«Мы можем продолжать удивлять весь мир оружием и балетом. А средний класс будет исчезать»

Александр Чепуренко, руководитель департамента социологии НИУ ВШЭ, профессор:

— Социологи обычно определяют средний класс как людей, которые заняты умственным трудом и создают высокую добавленную стоимость. Но в России очень не любят говорить о размере дохода, так что о принадлежности к определенному слою больше говорит уровень текущего потребления. И, наконец, играет роль самооценка: если вам много лет говорят, что вы занимаетесь важным делом, самодостаточны, устойчивы к потрясениям, то вы и есть средний класс.

Но мы начали свою жизнь не с чистого листа, а пришли в новую жизнь из СССР, где значительная часть советских людей — врачи, учителя, ученые — относили себя к среднему слою. И сегодня бюджетники, которые получают недостойную зарплату, в своем самоощущении настаивают, что они относятся к среднему классу.

Почему нас так задевает размер зарплаты наших врачей и учителей? Именно потому, что не только они, но и все мы связываем с этими профессиями определенные социальные ожидания, и нам больно видеть, в каком состоянии находятся их представители.

В США функция среднего класса — поддержание социальной стабильности. У этих людей много что есть, но все это заработано достаточно напряженным трудом, и они боятся это потерять, поэтому ответственны в своем политическом поведении. К тому же многие представители среднего класса начинали свой путь из других слоев и понимают, чем и как живут бедные. Но в своей профессиональной деятельности представители среднего класса сталкиваются и с представителями элиты. Для них это люди со своими недостатками, но они понимают и их тоже.

В этом смысле средний класс выступает как группа-медиатор: его представители обеспечивают низшим слоям общества понимание проблем большой политики и финансов, а верхним — понимание, чем живут более широкие слои народа. Определенный баланс сил и ценностей — свободы, демократии, равенства шансов — поддерживается сознанием среднего класса, и когда этого класса много, общество живет более или менее спокойно.

Доход — это не единственный и не главный критерий принадлежности к среднему классу. По внешним признакам человека мы не всегда можем понять, относится он к среднему классу или нет.

В России есть две похожие друг на друга по уровню дохода, привычкам и стандартам потребления, но все-таки разные по фундаментальным ценностям группы. Это собственно средний класс, который начал возникать в России в 90-е годы: высокие профессионалы, ремесленники, представители свободных профессий.

Но со временем организовалась и стала расти другая группа, которая по некоторым параметрам напоминает средний класс, но к нему не относится. Это люди, чей социальный статус связан с их встроенностью в вертикаль, которую мы строим уже 19 лет. Эти люди ничем не рискуют и, пользуясь тем, что их поставили на определенную позицию, пользуясь противоречивостью различных нормативных актов, могут принимать решения исходя из того, как они посчитают нужным — понятно, что часто это делается небесплатно.

И значительная часть этого квазисостояния псевдосреднего класса обеспечивается вовсе не талантом и напряженной работой, а возможностью использовать государственные рычаги, чтобы получать административную и политическую ренту. И эти люди тоже заинтересованы в стабильности — той системы, которая формируется последние два десятилетия и которая, как говорят сами ее вожди, мало жизнеспособна.

Они зависят от этой системы, от доступа к рычагам власти, от возможности распределять ресурсы. Поэтому на средний класс из американских учебников такие люди похожи очень мало. Хотя одеты по последней моде, отдыхают в хороших местах, их дети выучились в приличных университетах, в основном, западных.

По повадкам, стилю поведения и экономическим интересам средний класс, который в каких-то масштабах существует в России и сегодня, сильно отличается от людей, которые достигли своего положения в обществе благодаря попаданию в эшелоны власти.

Средний класс — в его исконном понимании — пока была возможность, всегда голосовал за выбор в пользу рынка, конкурентной экономики, соревновательности. Сегодня этим людям довольно трудно самоопределиться: политическая система выстроена таким образом, что практически не допускает партии и политиков, которые фокусируются на повестке дня. Сегодня политическое поведение среднего класса — это скорее абсентеизм: «Мы в этом не участвуем, потому что нам не оставили выбора».

Другая часть «среднего класса» представляет идеологию консервативно-патриотическую, сильного государства и сильного отца нации. 

Учителя и врачи — самая массовая и сложная группа. С одной стороны, они бюджетники, то есть зависят от государства. В целом их запрос — это запрос к «государству-батюшке». Беда в том, что он адресуется тому государству, которое хотелось бы видеть, но реально которого в России сегодня нет. В России нет государственной бюрократии как обслуживающего слоя, бюрократия — и есть государство. Интересы врачей и учителей интересуют бюрократическую вертикаль в меньшей степени.

Что нужно сделать, чтобы в России сформировался средний класс, отвечающий мировым критериям? Сегодня довольно трудно даже представить это, но примерно то же, что делали в начале 90-х: сократить долю государства в экономике, перестать сажать предпринимателей за т.н. экономические преступления, сократить давление со стороны различных инспекций, перестать сажать режиссеров по вымышленным обвинениям...

Каковы перспективы среднего класса в России? Когда мы смотрим за теми политическими процессами, которые происходят сегодня в Америке, Франции, то видим, что в последние лет 20 там происходят очень серьезные изменения. Нижний средний класс постепенно утрачивает уверенность в надежности и стабильности своей жизни. Появилось понятие «прекариат». Например, это работник университета не на полном контракте, а на временном. Профессия, образование и опыт этих людей перестали быть источником социальной стабильности. Понятно, что они предъявляют новые запросы к политической системе. 

Когда и если Россия пойдет по этому пути, мы быстро пройдем стадию индустриального общества и перейдем к постиндустриальному, средний класс начнет таким же образом меняться, как он меняется сейчас в развитых странах. Но у нас есть развилка: мы можем вообще не пойти по этому пути. Мы можем продолжать удивлять весь мир своим оружием, спортсменами, балетом. И в этом случае средний класс будет просто исчезать — не будет экономических, социальных и политических условий, чтобы он развивался и воспроизводился. Поэтому перспективы можно оценить по-разному.

Если мы догоним стремительно уходящий от нас эшелон мировой цивилизации, то через некоторое время, правда, не через год и не через пять лет, а по мере того, как российская экономика будет превращаться в экономику, похожую на развитые, будут и серьезные подвижки в составе и уровне благополучия среднего класса. Но пока более очевидной кажется другая перспектива.

Да, доходы населения снижаются уже пять лет. Причем в большей степени, как впервые признал министр экономики Максим Орешкин, это произошло за счет роста расходов у более обеспеченной части населения, а бедные за счет индексации пенсий что-то получили. На самом деле, это похоже на правду. В Москве и Петербурге люди сейчас возмущаются чудовищными тарифами на платную парковку и расширением ее зоны. Бедные люди пользуются общественным транспортом, а если офисный клерк ездит через весь город и вынужден платить до 40 тыс. руб. в год за парковку, то это бьет скорее по карману нижнего среднего класса. 

Как население выходит из этой ситуации? Последние два-три года у нас идет бурный рост потребительского кредитования. Люди экономили год-два, надеялись, что рассосется, но этого не произошло. И поняли, что рассчитывать на возврат к прежнему уровню потребления за счет роста доходов невозможно. Поэтому они пошли в банки за кредитами. И Центробанк уже сильно обеспокоен этим.

Это серьезная проблема, которая может подстерегать страну на горизонте трех-четырех лет: когда задолженность по кредитам кратно превышает месячный доход домохозяйств, эти долги, скорее всего, отдать не получится.

Текст написан на основе выступления Александра Чепуренко в Ельцин Центре в рамках проекта «Другой разговор». Материал подготовил Андрей Пермяков / DK.RU.