Валерий Савельев: Оправил сына в армию, чтобы научили сдаваться

Сначала ты строишь огромную империю, а потом ломаешь голову над тем, кому ее передать. Можно сколько угодно спорить о том, существует ли еще дело всей твоей жизни, если тебя уже нет. Но бессмертие мы получаем, лишь когда живы люди, которые о нас помнят. Валерий Савельев пошел по самому очевидному пути - воспитал преемника, который сохранит созданное. О том, как армия помогает подготовить к наследству, – в его истории «БЖ».

 

Я не верю людям, которые говорят, что им безразлично, что будет с бизнесом после их смерти. Философия – не мой конек, но я уверен, что люди зачастую используют видимость безразличия как демонстрацию своей независимости. Делая вид, что им все равно, они пытаются казаться сильнее, чем есть на самом деле, – в 90 процентах случаев это именно так. Могу сказать, что мне хочется, чтобы моя компания развивалась, даже когда меня не будет, и существовала сотни лет. Есть расхожее выражение о том, что человек жив, если на земле живет хотя бы один человек, который его помнит.

Пока будет существовать мое дело – буду жить я, и поэтому для меня так важно, чтобы было кому передать управление империей. Известно, что лишь пять процентов наследников способны развивать компании родителей, а остальные хотят лишь пользоваться благами, доставшимися по наследству. Я планирую, что мой сын станет полноценным преемником, но для этого ему нужно много чего пройти и изучить. В том числе побывать в армии.

В армии сына научат сдаваться. С опытом становишься более лояльным к своим и чужим ошибкам, начинаешь понимать, что нельзя быть всегда и везде лучшим, так что я уже давно не максималист. Мировоззрение меняется. А куда деваться? Ты вынужден сдаваться, если не можешь выиграть. Конечно, всегда стремлюсь к победе, но жизнь строго делится на ситуации, когда ты победил, и ситуации, когда проиграл. Учиться подчиняться – тоже искусство. Здесь, на гражданке, говоришь сыну: «Женя, делай», – а он начинает рассуждать о том, нравится это ему или не нравится, хочет он или не хочет. Мне сложно было с ним постоянно пререкаться, и я мог просто сказать: «Хватит, просто возьми и сделай». Иногда то, что человек практически на любое обстоятельство имеет свое мнение, это хорошая черта, свидетельствующая, что он думает, рассуждает и принимает решения, но зачастую это может общему делу и навредить, когда ты начинаешь высказывать свою точку зрения по любому поводу. Четыре колеса должны ехать в одну сторону – туда, куда направляет руль. А если каждое начнет размышлять, и одно колесо решит катиться быстрее, а другое свернет налево, никогда автомобилю не попасть из точки А в точку Б. А потому мне очень понравилось то, как на присяге подполковник подходит к нему, что-то говорит, а он в ответ: «Так точно, товарищ подполковник». Уже привычка появляется не спорить, ведь в армии приказы не обсуждаются.

Тепличная домашняя обстановка, мама, которая все равно старается детей баловать – это расслабляет. А у меня нет времени, чтобы круглосуточно следить за дисциплиной. Жесткий распорядок в армии научит подчиняться, воспитает твердость характера, даст возможность получить спецподготовку, умение защитить себя и позволит повысить свою квалификацию в единоборствах. Не хотелось целый год бордюры белить, и мы специально выбрали для службы войска спецназначения. Все эти обсуждения тянулись пару лет, а идея у меня возникла, когда, пообщавшись с его друзьями, понял, что у современных ребят даже мысли нет о том, чтобы пойти служить. Этого у них просто нет в картине мира. Хотя и компания хорошая, иребята все спортсмены, и тренер отличный.

Подготовку к тому, что сын пойдет в армию, я начал издалека. Сначала вел беседы, рассказывал про дедов-героев, вместе посмотрели фотографии – так заинтересовал сына, и потихоньку он стал проникаться. Записали его на курсы, он несколько раз прыгнул с парашютом, стал тренироваться по специальной программе. Спортом всегда занимался, а тут приходит после каждой тренировки: «Все болит, руки болят, ноги болят». Боль – это не важно. Важно то, что появится сила, а когда человек уверен в своей силе, он гораздо спокойнее держится и разговаривает с противником. Мне кажется, что молодежи не хватает уважительного отношения к любому сопернику – сразу начинает скатываться к оскорблениям, а это провокация драки. Толкнули, оскорбили, стали приставать к твоей девушке – любому мужчине такие ситуации попадаются в жизни не один десяток раз, и мой сын должен знать, что ему не обязательно драться каждый раз, когда его провоцируют.

Армия сейчас такая же, как и всегда, просто раньше о происшествиях молчали, а сейчас говорят. Неправильно рассказывать все это – и так негативной информации более чем достаточно. Журналисты гоняются за жареными фактами, а зачем? Ну, есть это и есть. Травятся, в петлю лезут, дерутся, умирают не только в армии, но и в школе сколько угодно. Начиная от Плутарха и заканчивая классиками, о молодых только и говорят, что они ничего не знают, не умеют, не стремятся кдостижениям, развращенные. По сравнению с тем, что было 10‑15 лет назад, молодежь стала другой, и она мне нравится. Не жулики, не мямли, а настоящая молодая гвардия, глаза горят. Разные, конечно, встречаются, но в большей степени хотят добиться результата и понимают, что для этого нужно что-то предпринимать, нужны усилия. Мой сын, скорее всего, после армии поедет учиться за границу и только потом приступит к полноценной работе в AVS Group. Правда, уже сейчас я понимаю, что он вряд ли будет жестким и авторитарным – другое воспитание. Жизнь каждого человека основана на общении с людьми, с которыми он близок.

Для меня кумиром в детстве был мой дед. Он мне всегда говорил: «Если хочешь быть волосатым и кудрявым, каждое утро брейся налысо». Дед был летчиком и жил после отставки с семьей в Урюпинске – в основном название этого города всем знакомо по анекдотам, а для меня он горячо любимый. Как только сходил лед, дед с бывшими сослуживцами выезжали на реку Хопер – она до сих пор считается одной из самых чистых в Европе, потому что на ее берегах нет заводов и фабрик, – организовывали палаточный городок и до самой осени, пока не падал снег, жили там и ловили рыбу. Иногда и меня с собой брали – учили рыбачить, разводить костер, плавать. Разговоров о войне я не слышал, зато дед очень любил петь песню «Из-за острова на стрежень».

Трудности в детстве накладывают отпечаток. Я сшести лет и до окончания школы работал с отцом на комбайне. Не знал, что такое пионерские лагеря, знал только комбайн с шести утра и до темноты каждый день каждого лета. А еще хозяйство – корова, поросята, вечером нужно принести 10‑12 ведер воды, а до колодца пятьсот метров. Часа два с половиной потаскаешься и все, сил ни на что нет. Помню, как однажды чуть не заблудился в буран – вышел из дома и пошел к деду, начался буран, вьюга, холодно, шел часа полтора – буран прекратился, стемнело, я смотрю и понять не могу, куда попал. Оказалось, уже в степи – страшно, волки воют, у них глаза в темноте блестят. А еще однажды в такой буран пропал мужик – его потом на следующий день привезли на санях, рядом лежало бревно, которое он грыз. Это, конечно, не мужество, а инстинкт самосохранения, но меня тогда потрясло то, что он до последнего пытался выжить. Не было бы этого в детстве – я вырос бы другим человеком. А своим детям приходится искусственно ситуации создавать для того, чтобы характер закалялся.

У меня просто не было другого выхода, но своим детям я не желал бы такого детства, как у меня, – оно сделало меня трудоголиком. Я привык работать, и мне ничего больше не надо, но не хочу, чтобы мой сын стал таким, – это не главное. Я не считаю себя вундеркиндом и гением. Даже талантливым не считаю. Я – нормальный управленец среднего уровня, поэтому для того, чтобы добиться высоких результатов, мне, скорее, нужно больше времени, чем быть более талантливым.