«Общество в России очень запугано, оно будет терпеть и сжиматься. Бедными легко управлять»

Наталья Зубаревич, регионовед, профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ — о том, что ждет российскую экономику и россиян после введения сильнейших санкций.

— Общероссийский тренд — обеднение. То, что девальвация рубля приведет к падению доходов всех россиян, — это медицинский факт. Для самых бедных это очень жесткая история, потому что основные их траты — на продовольствие, а цены будут расти на все, включая даже российские продукты. Мы все прекрасно помним антисанкции 2014 г., которые разогнали цены и на продукцию, производившуюся внутри России. Обеднение — это общий фон, который не зависит от региона. 

От региона зависит следующее. Какая у вас структура экономики? Мы четко понимаем, что проседают жестко регионы автопрома: Самарская, Калужская, Калининградская области, как и Владивосток, Питер и Ленинградская область, но там полегче: города большие, рабочих мест много, в случае чего — переберутся. Очень сильный удар по крупнейшим городам. Во всех этих городах есть дилеры — забыли и заплакали, продаж машин не будет. Там есть аэропорты: Шереметьево, Домодедово, Внуково, Новосибирск, Екатеринбург и далее по списку — все это сжимается очень жестко.

Все, что связано с авиацией, будет резко сжиматься с потерей работы. Туризм. Куда вы мечтали поехать? Буду делить вам Туапсе, Феодосию и далее по списку. Столько туристических агентств не надо.

Про упрощение экономики

Любой сектор услуг. Люди устроены простым образом: первое, на что они тратят, — еда. Когда денег немного больше — на непродовольственные товары, но с этим будет большая проблема, предложение будет сжиматься. Но экономят прежде всего на услугах. Поэтому фитнес-центры, салоны красоты и далее по списку. Понятно, кроме ЖКУ, за которое надо платить.

Люди, занятые в секторе услуг, столкнутся со снижением платежеспособного спроса. Обеднение всегда приводит к резкому упрощению структуры потребления. Поэтому этот кризис по инфляции, по росту цен затронет всех.

Но изменение структуры потребления в сторону упрощения — «кушать хочется всегда» — наиболее сильно бьет по тем, кто чуток подоходнее. Это квазисредний класс российских городов, особенно крупных. Не покатаетесь особо отдыхать, вряд ли сможете покупать гаджеты и много чего еще — прямой запрет на ввоз в Россию многих видов промышленной продукции означает, что предложение сжимается. Сжимающееся предложение в рыночной экономике автоматически означает рост цен, и сделать с этим ничего нельзя. 

Первый удар — по тем, кто продвинут, у кого работают какие-то моральные критерии и ему это не нравится. Второй удар — по остальным.

Ребята, вы хотели вот так? Гречки не напасешься. Поэтому позже это затронет основную часть российского электората. Реакцию мы не знаем, потому что навык затягивания поясов в России развит чрезвычайно, это базовый инстинкт. До какой меры, с каким пониманием, какая мотивация — мы не знаем. Можно людям сказать, что это все надо было сделать, [иначе] на нас завтра нападут — уверяю, значимая часть российского населения в это поверит, потому что так проще, так удобнее. И затягивание поясов — это привычный инстинкт российского электората, натренированный множеством кризисов.

Поэтому не надо иллюзий, что инфляция, обеднение и прочее резко поднимут протестный потенциал. Не знаем. Я не политолог, но много чего наблюдала: люди матерятся и изворачиваются, а вовсе не протестуют.

Россия разная: есть очень богатые, есть т. н. средний класс, который более чем наполовину состоит из людей, занятых в бюджетном секторе, от силовиков до директоров школ, главврачей больниц… Они очень держатся за свою позицию и свои доходы. Есть огромная часть населения с доходами ниже среднего и есть, по разным оценкам, официально 12%, по жизни, наверное, пятая часть тех, кто беден.

Бедные легко покупаются на любую подачку власти. Не надо иллюзий: бедные не есть протестная среда. Они пытаются хоть что-то отжать от государства.

С доходами ниже среднего, потерявший очень много квазисредний класс, конечно, будет очень недоволен. Люди привыкли к некому стандарту потребления. Это городское, более-менее образованное и «доходное» население. Оно будет дико недовольно. Но более половины в нем составляют те, кто живет на бюджетные деньги. И вы на 8-10, на 20 делите их какие-то протестные активности. Их не будет.

То, что мы называем богатыми и околобогатыми элитами, — да, они очень потеряют. Но я не готова предполагать, как они на все это будут реагировать. Часть денег выведена — с голоду не помрешь. Да, наверное, уже не заработаешь в России, но наверное, что-то отожмется.

Неопределенность высочайшая. Поэтому сказать, что завтра все рухнет и российский народ на вилы подымет — нет. При всех санкциях и турбулентностях, кто бедный, занят тем, чтобы выжить и что-то получить от власти. Кто потерял и стал не средним классом — ругаться, но пытаться выкручиваться. Элиты заняты тем, чтобы отвалить и что-то вымести. Всегда есть альтернативная стратегия.

Поэтому ожидать, что Россия «взорвется» — это вряд ли. Бедными легко управлять — запомните это правило. Показываешь им морковку, и на эту морковку они реагируют. 

Я очень пессимистична по поводу протестного потенциала российского общества. Первое — оно запугано, давление очень сильное. Во-вторых, оно считает выгоды и издержки. Выйдешь — издержки огромны: получишь по башке, потеряешь работу. Поэтому оно будет терпеть и сжиматься. Чем вся эта безумная история закончится, мы не понимаем. Не трогайте моральные критерии — они касаются хорошо если 15% населения. Остальные засунули голову подмышку и как-то выживают. Страна такая — не надо иллюзий. 

Кто потеряет работу? Те, кто занят в секторе услуг крупных городов: спрос на платные услуги будет сжиматься, от туризма до авиаперевозок. Те, кто занят в автопроме. В оборонке — нет, хотя там чертова туча импортных комплектующих. Как справятся — не знаю. В нефтегазе, а это нетрудоемкая отрасль, риски начнутся тогда, когда затянется так называемая спецоперация на Украине. Санкции будут добавляться — по настрою мирового сообщества уже понятно: будете дольше тянуть, будет больше трупов, будет больше санкций. 

Сейчас уже есть проблема с платежами за экспорт. Если сжимается экспорт нефтегаза, дальше начинаются проблемы бюджета. И тогда пострадают все средне- и высокодотационные субъекты федерации. Потому что, извините, у нас три с лишним триллиона рублей — трансферты регионам.

Все субъекты федерации получают какие-то деньги из федерального бюджета, вопрос в том, какова мера. Если в Москве доля трансфертов — 4%, то в Чечне и Ингушетии — 84-87%. На Камчатке — 70%, в Якутии — под 40%. Как будет осуществляться процесс помощи субъектам федерации? Честно, скажу следующее: а напечатают. Да, это разгонит инфляцию. Если очень сильно прижимает хвост, никто не отменял печатный станок, в умеренных пределах.

Пока ресурсы есть, прошлый год субъекты федерации закончили замечательно, был очень хороший рост доходов. Поэтому подушка безопасности на какой-то период есть. Все, что мы с вами будем проверять — это июнь-июль. До того в бюджетном процессе острых проблем не возникнет. По первому полугодию сможем что-то смотреть. Поэтому все алармистские прогнозы, что через 3-4 недели страна ляжет, накроется саваном и будет помирать — нет. Все гораздо сложнее. Во-первых, какой-то запас прочности есть. Во-вторых, экономика рыночная, не плановая, более гибкая. В-третьих, население привыкло терпеть.

Про рост безработицы

В автопроме введут режим неполной занятости — стандартная история, людей посадят на тариф. Месяц-другой они могут продержаться. Полгода — другая история. Сейчас рано смотреть, вернемся к этой теме в мае, когда пройдет этот адаптационный период. Пока склады с запчастями есть, уход идет постепенно. Поле боя будет видно к апрелю-маю. Поэтому не надо делать кликушеских заявлений.

Россия — страна, которая связана с глобальной экономикой, и таких секторов очень много. Не буду петь, сколько у нас импортного оборудования в нефтегазе, в металлургии. Нужно пощупать, смогут ли китайцы заменить это в металлургии? (В нефтегазе — точно все не смогут, у них нет таких компетенций). 

Самое разумное сейчас — понять, что будет худо. Но вопить, что мы всем умрем послезавтра, не буду, это неправда. Посмотреть, как эта включенная в глобальный мир экономика будет адаптироваться к очень жестким ограничениям — для этого нужно два-три месяца.

В Европе многие покупающие компании боятся вторичных санкций и тормозят объемы закупок у России. Сейчас исключительно важный момент — как уже не по официальным санкциям, а по бизнес-жизни будут идти экспортные потоки нефти и газа. Нефть — это кормилец федерального бюджета. Если там будут заморочки, это означает, что федеральный бюджет получит меньше денег. 

Если не закроют статистику, чему я не удивлюсь, мы будем понимать, что происходит. Но мой внутренний голос говорит, что к закрытой информации вернутся очень многие структуры, в частности, Федеральное казначейство. Тогда мы все останемся без информации. Очень бы не хотелось, но не удивлюсь. 

Как люди отнесутся к падению уровня жизни

Когда у вас межэтнический конфликт — это одна история. Когда идет ухудшение уровня жизни, снижение доходов — совершенно другая. Мы тупо не понимаем, есть ли в российском обществе протестный потенциал по этому поводу или главным трендом является «моя хата с краю, ничего не знаю, затягиваю пояса». Мы свою страну в этом не знаем.

Люди, население крупных городов, которое понимает, что происходит, запуганы очень сильно. А население, которое не очень понимает и не готово понимать последствия дальше следующего дня, будет затягивать пояса, как привыкло это делать во всех кризисах. Недовольство будет расти везде, но мат на кухне не является протестом.

Откуда федеральный бюджет будет брать деньги? 

Первое: когда начнут отказываться от поставок российской нефти, тогда поговорим. Второе: прошлый год федеральный бюджет закончил с профицитом, какой-никакой Фонд национального благосостояния в России есть. Поэтому на ближайшие год-два деньги есть. Потом, не забывайте, в руках государства печатный станок. Мы не понимаем, в какой мере он будет раскручен.

Мы вообще не понимаем длительности этого кризиса. В той или иной форме регионам деньги дадут. Что это будут за деньги и на что они будут потрачены — здесь есть масса вопросов. Но я не вижу, что в 2022 г. может возникнуть ситуация, что регионы останутся без денег. Дальше — посмотрим. В условиях адской неопределенности не надо ни запугивать, ни говорить, что мы все преодолеем. Смотреть надо внимательно и не бежать впереди паровоза.

В 2022 г. трансферты прежде всего сократили тем регионам, у кого хорошо выросли собственные доходы: металлургические, минудобрения, нефтехим, часть нефтянки... Степень адекватности в 2021 г. была нормальной. Всем геополитически приоритетным регионам — в основном наращивали. Чечне — плюс 7%, Севастополю — +25%, Крыму — минус 16%. Достроили «стройки века», столько денег уже не надо. Эта система иногда бывает рациональной.

Что будет сейчас, я не понимаю. Чечне все равно добавят, с остальными будем смотреть. Государственная машина входит в адскую турбулентность, все старые механизмы принятия решений начинают скрипеть.

Материал подготовлен на основе интервью Натальи Зубаревич журналисту Майклу Наки.