер, Карл»:

 

— Я никогда не гнался и не гонюсь за общественным признанием. В бизнесе, как и в жизни в целом, мне куда важнее не оценка со стороны, а моя собственная: «Я сделал максимум возможного». Если кто-то считает, что «Это бургер, Карл» — копия американского «Карлос Джуниор», пусть считает. Когда я решился на свой проект, мной двигала борьба за качество, борьба за выживание. Сегодня я точно знаю, что у меня мясо крутое, булка крутая и соусы крутые — это основа. Для самого себя мне важно, что я торгую хорошим продуктом, — точка.

 

Когда я выбирал, какую франшизу открывать, то много ездил по России — присматривался, искал то, что придется по вкусу. Помню, когда уставший после перелетов зашел в «Карлос Джуниор» и купил самый простой бургер, то остановиться не смог. У меня сомнений вообще не было, что эти ребята крутые и что именно с ними я хочу и буду работать. Уже в 2013 году я открыл свой первый «Карлос Джуниор», купив франшизу у питерской компании.

 

Следующий год — 2014-й — был суперудачным, но уже в январе 2015-го я от знакомых внутри франчайзинговой сети узнал, что Питер выходит из бизнеса.

 

На тот момент у меня уже было три ресторана — два в Тюмени и один в Перми. Вообще, рестораны «Карлос Джуниор» на российском рынке начали активно раскручиваться в 2005 году, когда питерцы решили заняться этим брендом. Они вышли на американцев и купили франшизу. Когда поперло, то решили идти по партнерской модели, то есть, открыв определенное количество ресторанов, получили от американцев право продавать субфраншизу. Я как раз был субфранчайзи. 

 

Первое, что я сделал, когда отошел от шока из-за банкротства партнера, — позвонил американцам. У меня с ними были отличные отношения. Дело в том, что я долго жил в Африке, поэтому английский — почти родной для меня язык. Когда американцы услышали, что русский парень говорит без акцента, проперлись. Мы были почти друганы. В 2015 году я позвонил им с вопросом: «Что делать?». Ведь поставки всех продуктов обеспечивались Питером, а когда Питера не стало в этой цепочке, то поставщики быстро сказали, что теперь мы мясо, булки, соусы и т. д. будем покупать не как оптовики, а как розница, а это кардинально меняло себестоимость (следовательно, и доходность бизнеса). Что ответили мне американцы? Во-первых, они предложили купить мне Екатеринбург за приемлемую цену (потому что ресторан в уральской столице по новым правилам играть не хотел и собирался закрываться) и, во вторых, сказали, что нужно будет подождать полгода, пока они наладят логистику по закупу продуктового сырья и маркетинг.

 

Екатеринбург я купил и начал выживать.

 

Но что значит полгода для бизнеса? Мне надо из чего-то делать бургеры, а себестоимость выросла до 60 %, мне надо было платить аренду, плюс капали роялти — 5 %. Смерть или победа — другого было не дано. За эти полгода я смог сам договориться со всеми заводами и поставщиками, чтобы мне грузили по нормальной цене. В итоге, когда американцы проснулись со своими ценами, у меня цены были значительно лучше.

 

Я снова пытался разговаривать: «Ребята, вы полгода меня мурыжили, я вынужден был платить вам роялти, но при этом вы мне поставляли булки, которые у меня расплывались в руках, и котлеты, которые на 40 % ужаривались, а мои ужариваются всего на 15 %. У меня все внутри сжимается, когда мой сын надкусывает этот бургер, потому что я понимаю — это компромисс». — «Сергей, ты что то много говоришь». Я не унимался: «Ну, наверное, потому, что я сам работаю в этих ресторанах. Сам собираю бургеры, сам стою за прилавком — я знаю, как этот бизнес работает. Если другие рестораны не жалуются, значит, собственники не вникают в операционную деятельность. Это не то премиальное качество, о котором мы с вами договаривались». В итоге мне было сказано, что если я хочу уходить, то могу уходить.

 

Они думали, что без них с «тюменским лохом» никто разговаривать не будет, что свою бургерную у меня силенок не хватит открыть. Они не подрасчитали, что будет тысяча репостов, что обо мне начнут писать СМИ, что Red Pepper возьмется за мое продвижение. 

 

Я ушел честно. Я тогда все бургеры собрал по-новому, придумал новые рецептуры, новые названия, полностью перефотографировал меню. Когда американцы вернулись через два месяца после того, как открылся «Это бургер, Карл», они сами признали: «Сергей, спасибо тебе за такую ответственную работу. Мы никаких претензий по интеллектуальной собственности к тебе не имеем. Ты один из немногих, кто создал свое меню». У нас с ними остались хорошие отношения, мы до сих пор поддерживаем связь.

  

Не потерять наработанное — главная задача, которая ставилась перед Red Pepper, когда они придумывали мне название. Мы перебрали много вариантов. Я несколько недель подряд специально для этого приезжал в Екатеринбург — смотрели, обсуждали, переделывали. К каждому названию ребята предлагали мне три-четыре картинки. Эти картинки не были авторскими, они просто задавали определенное настроение, вызывали определенные эмоции. Когда появился «Это бургер, Карл», то сразу стало понятно — оно. Я не углублялся в мем, мне очень понравилась сама фраза: что она состоит из нескольких слов, что в ней понятна коммуникация с гостем.

 

Может быть, кому-то открою глаза, но люди, приходя в бургерную, не задумываются об этимологии названия заведения, им намного важнее, чтобы здесь было вкусно и по нормальной цене.

 

Мы, кстати, когда только открылись, то допустили большую ошибку: наш флагманский бургер назвали чизбургером (как в «Бургер Кинге» — «Вопер», в «Макдоналдсе» — «Бигтейсти»). А простого чизбургера за 200 рублей в картине мира покупателя быть не может. Покупатели ведь не смотрят на свежесть помидора внутри, а смотрят на то, что в других заведениях чизбургер стоит 50 рублей. 

 

Нам про плагиат заливали не покупатели, а торговые центры, в которых я базируюсь. Так получилось, что я стою в очень крутых местах. У меня в Тюмени точка, на которую зуб точит полгорода. Там нельзя просто стоять, даже если ты платишь исправно. Чтобы там находиться, ты должен быть очень крутым, о тебе должны говорить, ты должен генерить трафик. Когда я заходил с «Карлос Джуниор», вопросов не возникало: международный бренд, значит, раскачаетесь. А как только пошла волна, что мы перейдем на свое, то сразу началось: вы не потянете. Помог Екатеринбург. Они первыми мне согласовали переход, плюс открытие получилось очень крутым. Тюменцы посмотрели и тоже успокоились и согласовали. Но до сих пор нападки время от времени проскальзывают: «Ну, когда ты уже купишь международную франшизу?» И это не кончится, пока у меня не будет как минимум 20 ресторанов по России.

 

Знаете, чему учат в киношколах? «Копируйте, ребята. Нравится что-то? Копируйте. Вы все равно привнесете в это что то свое». Если мы говорим о бургерах, то не плагиатствовали только «Макдоналдс», когда в конце 1940-х придумали в два кружка хлеба класть котлету. С тех пор вся индустрия гамбургеров — это все плагиат по большому счету. Все, кто работает на рынке бургеров, ориентируются прежде всего на «Макдоналдс» — на первых. И я, когда начинал крутиться в этом бизнесе, тоже посматривал на них. То, что нравилось, пытался внедрить — что то заходило, а что то нет.  

 

Для меня плагиат — это когда ради наживы. Такая модель не востребована, она изначально провальная.

 

Если цель — легко срубить бабла, то не проканает. Когда же ты копируешь то, что тебе нравится самому, нравится твоим клиентам, добавляя при этом часть себя, — это не плагиат, это здоровый бизнес. Видишь у конкурента классный бургер, который нравится людям и который востребован? Копируй и не сомневайся. Всем от этого будет хорошо.