БАГАНОВ Андрей Александрович. После окончания в 1987 г. СЮИ работал юрисконсультом на Уральском турбомоторном заводе, избирался депутатом Орджоникидзевского райсовета. С момента создания
БАГАНОВ Андрей Александрович.
После окончания в 1987 г. СЮИ работал юрисконсультом на Уральском турбомоторном заводе, избирался депутатом Орджоникидзевского райсовета. С момента создания в 1993 году Региональной нотариальной палаты, объединяющей в обязательном порядке частных нотариусов, был ее Президентом. В мае сего года местные СМИ сообщали об аресте г-на Баганова и кризисе в Палате.
— 17 мая сего года должно было состояться общее собрание нотариусов области, на котором предполагалось принять ряд разработанных мною и аппаратом Палаты важных проектов и решений — в частности, усовершенствованный проект Устава, новый состав правления и согласовать стратегию работы Палаты на будущее, включая ее идеологическую направленность в структуре российского правового сообщества. Это собрание должно было разрешить противостояние, которое сложилось к тому времени между сторонниками «формальной школы» (т.е. теми, кто понимает функции нотариата в обществе исключительно узко, в плане владения «основами ремесла»), и руководством Палаты, которое разрабатывало обширные проекты по внедрению и актуализации широкой роли независимого нотариата в современном правовом государстве.
И вот начинается детективная фабула с элементами триллера и черной комедии: в 6.00 утра 17 мая — т.е. за 5 часов до начала «битвы титанов» сотрудники ОБЭП вытаскивают меня из теплой постели, и я, успев все-таки надеть парадный сюртук (готовился к собранию!), попадаю в каталажку на 30 суток, по пресловутому Указу.
Как известно, уголовное преследование — популярный метод устранения политических оппонентов в нашей стране: стоит только вспомнить недавнюю попытку дискредитации президентских структур Барсуковым и Коржаковым.
Оказалось, что на основании некоего документа с восемью неразборчивыми подписями меня обвиняют в растратах и воровстве. Хотя на самом деле даже составлявшие анонимный документ лица наверняка были осведомлены о том, что все эти «безумные» суммы официально оформлены документами, в том числе подтверждавшими мои полномочия и законность этих операций. Но мне было предъявлено обвинение по ст. 147-1 «Присвоение вверенного имущества».
Прим. авт. Органы следствия, хотя и отказываются пока официально комментировать это дело, дают аналогичную информацию. Арестованный 17 мая г-н Баганов был выпущен под залог 80 млн руб. 17 июня; кстати, основания для его задержания на столь долгий срок нам остались неизвестными. В настоящее время срок предварительного следствия продлен до трех месяцев. Неофициально сотрудники правоохранительных органов, причастные к следствию, утверждают, что «это дело оказалось гораздо больше, чем мы ожидали».
Подлинная же суть дела — в принципиальном разногласии по вопросу определения роли нотариата в обществе и распределения полномочий: в основном, функций контроля за профессиональной деятельностью нотариусов и построения идеологической линии нашей структуры, равно как и ответственности за выполнение взятых на себя задач и гарантий независимого нотариата (Объективность, Тайна нотариального действия, Ответственность независимого нотариуса).
— С момента вашего устранения прошло уже более двух месяцев. Как все это время развивалась и развивается ситуация внутри Палаты?
— На «историческом» собрании 17 мая был принят другой вариант Устава — тот, что оппозиция не решилась предложить на открытом обсуждении. Этот документ закрепляет именно формальное членство нотариусов в Палате, сводит к минимуму обязательства нотариусов в поддержании достойного уровня профессионального обслуживания и в обеспечении персональной ответственности нотариусов перед гражданами. Но самое опасное в таком подходе (наиболее выгодном в своих принципах бесконтрольности именно для нотариусов, его создавших, а не для структуры в целом, и уж тем более не для граждан) — то, что разрушается та политическая, социальная значимость нотариата, к которой мы пытались прийти вместе со своими единомышленниками по всей России.
Кроме того, в связи с моей «опалой» начались преследования других работников, обеспечивающих деятельность внутренних структур Палаты. Был разогнан методический и аналитический отдел, отвечавший за поддержание высокого профессионального уровня нотариусов; информационная компьютерная группа, занимавшаяся сбором информации и обработкой данных для обширного информационного проекта, который должен был связать воедино информационные системы всех правовых структур города и обеспечить возможность эффективной работы в этом информационном поле. Была уничтожена налаженная система реального (а не формального, как это происходит теперь) страхования нотариальных сделок — на суммы, соответствующие масштабу проводимой сделки; расформированы также и другие отделы — по принципу «все нехорошо, что беспокоит нашу независимость». Парадоксально, но этот эпитет, с таким трудом взращиваемый моими соратниками и мною в общественном сознании как синоним профессионализма, качества и определенной политической позиции нотариата, обернулся теперь «неподчиняемостью» и «безответственностью» в трактовке нынешнего руководства Палаты.
— А каков ваш профессиональный статус на сегодня?
— Согласно ст.12 «Основ о нотариате», «... Нотариус, занимающийся частной практикой, слагает полномочия по собственному желанию, либо освобождается от полномочий на основании решения суда». Однако г-н Шевнин, начальник отделения СО УВД г.Екатеринбурга, своим Постановлением от 19 июня 1996 года, «отстранил» меня от «занимаемой должности нотариуса занимающегося частной практикой», и тем самым фактически превысил свои полномочия. Никакого решения суда, естественно, не было.
Как вы можете видеть, по закону я имею право заниматься профессиональной деятельностью без каких-либо ограничений. Но моя личная печать и все необходимые нотариальные документы изъяты следствием, а помещения нотариального офиса и половина площадей Палаты, только что отремонтированные и обустроенные, незаконно отданы третьей организации. Фактически, теперь я безработный и «безлошадный» — ведь у меня отобрали мои «орудия производства».
Одновременно последовали совершенно незаконные публичные обвинения в средствах массовой информации: в «Вечернем Екатеринбурге» от 23 мая, «Деловом квартале» № 26 от 11 июля. Это, в сущности, давление на следствие, общественное мнение и показания свидетелей, лишний раз говорят о недостаточной правовой культуре нашего сообщества и, кстати, могут служить поводом для судебного иска с моей стороны.
Я намерен добиваться восстановления всех законных условий, необходимых для выполнения обязанностей нотариуса, равно как и полного возмещения морального и материального ущерба.
— Насколько можно понять из ваших слов, обвинение в уголовном преступлении — лишь средство «дискредитировать» вашу деятельность, и что его причина — это конфликт с вашими оппонентами, стремящимися не допустить укрепления Палаты как значимой структуры в обществе?
— В общих чертах — действительно так.
— А почему вы считаете, что нотариусы по отдельности не способны нести надлежащую ответственность перед клиентами?
— Сама по себе ответственность нотариусов, имеющих решающее слово в вопросах регулирования гражданских и рыночных отношений, может и должна задаваться лишь общими требованиями и ограничениями, установленными законом. Да, нотариусы обязаны страховать свою профессиональную деятельность на сумму не менее 100 минимальных зарплат в год. А суммы договоров, удостоверяемых нотариусом за год, в сотни раз превышают эту гарантию. Естественно, афишировать эту проблему и тем более как-то решать ее — не в интересах каждого отдельного нотариуса. В конце концов, и сами клиенты довольствуются такой фикцией ответственности частных нотариусов — часто в силу того же незнания своего права на достоверность и реальную действенность нотариального документа, которые они вправе получить за свое потраченное время и деньги.
Нотариусы же, не неся реальной материальной ответственности за свои действия, не спешат также создавать благоприятное информационное поле для эффективного проведения проверки достоверности документов и координировать свои действия с другими правовыми структурами. Однако обязанность клиентов совершать особо значимые сделки в присутствии нотариуса требует от всего нотариального сословия создания условий, в которых может быть обеспечена тщательная проверка подлинности и соответствия требованиям законодательства документов и сведений, а заявленные конституционные гарантии соблюдения нотариальной тайны и законных интересов каждой стороны могут подтверждаться имущественной обеспеченностью нотариуса. Для всего этого требуется создание современных механизмов коллективного страхования, информационного обеспечения и т.п. Существует еще целый ряд аналогичных задач, успешное решение которых не позволяет и при организационном построении структуры Палаты довольствоваться распределенной, рассредоточенной ответственностью.
— Получается, что кое-как оторвавшись от госопеки, частный нотариус попадает в «объятия» другой структуры — хотя бы и общественной? Насколько вероятен поворот событий, когда некая политическая или экономическая сила через Палату приобретет контроль над деятельностью нотариата?
— Дело в том, что технология формирования общественного мнения, а значит и власти над ним достаточно сложна. Для того, чтобы создать в общественном сознании представление о частном нотариусе как о реальном представителе интересов каждого клиента, а не формальном сборщике налогов, требуется целый комплекс мер, недоступных отдельному представителю корпорации — об этом уже говорилось. Механизм согласованного действия по проведению в жизнь таких проектов в огромной степени задает монополия на право принятия наиболее ответственных решений общим собранием всех нотариусов, а также строгая дисциплина текущего исполнения принятых решений.
Вопрос о возможности вмешательства в дела профессионального сообщества — очень щекотливая тема. Гарантом правоохранительной деятельности независимых структур должно выступать государство, однако на практике чиновникам выгодно подчинять себе общественные структуры — в том числе и правовые. У нас не существует независимой адвокатуры — адвокаты разобщены и преследуют по большей части свои личные интересы; при нынешней расстановке сил нотариусов также вскоре «приберут к рукам». Одним словом, по одиночке нас можно подчинить быстрее, чем объединенных в некую работоспособную структуру.
— Идет борьба только профессиональных мнений — или она затрагивает более глобальные экономические и политические конфликты? Почему события приобрели такой драматизм?
— В условиях жесткой конкуренции политических ориентаций в России, практически все социальные структуры оказываются вовлечены в чьи-нибудь игры. Полгода назад сильнейший кризис переживала Федеральная нотариальная палата — тогда выяснилось, что корпоративные интересы частных нотариусов — помеха для московских чиновников, «курирующих» нотариат. Тогдашнее руководство Федеральной Палаты выполняло исключительно формальную функцию сбора взносов, не занимаясь представительством интересов нотариата и выработкой принципиальной позиции. Мы добились переизбрания Президента Федеральной палаты и переориентации концептуальных основ деятельности нотариата, призванного теперь доказать свои способности к саморегулированию и правовому разрешению широкого круга гражданских отношений.
Такие задачи требуют высокого уровня сотрудничества региональных и Федеральной палат в целях защиты корпоративных интересов — тем более теперь, когда административные чиновничьи структуры снова забирают в свои руки регулирование ряда гражданских отношений. Только что принятый в третьем чтении закон «О государственной регистрации прав на недвижимое имущество и сделок с ним», согласно мнению большинства депутатов думской фракции «Наш дом — Россия» — (и я абсолютно согласен с этим) — «будет способствовать ущемлению конституционных прав граждан и юридических лиц и повлечет дальнейшую криминализацию рынка недвижимости в России, по причине фактического отстранения основного гаранта соблюдения законности — нотариуса — от участия в правовом обеспечении сделок с недвижимостью». Очевидно, что многие здравомыслящие политики осознают важность роли нотариата и не хотят отдавать на откуп чиновничеству столь значимую сторону рыночных отношений, как сделки с недвижимостью.
Сейчас, как никогда, нотариату необходима сильная обоснованная позиция, отстаивающая правовые интересы участников рынка — боюсь, что нынешнее руководство палаты при своем формальном отношении к выполнению обязательств нотариуса неспособно представить такую позицию.
— Как может развиваться ситуация дальше? И какие это может иметь последствия для делового мира, для наших читателей?
— Понятно, что противники подлинной независимости нотариата «ходят на выборы более стройными рядами» и частично уже реализовали свой политический курс, разрушив начавшую формироваться в регионе расстановку правовых сил. Теперь, если вовремя не принять меры по разрешению надвигающегося кризиса в нотариате, не оформить четкую идеологическую позицию, подкрепленную практическими достижениями корпорации в плане укрепления ее статуса как правового гаранта, доверие общества к нотариусу будет падать, и государственные чиновники получат удобный повод для расширения своего влияния на формирующиеся рыночные отношения. Судите сами, будет ли это способствовать подлинному развитию экономики региона, деловых перспектив и правовой защищенности всех нас.
... Свободная экономика — это прежде всего сделки, а они невозможны без внешних гарантий выполнения сторонами обязательств. Именно такую картину мы наблюдаем сегодня вокруг: субъекты рынка либо работают в узком кругу хороших знакомых, с прочими договариваются только по мелочи и закладывают огромный риск в себестоимость. Переносимые с западной почвы механизмы гарантий — независимые судьи и нотариусы — в наших условиях просто не работают. Основа независимости и ответственности — защищенность, а ее-то им никто и не в силах обеспечить. Сверх того, становясь самостоятельными экономическими субъектами, "гаранты", естественно, сами стремятся минимизировать свою ответственность, склонные ориентироваться на извлечение максимальных доходов и собственное безоблачное существование (что и происходит с частным нотариатом).
Естественно, есть и другая логика: отвечая за большее, можно и заработать больше. Но проникнется ли ею большинство нотариусов, согласятся ли они перейти в зал с более крупной игрой — это и есть самый главный вопрос.
К сожалению, с точки зрения стороннего наблюдателя складывается впечатление, что нотариальное сообщество на всех парах уходит от ответа на него. Еще раз хотелось бы подчеркнуть: мы не ищем правых и виноватых, не делаем преждевременных выводов о справедливости обвинений следствия или, напротив, о его предвзятости — и не просто потому, что это было бы некорректным. Просто Главный Вопрос и ответ на него никак от этого не зависят.