Сергей Алексашенко*: «Нас боятся, но не уважают». От каких экономических трендов отстает Р

В конце апреля экс-зампред Центробанка России и бывший директор ГУ-ВШЭ по макроэкономическим исследованиям был одним из основных спикеров дискуссии «Как выживать регионам в условиях кризиса?» в Екатеринбурге. DK.RU приводит избранные моменты выступления экономиста о том, как страна будет развиваться в условиях, когда мировая экономика растет опережающими темпами, а в России с 2013 г. наблюдается стагнация, которая переросла в рецессию.   

 

Сергей Алексашенко*, экономист, старший научный сотрудник Института Брукингса: 

 

Что происходит с мировой экономикой, куда она движется? Есть два базовых направления. Первое — рост производительности труда. Например, приходишь к мастеру в парикмахерскую. У нас он один, к нему очередь, надо записываться. Приходишь в США: тебя встречает условная «тетя Маша», которая все подготовит, помоет голову. А потом уже мастер: 15 минут, и все, следующий. Он приходит только стричь. И вокруг мастера работает три «тети Маши». Человек высокой квалификации проводит у тебя 5-10 минут — он делает ровно ту работу, которую никто не может сделать, кроме него. 

 

На самом деле наше отношение к малому бизнесу неправильное: за его счет развивается мир. Сколько еще можно построить «Уралмашей»? Да они больше не нужны, и «АвтоВАЗы» не нужны. Есть один «Норильский никель», и второго никогда больше не будет.

 

Ни одна экономика в мире не развивается за счет крупных предприятий — она развивается за счет мелких, за счет частного бизнеса.

 

Следующий пункт — зависимость экономики от нефти. 50% нефти в мире потребляют двигатели внутреннего сгорания. Но сегодня развиваются направление электрических автомобилей: один из лучших в Америке называется Tesla. Объявили новую модель — Tesla 3: она будет выпускаться через 2-3 года, и за 10 дней приобрести машину записалось 350 тысяч человек, которые заплатили по $1000 задатка. 350 тысяч — в США так продается самый ходовой седан в течение года. Понимаете, какой спрос на электрические автомобили в Америке, при том что стоят примерно на 25% дороже обычных седанов?

 

К примеру, есть технология такси Uber — заказ личного водителя с помощью приложения: я живу в Вашингтоне и, хотя у меня есть машина, часто пользуюсь приложением, потому что найти парковку очень трудно. В Вашингтоне Uber практически в два раза дешевле такси.

 

Сейчас Google работает над технологией автомобиля без водителя и создает совместное предприятие с Ford по производству беспилотников. Это означает, что через три-пять лет автомобили без водителя в массовом порядке появятся на улицах. И первыми их потребителями, покупателями будем не мы, а Uber. После этого в маленьком городке (экспериментировать сначала будут на маленьких, потом на больших) заработают 10 тыс. «уберов», которые ездят без водителя и на электричестве. Переход на электрические автомобили в принципе снижает потребление нефти, мы это понимаем. Но сколько после этого вообще останется автомобилей в городе? У технологии, про которую я говорю, есть все составляющие. Соответственно, через пять-семь лет беспилотные автомобили начнут в массовом порядке появляться в больших городах.

 

Возможно, Россия будет не в первой десятке стран, которые внедрят это направление. Но Россия — 2% мирового ВВП: прогресс мировой экономики определяется не нами.

 

Я не говорю уже про Илона Маска, который помимо Tesla делает технологию Hyperloop — капсульное транспортное средство, которое позволяет проезжать расстояние от Сан-Франциско до Лос-Анджелеса в 560 км за 45 минут. Через 10-20 лет появится абсолютно новая транспортная система — это огромная революция.

 

Второе направление — роботизация. Если вы посмотрите ролик на YouTube о сборочном предприятии Tesla, то увидите, что там практически нет людей — они только контролируют качество, а всю работу делают роботы. На «Автовазе» тоже есть часть конвейера, где роботизация 99% — выше, чем у японцев.

 

К примеру, компания IBM сейчас занимает первое место в США по практическому применению искусственного интеллекта. Догадаетесь где? В медицинских диагнозах — они сделали огромную компьютерную систему. Обама несколько лет назад подписал закон о том, чтобы все медицинские базы данных хранились в электронном виде, и чтобы вся информация была доступна пациенту на компьютере. Точность постановки медицинского диагноза компьютером в разы выше, чем человеком. По основным, массовым болезням компьютер на основании объективной диагностики ставит вам гораздо более точный диагноз. Теперь вам не нужна медсестра, не нужно ходить к доктору: вы пришли в пункт, сдали анализы, отправили их компьютеру и получаете свой диагноз.

 

Этот же компьютер отправляет информацию в аптеку о том, какие вам нужны лекарства, а вам нужно только заехать туда и забрать их. В медицине переворот.

 

Еще один пример. Америка — страна юристов: без них ничего нельзя сделать. Но в США прецедентное право: нужно найти, как такой же случай когда-то был решен. Огромное количество людей сидит и ищет прецеденты. Теперь процесс автоматизирован. То есть в течение очень короткого времени — исторически короткого, примерно 10 лет — множество сотрудников юридических компаний, бухгалтера и представители других массовых профессий будут вытеснены компьютерами. Бухгалтер не нужен — если только отчетность не является отражением души главного бухгалтера. Тогда компьютер этого сделать, конечно, не может. Но если вам нужна объективная отчетность, он с этим справится.

 

Роботизация и компьютеризация множества профессий будет идти очень быстро. Это означает, что многие профессии, которые сегодня существуют, вообще исчезнут.

 

Возникает вопрос: чему учиться? В обзоре PricewaterhouseCoopers говорится, что больше половины рабочих мест, которые возникнут в США через 30 лет, будут относиться к профессиям, которые мы сегодня даже не знаем. Мир движется к тому, что жизнь будет совершенно другой. Кажется фантазией, но в 1993 году мобильных телефонов не было. Прошло меньше поколения, и они появились у всех. А в чем проблема встроить чип человеку в голову? По большему счету сегодня телефон — это панель доступа в пространство, где хранится вся информация мира. Голосовой разговор — минимальная функция. Мы ходим с терминалом доступа к информации, которая хранится во всем мире. И на этом будут строиться бизнес и технологии. Мне мои дети рассказывают: «ты ничего не понимаешь: тысячи людей живут тем, что делают короткие видеоклипы, размещают их на YouTube, и им за это платят». Это новая профессия, и как ее назвать? Мы даже не знаем. 

 

Мир стремительно меняется, и все разговоры о том, что у нас не производятся станки или какие-то продукты... — да нет ни одной страны в мире, которая производит у себя все станки или все продукты питания. Это глобализация — вы покупаете то, что лучше и дешевле. Нужен станок в Японии — покупаете станок в Японии, нужно создать завод во Вьетнаме — создаете завод во Вьетнаме. 

 

В мире есть hard power и soft power — так называемые «жесткая сила» и «мягкая сила». Проблема России в том, что она пытается разговаривать со всем миром языком «жесткой силы»: и внутри страны, и вне ее. Мы считаем, что если у нас есть 8 тысяч ядерных боеголовок, то мы великая держава, которую все должны бояться и уважать. Нас боятся, да — но не уважают. Потому что ядерными боеголовками ничего в мире нельзя изменить: все понимают, что вы не идиоты и точно их не запустите — что же вы нас ими пугаете?

 

Конечно, в Америке тоже есть генералы, которые хотят получить свои сотни миллиардов долларов и построить такие же боеголовки. Но мир изменяется не этим.

 

Попытка сказать, что мы будем только силой решать все проблемы, только силой выяснять все отношения – это наше технологическое отставание.

 

Дело даже не в темпах экономического роста: мировая экономика будет уходить от нефти к роботам, в сферу услуг, а мы будем сидеть и производить то, что производили 10-15 лет назад, и технологически отставать все больше. В этом и состоит трагедия.