«В каждом 20-м удаленном новообразовании находят раковые клетки»

DK.RU продолжает спецпроект «Медицина в лицах». Рассказываем о людях, на которых держится работа крупных узкоспециализированных и многопрофильных клиник Екатеринбурга — о врачах и руководителях медучреждений. От профессионализма первых зависит статус клиники, ее посещаемость, от вторых — жизнеспособность центра.

Заведующий отделением эндоскопии Олег Деречин отмечает: задача его и коллег — не только подтвердить привычный диагноз вроде гастрита, чтобы врач мог назначить эффективное лечение, но и вовремя выявить предраковые изменения или уже начавшийся онкопроцесс. А от того, насколько быстро был обнаружен рак, напрямую зависит продолжительность жизни пациента.

В интервью DK.RU врач-эндоскопист, колопроктолог, онколог, член Российского общества колоректальных хирургов Олег Деречин рассказал, почему гастроскопия и колоноскопия перестали быть неприятными процедурами, как специалисты находят злокачественные клетки и что ждет пациентов, у которых обнаружили опухоль.

Расскажите, как давно вы работаете в клинике и как здесь появилось отделение эндоскопии?

— В 2018 г., когда я работал в Москве, мне позвонил директор СМТ Клиники Александр Валерьевич Петров. Он сказал, что нашел мое резюме, и пригласил на работу. Несмотря на то, что у меня уже был неудачный опыт переезда из столицы в регионы, ему удалось меня уговорить. Сначала я приехал в Екатеринбург на неделю, чтобы оценить возможности клиники и объем работы, а спустя какое-то время переехал в город вместе с семьей.

На тот момент у меня уже было несколько сертификатов. Изначально меня пригласили на должность врача-проктолога. Но оказалось, что в клинике также есть эндоскопический кабинет, а этим направлением я уже давно активно занимался, и мне было интересно развиваться именно в нем. После того, как я приступил к работе, мы с Александром Валерьевичем стали анализировать существующие проблемы и запросы населения, чтобы разработать дальнейшую стратегию. Так у нас появилось эндоскопическое отделение, которое, во-первых, было направлено на экспертную диагностику, а во-вторых — на эндоскопическое оперативное лечение.

Длительное время высшим пилотажем, по мнению пациентов, считались быстрота и скорость проведенного исследования. Да и чего греха таить, среди врачей, особенно старой школы, часто бытует такое же мнение. Во время такого исследования эндоскоп вводится буквально на пару минут, после чего пациент слышит: «У вас рака нет, приходите через год».

Мы же решили пойти другим путем и внедрять методы экспертной диагностики. Оборудование позволяет нам проводить детальный осмотр каждого квадратного сантиметра слизистой оболочки и при необходимости брать ее фрагменты для исследования. На фоне множественной биопсии мы стали получать более полные морфологические диагнозы. Благодаря этому у лечащего врача собиралась полная картина, как пазл, и он назначал более эффективное лечение.

Но эндоскопические исследования также направлены на раннюю диагностику онкологии. Когда мы видим язвы, эрозии, воспалительные процессы, мы проводим биопсию, чтобы выяснить, есть ли в слизистой злокачественные клетки. Если ничего подозрительного не обнаруживается, мы рекомендуем пациентам продолжить наблюдение в различные сроки, в зависимости от диагноза.

К вам отправляют всех, кто обращается в гастроцентр СМТ Клиники, или только тех, у кого есть серьезные жалобы?

— В первую очередь гастроэнтерологи руководствуются клиническими рекомендациями. Но, конечно, учитывается и возраст пациентов, факторы риска.

В случае если врачи имеют дело с молодыми пациентами, у которых нет вредных привычек и наследственного анамнеза, обычно сначала их направляют на анализы и УЗИ. В западных странах есть такая методика: «тестируй и лечи». У нас она тоже применяется. Например, пациент сдал тест на наличие бактерии Helicobacter, получил положительный результат, прошел медикаментозное лечение. Если ему стало лучше — значит все было сделано правильно, если лучше не стало — его направляют для дальнейшего обследования на гастро- или колоноскопию.

Как часто во время исследований удается выявить предраковые заболевания или онкологию на ранней стадии?

— Дисплазию — крайнюю степень изменения тканей, после которой возникает рак — мы выявляем достаточно часто. Есть определенные стратегии ведения таких пациентов, которые помогают вовремя отследить развитие заболевания и провести лечение.

Иногда во время обследования мы видим небольшое новообразование, например, полип или зубчатое поражение. Если его можно удалить эндоскопически — мы его удаляем в момент исследования и отправляем на патоморфологический анализ. Приблизительно в каждом 20-м удаленном новообразовании патоморфологи находят раковые клетки.

С онкологическими процессами все сложно. Рак молчит. Он начинается на месте хронических воспалений, на фоне мутаций генов, и долгое время человек просто не замечает изменений в организме. Некоторые виды онкологии развиваются достаточно длительно. Например, процесс превращения полипа толстой кишки в рак может занимать 10-15 лет.

Если у человека постоянно присутствует дискомфорт, на каком-то этапе он перестает на него реагировать. Если рак заболел — значит, мы опоздали. Значит, он пророс глубоко, зацепился за другие органы, нервные стволы, «начал за них тянуть». Таких пациентов ждет сложное лечение, и не всегда оно может закончиться победой над болезнью.

Как вы поступаете с пациентами, у которых находите опухоль? Организовано ли их сопровождение?

— Для того чтобы пациент с онкологическим заболеванием попал на лечение в онкоцентр, он должен пройти длинный путь. Сначала нужно дождаться результатов гистологии, потом обратиться к терапевту, который направит к районному онкологу. Затем районный онколог выдает направление в онкодиспансер, и уже там пациента начинают дообследовать. Иногда обследование проходит по месту жительства. Но в обоих случаях этот процесс занимает длительное время.

Благодаря нашим навыкам и оборудованию в большинстве случаев мы сразу понимаем, что опухоль злокачественная. Пациент получает от нас рекомендации: ему необходимо пройти компьютерную томографию брюшной полости, грудной клетки, иногда МРТ. Все это необходимо, чтобы правильно определить стадию заболевания, понять, есть ли метастазы в лимфоузлах и других органах. Таким образом, пока готовятся результаты гистологического исследования, пациент собирает пакет документов для обращения в онкодиспансер и сокращает время до начала лечения.

В разных странах для профилактики онкологии рекомендуют пройти гастро- и колоноскопию в возрасте 40-50 лет. Как с этим обстоят дела в России?

— У нас рекомендуемый возраст для прохождения такого исследования — 45 лет. Но немногие следуют этим рекомендациям.

Во-первых, нужно понимать, что гастро- и колоноскопия — это достаточно дорогое удовольствие — и для бюджетных медучреждений, и для пациентов, которые обращаются в платные клиники. Поэтому существуют другие варианты скрининга. Например, иммунохимический анализ кала на скрытую кровь. Если бы можно было внедрить эту методику на государственном уровне бесплатно и массово раздавать такие тесты в поликлинике, она показала бы себя очень эффективно. Допустим, 100 чел. проходят тест, 20 чел. получают положительный результат и уже они отправляются на дальнейшее обследование для исключения онкологии и предраковых заболеваний. Но здесь я должен сказать о второй проблеме — дисциплине. 

Полтора года назад наша клиника пошла на беспрецедентный шаг. На выставке «Здравоохранение Урала» мы бесплатно раздали около 2 тыс. иммунохимических тестов. У посетителей, которые их получили, наши сотрудники взяли контактные номера телефонов и обещание, что в случае положительного результата они с нами свяжутся. В итоге отклик оказался очень низким. А когда наши сотрудники стали обзванивать посетителей выставки, выяснилось, что кто-то забыл сделать тест, кто-то его потерял.

Казалось, что может быть проще, чем провести тест дома, когда все реагенты на руках есть? К сожалению, люди пока не осознают серьезность проблемы.

Многие боятся идти на эндоскопические исследования, потому что это может быть неприятно и даже больно. Сейчас в вашей клинике есть возможность пройти их под седацией. Вредно ли это для организма?

— У нас 70-80% исследований проводятся в состоянии медикаментозного сна. В работе наши анестезиологи используют Пропофол — один из самых безопасных и управляемых препаратов. Это современный анестетик с ультракоротким периодом действия — в течение 5-7 мин., при необходимости доза может быть скорректирована. По своему действию он построен так же, как наш натуральный гормон сна: когда препарат доходит от вены до головного мозга — пациент засыпает, когда введение препарата прекращено — пациент просыпается.

По инструкции Пропофол можно применять до 7 суток непрерывно. Он оказывает цитопротекторное действие на головной мозг. Пациенты отмечают, что сначала в момент пробуждения чувствуют себя так, как будто спали слишком долго. Но затем в течение дня они очень бодрые и отдохнувшие.

Надо понимать, что комфорт пациента — не единственный плюс медикаментозного сна. Для нас такие исследования более информативны, потому что у пациента успокаиваются рефлексы, расслабляются мышцы. А чем эффективнее сработают диагносты — тем более точный диагноз поставит врач.

Для пациентов важно попасть в руки хорошего специалиста. Расскажите, какими принципами вы руководствуетесь как врач?

— Самый главный принцип — не навреди, исходя из него мы строим свою работу. Второй принцип заключается в том, что я и мои коллеги должны быть всегда профессионалами. Для этого мы постоянно проходим обучение, повышаем квалификацию, оттачиваем навыки и умения, знакомимся с передовым отечественным и зарубежным опытом и активно внедряем все это в нашу практику.

Читайте также на DK.RU: «Не бойтесь хорошо видеть»

В материале использованы фотографии Семена Светлого

Реклама
smt-clinic.ru