«Этот выстрел был не «по Воронежу», а по главнейшим для страны территориям, кующим деньги»

Наталья Зубаревич, регионовед, профессор географического факультета МГУ — о том, как российская экономика пережила несколько месяцев действия санкций:

— Мы движемся в разных направлениях. В отраслях, которые уже оказались под санкциями, санкции работают. Просто цифры, Росстат, пока только июль — думаю, август, который появится в первых числах октября, будет еще интереснее. Под санкции попала металлургия: очень сложно вывозить в Европу, можно только слябы — полуфабрикаты. На Америку просто поставлены заградительные ввозные пошлины.

Санкции начали действовать в июне, результат в июле: добыча железной руды — минус 13%, производство стали — минус 12%, проката — минус 10%, кокса — минус 15%. В Курской области, где Курская магнитная аномалия, в июле почти в два раза сократилась добывающая промышленность. В Карелии, где тоже железная руда — на 10%. Это зримый результат действия санкций, которые уже введены. 

Но июль — это предчувствие санкций. В Кемеровской области в июле добывающая промышленность — минус 15%, а там основная добывающая — угольная. В целом по июлю: добыча угля — минус 6%, по августу — цитируя публичные высказывания федеральных и региональных руководителей — уже минус 9%, а отгрузки на экспорт — минус 11%. Процесс пошел.

Когда говорят, что санкции не работают, дождитесь их реального введения, потом будем измерять.

Даже когда еще санкции толком не введены, все упирается в два фактора. Первый — проблемы логистики (как перевезти на экспорт) и оплаты. Вторая история — вечная наша привычка «бомбить Воронеж». Родное правительство в этом году временно полностью приостанавливает экспорт азотных удобрений — самим бы надо. При невероятно высоких ценах на глобальном рынке. Смотрим результат: производство аммиака — минус 15%, производство всех удобрений — минус 12%, а производство калийных удобрений — минус 40% в июле этого года к июлю прошлого.

Читайте также на DK.RU >>> Наталья Зубаревич: «Спешите не сажать картошку, а искать подработки. Это более адекватный способ адаптации» 

Совсем не обязательно чистое введение санкций. Я всю весну пыталась понять, что происходит в Тульской области: там было падение промышленного производства на 15%, что случилось? Опытные люди объяснили: «Щекиноазот», «Еврохим» не могли нормально вывезти свою продукцию. Плюс временный запрет на экспорт азотосодержащих удобрений. Когда мы смотрим на всю эту историю, то понимаем: минное поле — это не только санкции. 

Это общее резкое усложнение логистики, страхования судов, возможности их захода в наши порты. И, без этого невозможно, «бомбы на Воронеж».

Вишенка на торт: еще не опубликовано, но фактически уже принято решение, что на российских производителей удобрений будет введена экспортная пошлина. Потому что бюджет надо пополнять, а вы пока как-то зарабатываете. «Воронеж» начинает разрастаться до всего центрально-черноземного региона. Экспортная пошлина, что на металл, что на удобрения, по-моему, еще рассматривается нефтехимия — это голимая попытка пополнить доходы федерального бюджета. Смотрите на жизнь проще и ваша аналитика будет точнее.

Как работники компаний чувствуют падение их производства 

Какая-то статистика по неполной занятости появилась за II квартал, а реально вихрь событий будет разворачиваться все-таки в III квартале. По зарплатам «средняя температура по госпиталю» все еще неплохая. Да, они выросли медленнее, чем сама инфляция, но если смотреть на индекс доходов населения, то Росстат показывает: в I квартале — минус 1%, во II квартале — почти минус 2%.

В самых лучших местах нашей Родины, Москва и Санкт-Петербург, реальные доходы населения продолжали расти. С чем это связано — то ли с индексацией зарплат силовиков и менеджмента больших компаний, то ли с добавками каких-то выплат — разведу руками, но пока не понимаю. Но наша дорогая родина поляризуется и здесь.

Средняя температура по госпиталю складывается из многих разных трендов. Если говорить про неполную занятость, вы получаете меньше. Беру только три ее вида: простой, по соглашению сторон и по решению администрации. Все-таки в этих видах что-то платят. Есть еще роскошный вид неполной занятости, который называется «отпуск без сохранения содержания» — гуляй, рванина!

Я бы не преувеличивала степень остроты ситуации. Берем за репер ковидный II квартал 2020 г.: локдаун, проблемы были. Примерно 2,17 млн человек сидело в этих трех режимах неполной занятости. Второй репер — IV квартал 2021 г., тишина, покой и благоденствие: 1,17 млн сидело в этом режиме, то есть почти вдвое меньше. Сейчас последние данные по II кварталу 2022 г. — примерно 1,45 млн на всю страну. Эту «манную кашу» размазать по белой скатерти — ты же ее не заметишь. Для конкретных мест и городов это чувствительно, но на территории всей большой страны мы ее не замечаем. Неполная занятость выросла, но не до тех пределов, которые были в ковидный локдаун. Дойдем ли до них, не знаю. Без сомнения, риски растут. 

Какие риски связаны с падением добычи газа

В июле падение добычи — на четверть, и слышала от коллег цифры: за первые две недели сентября не четверть, а минус 38%. А там люди работают. И если бы только газодобыча: стройка, транспорт, передача газа… А экспорт упал на две трети — и это же мы сами, никто нас не принуждал, это же наше свободное волеизъявление. Ждем: адского падения занятости не будет, потому что северяне люди в этом смысле простые: они или когда-то их родители приехали на Севера зарабатывать. Когда эта возможность иссякает, они ноги в руки, благо, какие-то сбережения есть — и на большую землю. У многих что-то куплено, где-то есть корни.

Кстати, там много людей с Восточной Украины: в 70-80 годы они активно ехали осваивать тюменские Севера. Ямало-Ненецкий округ называли «Татаро-Донецким»: основные потоки мигрантов, которые осваивали эти земли, ехали из Татарстана, Башкортостана и Восточной Украины. В нулевые туда поехали диаспоры из Закавказья — в основном они заняты в сервисах, обслуживающих эти города. Но если уедут те, кто занимается нефтедобычей, кого же они будут обслуживать? Сжатие рабочих мест пойдет по всей цепочке. 

Поэтому буду внимательно следить за итогами 2022 г. Этот выстрел был не «по Воронежу», а по нутряным, главнейшим для страны территориям, кующим деньги. Воронеж чудесный город, но много денег в федеральный бюджет он не приносит. 10% всех его налоговых доходов поступает с территории Ямало-Ненецкого АО. А 24-27% в разные годы, то есть каждый четвертый рубль — с территории Ханты-Мансийского.

Сокращение добычи газа не так страшно, как добычи нефти. Да, нефть можно переориентировать, а газ — нет. Вопрос только, какая доля будет переориентирована и с каким дисконтом будет продаваться эта нефть, какие дополнительные издержки, логистические и страховые, лягут на эти прибыли. И самое главное, какой будет цена в итоге. 70 долларов за баррель — нормально, а если дело пойдет к 40 — уже есть вопросы. В июле по переработке нефти сокращения нет, даже было больше, чем годом ранее. Первое дно в добывающих отраслях было в апреле, потом мы видели некое восстановление. И с августа мы видим, что тренд опять пошел вниз.

Что происходит в перерабатывающих отраслях?

Кто в лес, кто по дрова. В металлургии все уже видно, в нефтепереработке — пока нет, у них работает специальный платеж из бюджета, демпфер, они пока очень неплохо себя чувствуют. В удобрениях — уже жестковато. В лесопереработке в июле уже был введен запрет на экспорт из России в Евросоюз: производство древесины — минус 20%, фанеры — минус 42%. Крупнейший производитель – компания «Свеза», связанная с Алексеем Мордашовым. В этих компаниях люди это уже точно почувствовали. У вас на 40% падает производство базового продукта, а 85% этой фанеры мы экспортировали. Но берете конкретный город — там плохо. Но когда весь регион — вы это не очень сильно замечаете.

По добывающей промышленности хуже всего ситуация на Сахалине — производство упало практически вдвое. Без сомнения, что-то они восстановят, бюджет пока в шоколаде: цена на нефть и газ такая, что налог на прибыль шикарный. Но это удар, который вряд ли можно будет компенсировать быстро.

В «листе страданий» я выделяю для себя несколько регионов, прежде всего Кемеровскую область: там и черная металлургия, и уголь. Она дает 62% всего российского экспорта угля. Структура вывоза: четверть вывозилось на Евросоюз и еще четверть — на Азию. Япония и Южная Корея уже начали сокращать покупки российского угля. Китай пока нет. Но четверть + четверть — это будет сурово. Поэтому ждем — запрет на Европу с 10 августа.

Калининградская область: «Автотор» нашел какие-то комплектующие на два месяца, но это временная история. Там сделали большую переработку сои с расчетом вывозить это в Евросоюз — вряд ли это получится. Плюс ограничения на транзит: железную дорогу разрешили, но ровно в тех объемах, которые были до того последние три года. Полностью закрыли автомобильный транзит, и мы имеем резкое удорожание логистики за счет использования паромов. Как эта эксклавная область будет приспосабливаться к предложенным обстоятельствам?

Металлургические регионы: падают внутренние цены и спрос, накрылся экспорт. Что-то пытаются вывозить на Индию, Китай, но Китаю столько металла не нужно, он производит больше половины всего черного металла в мире. Он возьмет коксующийся уголь и железную руду для своих предприятий, а металл ему в больших масштабах не нужен.

Пока только одно смягчает ситуацию очень основательно, почему мы по многим видам не наблюдаем обвального падения. Менеджмент компаний мечется по всему миру как бешеный и ищет альтернативные рынки сбыта.

И частично их находит, пытается решать проблемы логистики — все надо поворачивать на Восток. Сейчас все лесопереработчики взвыли, потому что у них в три раза выросли логистические издержки внутри страны. Одно дело — везти из Карелии в Финляндию, которая была крупнейшим импортером российской продукции, и другое — тащить на Дальний Восток в конкуренции с углем.

Со следующего года РЖД заявили о повышении тарифов на перевозку еще на 10%, а в этом они были повышены на 11%. РЖД тоже хочется кушать и надо расширять восточный коридор, БАМ и Транссиб. Сейчас мы наблюдаем такую битву бульдогов под ковром... Пока выигрывает РЖД.

Как санкции мешают переориентации логистики

Основной экспорт зерна из России шел из акватории Азовского и Черного морей. Какой кретин будет страховать суда вблизи зоны боевых действий? Поэтому очень сложно получить фрахт и застраховаться. Плюс не забываем: родное государство ввело плавающую экспортную пошлину на зерно и квоты до конца сельхозгода, он заканчивается летом. И это сочетание во всех экспортных отраслях, которые далеко не все попали под санкции. Когда тебя родное государство чморит и ты не можешь организовать нормальную логистику, это две важные причины, по которым не получается переориентироваться. Третья причина: хочешь продать — гони дисконт. Кроме зерна, с ним проблем нет.

Риски аграрных регионов

Урожай в этом году будет хорошим, производство пшеницы рекордным. Вопрос — как вывозить будем? Экспорт зерна из России в августе был на четверть меньше относительно августа прошлого года. Основные растениеводческие регионы имеют риски логистики и государства. Но эту продукцию они точно продадут на глобальном рынке. А более продвинутые в агробизнесе регионы столкнутся с проблемами. Проблемой платежеспособного спроса со стороны населения. Проблемой технологий — почти все оборудование и ПО импортные. Наверно, программное обеспечение можно заместить, потому что наши айтишники все-таки грамотные. Проблемой ветеринарии, инкубационного яйца и далее по списку. Получается, чем ты технологичнее, чем больше использовал глобальные технологические инновации, тем с большим шансом будет по шапке.

Хотя в этих видах санкций нет, многие все равно остерегаются продавать в Россию, логистика тяжелая. Агрохолдинги тоже ищут варианты, но для них проблема еще и в том, что абсолютно непонятно, как себя будут вести поставщики ветеринарии, средств защиты растений и животных. Почему? Общественное мнение в этих странах говорит: а зачем вы торгуете с Россией?

Снижение урожайности, сокращение средств защиты — все эти вопросы встают перед агробизнесом в лоб. Какие-то варианты они найдут, но все будут с большими издержками.

В этом году по зерну будет очень хороший урожай, значит, цены рухнут. Экспорт упал на четверть — внутренний рынок затоварен. Аграрии будут придерживать в надежде, что цены пойдут вверх. Проигравшие — прежде всего производители. Это вопрос не урожая, а сужения возможностей. Если бы при таких ценах можно было нормально вывозить на глобальный рынок, люди бы заработали и на новую технику, и на все что хотите. Людей в этом бизнесе просто жалко: они старались, а возможностей стало меньше.

Означает ли это, что выиграет население, так как большого роста цен на сельхозпродукцию не будет? По растениеводству скорее да — мы себя отрезаем от глобальных продаж. По животноводству — многое будет зависеть от состояния поголовья скота, будет ли он привит. На аграриев будет давить сжимающийся платежеспособный спрос: картошки будем есть больше, мяса меньше. В кризис всегда меняется структура продовольственного потребления.

Что происходит с рыболовством? В перерабатывающих отраслях на Дальнем Востоке самое адское падение — на Камчатке на 35%. Это заморозка и переработка рыбы: ковидный Китай закрыл покупки. Камчатка — это минтай и красная рыба. Внутрь России возить рефрижераторами замороженную рыбу, наверное, можно, но на Дальнем Востоке попасть в струю Транссиба довольно сложно. Минтай не та рыба, которую будут возить самолетом.

Наше население рыбу ест не очень, считает ее дорогим продуктом и тупо перейдет на курятину, самый дешевый из белковых продуктов. Из красной рыбы раньше мы покупали в основном норвежский садковый лосось искусственного разведения, который выращивают на стероидах. Дикий камчатский лосось, конечно, вкуснее и полезнее, но какова была его доля в продажах, я не знаю.

Почему в ряде отраслей обвальное падение, а общее промпроизводство упало всего на 1%?

Автопром. В мае было отчаянное положение: легковых автомобилей мы производили 3% от января 2022 г. В июле производство было на уровне 20% от того, что было годом раньше: «Лада Гранта» вытащила ситуацию. По грузовым — падение на 36%. Грузовые вагоны — падение на 26%, лифты — на 35%. Экскаваторы — падение на 66%. А что вы хотите, когда в этих секторах экономики было много крупноузловой иностранной сборки? Санкций на экскаваторы не было, просто ушли Hitachi и кто-то еще. 

Причем падение всего промышленного производства — порядка 1% год к году. Почему? А как фурычит оборонно-промышленный комплекс? Уралвагонзавод работает в три смены — прочитала это по открытым источникам в прессе. Пищевая промышленность держится. Фармацевтика растет. Есть сектора, которые балансируют падение отдельных видов деятельности. 

Я тоже каждый раз удивляюсь, когда вижу эти жуткие цифры, а Росстат говорит про падение на 1%. Либо у нас все танками заставлено, что, мне кажется, вряд ли. Можно, скажу так: стоимость одной большой ракеты, наверное, существенно больше, чем тонны металла. Как они соотносят ракету с трактором и кирпичами — убейте, не знаю, это страшная тайна российской статистики. 

Сельхозтехникой мы обеспечиваем себя на 70%. Но комбайн «Дон» — это все-таки другой уровень по эффективности и потерям. Устала повторять: не помрем — отставать технологически будем все больше. И российскими комбайнами можно убрать урожай. Но зарабатывать будем все меньше. Глобального экономического взаимодействия будет меньше. Хотели — получите.

Энергетика не должна сильно падать — это не волатильная отрасль. Российская энергетика состоит из разных видов. Базовая — тепловая энергетика, она дает 64-65% всего производства электроэнергии. И в ней мы интенсивно вкладывались в самые современные парогазовые турбины — покупали их за границей, потому что они самые эффективные. Треть всей электроэнергии в Москве вырабатывается на парогазовых установках. Они есть в Казани, Петербурге, Калининградской области. И их сейчас останавливают — возможности ремонта не существует: это санкции, запрет. А плановые ремонты энергетических установок необходимы по регламенту. И еще фишка в том, что работать они не будут, а платить за мощность мы все будем. Удорожание произойдет просто потому, что лучшие установки не будут использоваться — это медицинский факт. Будут оставлять старые неэффективные станции, которые должны были выводиться. Они будут гнать дорогую и менее эффективную по выработке электроэнергию.

Быстро ничего не происходит. Это поле битвы перестраивается постепенно. Здесь надо видеть санкционный вклад, вклад ухода компаний, которые не хотят здесь работать, а не из-за санкций. Но бизнес предпринимает усилия по переориентации. Потребительский бизнес очень хорошо переориентировался — параллельный импорт используют на полную катушку. У нас так выросла торговля с Турцией, Киргизией, Арменией! Казахстан — аккуратнее, дикого роста до июля с Китаем не было, но там объемы и так большие. Вся картина в движении, поэтому либо кричать, либо радоваться бессмысленно — смотрим и наблюдаем.

Прекратится ли отток населения с Дальнего Востока с разворотом на Восток

Там будут развиваться порты, железнодорожная и автомобильная логистика — деваться некуда. Но будет ли это путем создания новых рабочих мест для постоянного населения или будет проверенным путем вахтовиков или временно командированных? Это вопрос квалификации местных кадров — вы подберете тех, кто вам нужен или не очень? Вопрос зарплаты и так далее.

В принципе, это стимул: рабочих мест будет создаваться больше. А вот по какой стоимости, с какими условиями труда? Пойдет ли на эти места дальневосточник или придется тащить на стройку таджиков, как обычно, либо вахту, либо командированных на 2-3 года с прибавкой к окладу — дайте глянуть хотя бы на один свершившийся проект. Пока все или в зародыше или просто в словах. Военных строителей на Дальнем Востоке будет больше, это я вам обещаю.

У нас народ гораздо более подвижный, чем обычно считается по миграции: два миллиона мотается на вахты в разных формах — это работа за пределами своего места проживания и это не маятниковая миграция, когда вы из Подольска в Москву ездите работать. И эти группы сейчас под самым ударом: когда сжимается добыча, строительство объектов, вы в последнюю очередь будете увольнять местных, потому что у них там жилье, дети и прочее, и в первую очередь будете сокращать вахтовиков. И это удар в первую очередь по Башкортостану, Татарстану, Пермскому краю, Оренбуржью. Но если бы была нормальная статистика по вахте — все это только из разговоров с людьми.

Вообще, Россия удивительная страна, которая рост свой приукрашивает, а падения — как-то припудривает. И плюс к этому имеет очень неразвитую статистику: нужно видеть большие кривоватые цифры и максимально разговаривать с людьми.

Материал подготовлен на основе интервью Натальи Зубаревич Максиму Курникову на youtube-канале «Живой гвоздь». Беседа была опубликована до объявления в России частичной мобилизации.