Артур Зиганшин: Стало нормой «кинуть», обмануть, не рассчитаться

Артур Зиганшин
предприниматель,
Эксперт регионального отделения "Общероссийского Народного Фронта",
Руководитель комитета по территориальному развитию СРО "Деловая Россия":

— Кризисные явления в экономике нарастают, сложностей в расчетах между субъектами предпринимательства все больше… И все чаще можно услышать, что вот-вот, и мы опять вернемся в «лихие 90-е».

Для кого-то девяностые – это романтика и фильм «Бригада», но для тех предпринимателей, кто знает эти времена не понаслышке, они запомнились тем, что за слова было принято отвечать. Причем, порой — ценой собственного здоровья. Это было время, когда многие вопросы решались не в судах и прокуратуре, а при помощи крепких парней, которые не церемонились и все решали своими методами.

Но годы шли, наша экономика становилась цивилизованнее, и как-то совсем незаметно для меня люди все меньше стали отвечать за свои слова. Стало практически нормой «кинуть», обмануть, не рассчитаться. И чуть что — обращаться в суд: спасите, помогите, «хулиганы зрения лишают», я не брал у него деньги, или брал, но уже давно отдал. А суд ведь не разбирается в деталях, он рассматривает предоставленные факты и доказательства, и на их основании принимает решение.

Как показывает практика, в спорах между субъектами чаще всего в выигрыше остается должник, даже если суд принял решение не в его пользу.

Правильно, ведь отдавать ему якобы нечем, а чтобы заставить работать приставов, нужно сильно постараться. У меня у самого до сих пор лежат несколько расписок и решений суда, по которым я уже никогда не смогу получить деньги. И если еще в начале, до суда, должник хоть что-то обещал вернуть, то суд, вынеся приговор, как бы обелил его. И он уже думает: ах так, ты на меня в суд? — тогда пусть все будет по закону, пусть приставы работают, ищут мое имущество или ищут меня. А тут, как говорится, уже кто кого.

И таких случаев очень много, именно поэтому в предпринимательской среде все чаще говорят, что надо обмениваться информацией о подобных недобросовестных бизнесменах, дабы уберечь коллег по цеху. Составить что-то вроде черного списка. Ведь несмотря на менявшиеся политические строи и власть, во все времена ценилось настоящее купеческое слово, репутация и честность предпринимателя, купца по-нашему. А те, кто не жил по совести и чести, всегда очень быстро оказывались у разбитого корыта или просто становились изгоями.

Обществу в целом и бизнес-сообществу в частности нужно просто перестать мириться с существованием рядом с собой таких персонажей, сделать их моральными и физическими изгоями.

Тогда они сами «сотрутся в порошок» и дела их грязные тоже.

В старину купцы дорожили не только признанием со стороны правительства, но и уважением всего общества. До XVIII в. понятию «деловой репутации» соответствовал образ «доброго человека» и – более узкий – «честного купца». Образ этот складывался годами и десятилетиями упорной работы, и для его обладателя являлся не менее ценным, чем опыт и торговый капитал. Репутация предпринимателя оказывала огромное влияние на успех в делах, если подмоченная репутация автоматически вела к несостоятельности и банкротству.

Понятие «торговой чести» складывалось из общих принципов торговли, которые вскоре стали предметом русского фольклора: "веди дело чисто, чтобы ни сучка, ни задоринки", "раскидывайся шире, больше захватишь", "не бойся грязи, в грязи — золото", "потерял рубль — руби остальные надвое".

При этом, устраивая различные махинации, купец искренне считал себя честным человеком.

Если купец слыл честным человеком, значит, он соблюдал все виды купеческой чести. Кодекс чести – основа торговых отношений. Ведь раньше между купцами нередко заключались устные договора и сделки на огромные деньги – люди доверяли друг другу. В обороте государства было пятьдесят миллионов купеческих денег. Отданы они были под честное слово, которое никогда не подводило.

Кстати, выражение «стереть в порошок» – это, можно сказать, профессиональное купеческое арго. Известно, что на собрании купцов 1-ой гильдии фамилию человека, не сдержавшего слова, записывали мелом и стирали затем тряпочкой. Провинившийся уже не мог считаться купцом 1-ой гильдии и появляться в купеческом собрании такого уровня. Долг более не требовался, виновный передавался Божьему Суду. Это была страшная угроза более невозвратного долга, бесчестья, греха.

Купцы, в свою очередь, многие товары повседневного спроса отпускали покупателям в долг, делая лишь записи в соответствующую книгу. При этом иногда вычеркивали из списка должников тех, кто точно не смог бы заплатить, иными словами прощали долги тем, чьи семьи были малоимущими. И эти же купцы строили храмы, общественные здания, занимались меценатством, открывали галереи, вкладывали деньги в искусство...

Думаю, возвращение к некоторым истокам нам бы не повредило. Конечно, не стоит полностью копировать кодекс купеческой чести – вряд ли вас поймут, если вы будете устраивать махинации, прикрываясь законом. Но силы и честности предпринимательского слова нам явно не хватает.