«Договорились уже до того, что школа — любая — это для ребенка травмирующий опыт»

Анастасия Рубцова, психотерапевт:

— Два слова скажу про детские психотравмы, а то перед началом школьного года все страшно взволнованы.

Кое-где в нашем вашем фейсбуке договорились уже до того, что школа — в принципе, любая — это для ребенка «травмирующий опыт». Хождение в школу в маске — травмирующий опыт в квадрате. И когда на перемене нельзя бегать по коридору — тоже.

С другой стороны, пишут некоторые, сидеть в карантине — тоже для ребенка ужасная травма (хотя далеко не все дети так считают). И вообще уместно вспомнить, что все мы «поколение травматиков», которым все равно не удастся прожить идеальную жизнь. И родители наши тоже поколение травматиков, а на бабушках и дедушках просто живого места нет.

Я не буду сейчас опровергать все сразу. Но все-таки скажу, что стать травматиком, господа, не так уж просто. Надо немного постараться. И в травматики абсолютно точно не записывают целыми поколениями.

Да, даже если это поколение людей, выросших в гражданскую войну 20-х. Нет-нет, да и прорастут даже на обожженном поле здоровые росточки, а то и целые поля. Потому что у человека есть такая штука, как адаптивность.

Адаптивность — это способность подстраиваться под внешнюю среду и менять ее под себя. В этой адаптивности мы хоть и уступаем тараканам, но превосходим многих млекопитающих. Немного расслабились за последние 20-30 лет, но в масштабах эволюции это — тьфу, давайте не будем себя недооценивать.

Мы как вид умеем адаптироваться к самым невероятным вещам. К ношению корсетов и рыцарских лат. К хождению на каблуках. К планеркам и восьмичасовому сидению попой за офисным столом. К вождению автомобиля — оно, если задуматься, совершенно противоестественно. К тому, что можно сначала выпить бутылку водки, а потом занюхать коксом, чтобы протрезветь.

Уму непостижимо, к какому количеству абсурда и вреда мы адаптируемся постоянно. Не поцарапавшись даже.

Говорить «все мы — травматики» — примерно то же самое, что говорить «все мы — диабетики». Просто на том основании, что едим сахар.

Но в современном, как модно говорить, дискурсе психотравма стоит в одном ряду с непереносимостью глютена и беспроводными наушниками. То есть у каждого приличного человека она должна быть. Я не говорю, что никакой психотравмы не существует (хочется выделить капслоком, но подозреваю, что это бесполезно). Но есть гипердиагностика.

Травма — это не то, от чего нам становится больно, неприятно и обидно. Когда становится больно и обидно — это жизнь. А травма — как разлом.

Может быть даже не больно, особенно поначалу, а мы просто в принципе не понимаем, что случилось. Понятно только, что свалилось что-то неназываемое и жуткое, а куда свалилось и чья это кость торчит — ничего не разглядеть в дымящихся обломках.

И не надо путать разлом с синяком. Синяк может очень болеть, некрасиво выглядеть и проходить долго. Но в конце концов организм залечивает его без следа. Перелом он тоже залечит, хотя и не всегда. Но неправильно сросшийся перелом делает нас инвалидами.

>>> Читайте также на DK.RU: «Возникнет новая форма школьного обучения: потребность есть, а бизнеса — еще нет»

Теперь про адаптивность. Все мы от природы адаптивны в разной степени. Очень несправедливо, но факт. Это не очень зависит от того, насколько нас любила мама, и когда мы отказались от памперсов. Но сильно зависит от генетики, темперамента и врожденных наших особенностей.

Так что дело не только в том, какой величины бетонная плита. Но и в том, на кого она падает. А «не купили мороженку» или «не купили игрушку» — это вообще никакая не бетонная плита. Даже самый хрупкий зайчик в силах такое выдержать, в любом возрасте.

Да и поход в школу тоже не смертельно травматичен. А дальше все зависит от индивидуального узора. Травля в школе для кого-то окажется переломом, а для кого-то синяком. Ребенок, у которого от природы много жизненных сил и фантазии, может потом пересочинить историю травли в «так закалялся мой характер». И использовать ее для формирования такого, в общем, полезного качества, как способность игнорировать фоновый стресс и концентрироваться на важной задаче. Способность эта потом вполне может сделать его топ-менеджером корпорации. Или просто эффективным чуваком.

>>> Читайте также: Современные подростки не дерутся в школах и не интересуются сексом

И так со всем. Увольнение с работы. Рождение ребенка. Смерть родителей. Гибель мужа. Эмиграция. И даже карантин. Все эти вещи могут стать переломом, а могут не стать.

В общем:

• чем больше у нас жизненных сил
• чем более здоровыми физически мы себя чувствуем
• чем лучше умеем фантазировать и перерассказывать сюжеты своей жизни так, чтобы в конце туннеля начинал маячить happy end
• а еще — чем больше вокруг нас людей, готовых наши истории слушать. Или даже, может, неготовых, но вот у нас такое счастливое внутреннее устройство, что мы можем и фонарному столбу рассказывать свою историю.
  (а сейчас, когда есть фейсбук, эта проблема вообще исчезла, правда же, дорогие мои воображаемые друзья?)...

Тем больше шансов, что даже что-то очень больное со временем будет залечено, как синяк. И без всякой психотерапии.

Cкажу страшное, но даже изнасилование не для всех станет травмой. Кто-то отделается просто очень, очень больным и долго проходящим синяком.

И наоборот:

• чем выше наша общая тревожность
• чем меньше людей, которым мы готовы жаловаться и вообще хоть что-то о себе рассказывать
• чем хуже мы владеем в принципе словами...

Тем неприятнее прогноз.

Травма рождается там, где и рассказывать некому, и голоса нет. Когда мы вынуждены переживать гигантское внутреннее нечто в безмолвии. А внутри все скомкано и полностью уничтожено.

Хорошая новость в том, что она обычно не случается от похода в школу в маске. И от перехода улицы в неположенном месте. И от обидного разговора с родителями. Если уж даже жевание гудрона никому сильно не навредило.

Колонка написана на основе публикации в Facebook и публикуется с разрешения автора