Александр Лузин: «Говори спокойно, смотри в глаза, и будешь принят в любой стране мира»

Коренной москвич, в настоящее время резидент Франции. С августа 2001 года самостоятельно практикует консультирование по бизнесу и менеджменту, читает лекции и ведет тренинги в Международном учебном центре МОТ (Турин) и в Высшей школе бизнеса МГУ (Москва). Визит­-консультант Центра «Бизнес­-Образование» (ЦБО). В начале 70­х защитил диссертацию в МГУ по проблемам управленческого консультирования, издал книгу на эту тему, одним из первых в СССР назвал себя «консультантом по управлению». До отъезда в Женеву работал на британскую торговую фирму в Москве, преподавал управление в Академии внешней торговли и руководил группой консультантов на экономическом факультете МГУ. 

международный консультант

 

Я всегда сознавал, что Советский Союз – тюрьма и лучше жить за его пределами. Я переехал в Швейцарию тридцать лет назад. Мне было 34 года, я был женат, у меня подрастала маленькая дочка. До переезда я никогда не мечтал о том, чтобы уехать. Я не уважал систему, но был человеком, присягнувшим ей. Нужно было работать и принимать правила игры. Что я и делал. Я был лояльным человеком, состоял в коммунистической партии. Членство было таким же необходимым и обыденным, как поход в баню. Не вступи я в партию, не смог бы защититься, преподавать и тем более уехать за границу. Но наличие партбилета по большому счету никак на меня не влияло. К счастью, здесь, в России, мы в своем большинстве относились к членству, как к погоде: ну, мочит тебя, что поделаешь. Выдержке меня научили мои родители. Отец – инженер-строитель, мать – ветеринарный врач – природные антисоветчики. Я был мальчишкой, когда умер Сталин. Помню, пришла мама и сказала: «Слава богу, этот тиран загнулся». У меня была очень интеллигентная семья, мои родители все видели и понимали, но были толерантны. И я вырос таким же. Я – коренной москвич, дом Лузиных стоит до сих пор на Москва-реке напротив Кремля. Деда моего, естественно, посадили в 1936 году ни за что, и мы так и не узнаем, где он похоронен. Мне не за что любить Советский Союз. Но я люблю Россию.

В Союзе я прожил очень интересную жизнь. Был свободным человеком, занимался любимым делом. Мне не приходилось кривить душой, я не лизал задницу системе и не вставал против нее – не было нужды. Даже самый дубовый аппаратчик вынужден был учить новые термины и говорить на собраниях об эффективности и производительности труда, совершенствовании управления, чем я и занимался на практике. Мое счастье, что моя работа не пересекалась с политикой. Я был полезен,хотя наш «брак» не был по любви.

Я был человеком, который одним из первых в Советском Союзе прочитал Дейла Карнеги. Его книги были в списке запрещенных, и мне их тайно привез мой британский коллега. Когда у меня возникали проблемы, было два способа их решить. Первый – поехать к отцу и выговориться. Другой – перечитать Карнеги. Я сейчас заканчиваю главную книгу своей жизни и посвящу ее памяти Дейла. Он неустаревающий классик. На Западе я встречал людей, которым не нужно читать Карнеги: его истины они получили с молоком матери. А мне пришлось впитывать их как губка, и они очень сильно изменили меня. Жизнь в Советском Союзе – жизнь страхов. Ты можешь кому-то не понравиться, на тебя могут накатать анонимку, потом не возьмут на работу, и ты ничего не сможешь поделать. Карнеги изменил мое видение. Он учил: чтобы преодолть страх, нужно принять самое худшее – и сразу полегчает. А смирившись, начинаешь с холодной головой искать выход. Садишься и думаешь, как можно улучшить ситуацию, и спокойно на бумаге отрабатываешь модели. И никогда самые худшие страхи не реализовываются. Я научился жить в Союзе, но когда мне предложили работу в Женеве, уехал. 

Моей жене пришлось отказаться от защиты диссертации, чтобы мы могли уехать как можно быстрее. Я бы хотел, чтобы у всех были такие жены, как у меня. Ну не защитилась, и что, зачем ей это? Она не жалеет, разве что иногда. Любое не доведенное до конца дело, в которое ты вложил душу и несколько лет работы, какое-то время не дает покоя и свербит. Но для моей жены главным всегда была семья. А потом, мы знали, что Советский Союз – мышеловка. Сейчас ты можешь выйти – открыта дверь, а завтра закроют и все. Сначала я уехал по контракту на несколько лет, оставался гражданином России и должен был свой отпуск проводить в России. Каждый раз, когда мы уезжали в отпуск из Швейцарии, аккуратно складывали белье в нашей квартире, прибирались, так как никогда не знали – вернемся или нет. Унижений было достаточно. В Женеве я начал писать свою книгу, но не успевал ее завершить: контракт заканчивался и нужно было возвращаться. Мое руководство вело переговоры с российской стороной, умоляло об отсрочке, но получило отказ. После возращения я месяц не мог найти работу – не брали. Моему другу повезло еще меньше. Серьезные неприятности у него начались после того, как он вернулся из-за границы на «Мерседесе», хотя и простеньком. Несмотря на его заслуги и связи, ему пришлось очень долго «отмываться». Поэтому я был рад вырваться из этой страны. 

Я международник-профессионал, а это особая каста людей. Не боялся жизни на Западе, ведь преподавал в академии тем, кто отправлялся на службу в международные организации за рубежем. Кроме того, несколько раз выезжал на стажировки за рубеж, работал с иностранцами в России, много читал, знал язык, смотрел европейское кино. Международниками не рождаются, а становятся через определенную ценностную ориентацию: они толерантны к другим точкам зрения, любят мир и смотрят на него с интересом. Мне комфортно жить в любой стране на планете: знаю Англию, работал в Италии, Финляндии, Швейцарии, Франции, Индии, Филиппинах. Куда бы я ни приехал, никогда ни под кого не подстраивался, оставался самим собой, но уважал людей и их традиции и везде был хорошо принят. Правила поведения в незнакомой стране простые: не говори громко, спокойно смотри людям в глаза и улыбайся. Все остальное от лукавого.

Я недавно выступал в Японии на конгрессе со своей «теорией матрешек». Каждый из нас – многоуровневая матрешка. Если американец, русский, итальянец сядут вместе в бане, будут выглядеть одинаково. И внутренняя «матрешка» – ценностная – у всех одна: мы любим детей, искусство, выпить и так далее. Если наденем вторую «матрешку» – клановую, символизирующую влияние окружения, – сразу начнем сильно отличаться друг от друга. Например, в Казахстане и Италии семейственность очень сильна. В России – каждый одинокий волк. В Америке – то же самое. Сверху еще одна «матрешка» – институциональная: влияние правил игры. В Америке бизнес делается через письменные документы – люди верят бумаге. Во Франции и Италии никогда не поверят, пока вас самого не увидят. В Китае нужно обязательно найти «связного», через которого можно куда-то войти. В России полезно иметь друга для того, чтобы что-то сделать. Везде своя специфика. Если хотите раскрутить бизнес, нужно обязательно учитывать две «верхние» «матрешки». Когда вы едете за рубеж, чтобы там жить, то довольно первой – быть толерантным, не кривить душой, не напрягаться, не противоречить самому себе, не быть эгоистом, любить Бога в виде Вселенной. Но, переезжая, нужно быть готовым к тому, что на Западе дружба осталась лишь термином. У нас с женой нет западных друзей, только коллеги.

Западники не склонны к дружбе – у них вообще нет такого понятия. Она была у них во время второй мировой войны, возможно, и до нее. Они быстрее перешли к такой жизни, когда дружба не нужна. Скоро и в России дружба уйдет в архив, потому что она рождается в трудностях и лишениях. Особенно она важна в условиях дефицита. А когда нет нужды – нет необходимости иметь и друзей. Все претендуют на удобство, а удобной дружбы не бывает. Сегодняшняя дружба всего лишь приятное времяпрепровождение. Я не считаю, что это плохо. Это реальность, значит, все правильно. Я жизнь вижу как в кино. Очень приятно – просто смотреть. Где-то могу свою реплику вставить – тоже хорошо. Иногда сижу в своем кабинете, в домике под Женевой, светит солнце, у меня бассейн, розы цветут – у нас очень красиво. Я думаю, что могу куда угодно поехать и сейчас. У меня две машины, есть достаточно денег, все страны для меня открыты, а я сижу как идиот и работаю. И ведь никто меня не заставляет. Я спрашиваю себя: «Лузин, ну какие у тебя ощущения?» И отвечаю себе: «А я правильно делаю». В жизни главное не жалеть и не делать то, чего не хочешь. Как в той истории про йогу, когда он сидит и лупцует себя палкой. Его спрашивают, что он делает. Он говорит, что получает удовольствие. «А когда?» – «Когда промахиваюсь», – отвечает. Так и я. Получаю удовольствие, когда «промахиваюсь», когда неожиданно для себя решаю остановиться и закатиться с женой в гастрономический ресторан. Просто потому, что чем реже такие «срывы», тем острее я чувствую радость от них. Будь я праздным каждый день, повесился бы. Я вовсе не осуждаю праздных людей – это тоже искусство. Надо уметь быть праздным, и нам, трудоголикам, это недоступно. Каждому свое.

Я понял одну вещь: не мир мне должен, а я ему задолжал. Почему я пишу книги? Потому что я хочу отдать то, что наработал. Мир очень многое дал мне, теперь наступило время платить по счетам. Моя миссия – «зажигать» людей. Руководители заняты тяжелой повседневной работой. У меня перед ними одно преимущество – больше времени думать, писать и читать. И я с ними делюсь, как пчела, перенося пыльцу знаний из книг и с предприятия на предприятие, которые я консультирую. Надеюсь, кто-то «воспламеняется» после моих консультаций и лекций. Из аудитории человека 2-3 точно «зажигаются», 7-10 что-то запомнят и внедрят, а у всех остальных мои слова просто вымываются из памяти на следующей неделе. 

Логика подсказывает, что мне осталось не так много жить и надо быть готовым уйти в любой момент. Не я это придумал, но принимаю и исповедую. Когда Господь позовет – не дергайся и уйди. Я думаю о смерти спокойно и с уважением и считаю, что она заслуживает, чтобы к ней готовиться. Готовиться – не значит пытаться судорожно завершить все дела. Недописанные книги – это нормально, лучше, чем плохо написанные. Я думаю о смерти как раз для того, чтобы не торопиться. Я глубоко убежден, что мы живем не одну жизнь. Душа наша после смерти перейдет в другое «виртуальное» измерение, и у нее начнется другая, а скорее, продолжится прошлая жизнь. Впрочем, даже если этого не произойдет… Ну и что? Погрузишься в темноту и уйдешь. Тоже не страшно. Ведь мы здесь гости, и всем прийдется когда-то вернуться «домой».