Безделье вошло в моду. Как в этих условиях не стать банальным лодырем

С приходом пандемии часть людей получила слишком много свободного времени. Это мгновенно ввело моду на праздность. Такие понятия, как «никсен», что по-голландски означает «ничего не делать», и «винтинг», то есть отдых в ответ на превратности судьбы, вошли в лексикон любителей здорового образа жизни.

Эту возможность, конечно, имеет в основном привилегированный слой людей, которые могут позволить себе составлять собственный график, но в целом безделье может стать новой формой сопротивления капиталистической машине. Дженни Оделл в бестселлере «Как ничего не делать» утверждает, что нужно использовать свободное время для создания сплоченных сообществ, взаимодействуя с окружающей средой, а не со смартфоном.

То есть существует некая этика праздности, и дебаты по поводу нее восходят к спорам тысячелетней давности, к философам и теологам, которые различали гражданскую праздность (otium) и лень (accidia).

Итак, может ли кто-то бездельничать просто так? И все ли мы имеем некие обязательства перед обществом?

Старые времена

Многие древние римляне пренебрегали отиумом, считая, что он ведет к политическим распрям, угрожающим стабильности республики. Другие стремились использовать досуг и праздность в положительных политических целях. Цицерон и Сенека выступали за отиум, подразумевавший работу над собой ради служения обществу. Они утверждали, что изучать историю, политику и философию нужно вдали от городских дел.

Средневековое христианское общество более резко разделило праздность на два вида. Монашеские общины занимались «Opus Dei», или работой Бога, которая включала в себя то, что римляне назвали бы отиум, например, созерцательное чтение.

Но средневековая система пороков и добродетелей осуждала праздность. Джеффри Чосер писал, что это «сточная канава для всех злых мыслей, всех пустяков, шуток и грязи».

Читайте также: Эта прекрасная лень. Почему ругать себя за ничегонеделание очень глупо?

Праздность и промышленность

Разделение праздности на полезный «otium» и предосудительную «accidia» вызвало новую критику в индустриальную эпоху. Экономист и социолог XIX века Торстейн Веблен едко заметил, что свободное время — это символ статуса, который отличает имущих от неимущих. Он считал основными видами досуга капиталистической элиты «правление, войну, религиозные обряды и спорт».

В то же время другие мыслители истолковывали даже самые запущенные формы праздности как смелое сопротивление величайшим бедам современности. Роберт Льюис Стивенсон видел в праздности противоядие от капиталистических стремлений, которое знакомило бездельника с тем, что он называл «теплыми и трогательными фактами жизни» — чем-то вроде непосредственных переживаний современника и природного окружения, которые в противном случае оказывались растоптанными капиталистической машиной.

Однако позже в XX веке производительность снова стала символом статуса. Если судить по капиталистическим ценностям, длительный рабочий день и плотный календарь говорят о статусе и даже о добродетели.

Нужно ли бездельничать?

В основе этой раздвоенной концепции праздности лежит парадокс. По определению, это бездействие, которое вряд ли повлияет на мир. Тем не менее, когда люди перестают крутиться, как белка в колесе, у них могут родиться идеи, которые изменят мир.

Дополнительный сон, время для хобби и уход от повседневных забот восстанавливают тело и разум и способствуют креативности. Тем не менее, слишком часто отношение к праздности любителей здорового образа жизни усиливает ее привилегированность.

Какой бы выбор вы ни сделали, нужно помнить, что у личного безделья совсем другая функция, чем у гражданской праздности. Личное безделье восстанавливает и обновляет, но также может вести к антиобщественному или эксплуататорскому поведению. Праздность гражданской позиции признает нашу связь с обществом, даже когда мы отдаляемся от него, давая нам пространство для исследований, игр и открытий.

Ранее на DK.RU: Работа, которая бесит и утомляет, на самом деле — ваше счастье в жизни. Судите сами