Подписаться
Курс ЦБ на 29.03
92,26
99,70

«Что здесь за свалка мусора?». Галерист Виктор Лощенко о рынке современного искусства

«Я, например, считаю современное искусство искусством, а вы, допустим, что нет. Но когда мне говорят «пузырь», я говорю: «Квартиры в цене упали, а картины, которые у нас висят, стали только дороже».

Виктор Лощенко, крупный уральский предприниматель и меценат, в конце 2012 года открыл в Екатеринбурге частную галерею современного искусства Ural Vision Gallery.
 
В галерее, которая расположена в здании холдинга «Атомпромкомплекс», светло, просторно, много воздуха. Если у вас и бывает в Екатеринбурге ощущение, что вы живете в провинции, то здесь оно растворится без следа  просто потому что по уровню исполнения Ural Vision Gallery не уступает галереям ни российских, ни европейских столиц. Вход свободный.
 
«Что здесь за свалка мусора?». Галерист Виктор Лощенко о рынке современного искусства 1
Арт-группа "Злые" в галерее Ural Vision 
 
Без тени лукавства г-н Лощенко всегда заявлял, что для него это бизнес. О том, каков он, в чем его особенности и каковы перспективы, предприниматель рассказывает в интервью на DK.RU. 
 
«Что здесь за свалка мусора?». Галерист Виктор Лощенко о рынке современного искусства 2
 
Мы с вами встречались в прошлый раз в 2013 году. Если подводить какие-то промежуточные итоги, что с тех пор изменилось? Чего за три года удалось достичь? Вы говорили тогда, что на Урале нет рынка современного искусства и его предстоит сформировать. Получилось?
 
— Если подводить промежуточный итог, то мы открыли филиал в Будапеште — галерею UVG. Рынок современного искусства в Екатеринбурге — это, безусловно, формирующийся рынок, и это задел на будущее. Но мы посчитали, что пора выходить в Европу, где рынок уже сформирован. 
 
На подготовку у нас и ушло примерно три года. И, прежде всего, нужно было подобрать 
помещение: в столицах европейских государств никто вам недвижимость на блюдечке с голубой каемочкой не принесет. Там, как правило, ничего не продается, а только сдается в аренду. В Будапеште мы смогли купить площадку одной частной галереи, когда один бизнесмен разорился, и этот актив был заложен банку. Мы в принципе стараемся строить любой бизнес на собственных площадях, потому что очень трудно просчитать окупаемость проекта, если ты арендуешь помещение. 
 
Галерею в Венгрии мы открывали совместно с музеем Людвига (это частный музей, он имеет 14 филиалов по миру). На открытие мы привезли художников, которые объединены в союз под названием «Новая академия» (Тимур Новиков и компания). В новейшей истории никто из России не привозил современное искусство в Европу! Обычно привозят русских классиков, и их с удовольствием принимают во всех музеях мира, но никто не подозревал, что в России и современное искусство существует. Наш проект очень хорошо поддержали журналисты и деловые круги Будапешта. 
 
«Что здесь за свалка мусора?». Галерист Виктор Лощенко о рынке современного искусства 3
Открытие UVG в Будапеште, фото страница Ural Vision Gallery в Facebook 
 
А что за это время происходило с галереей в Екатеринбурге? Стала ли она, с вашей точки зрения, успешной? Получилось ли привлечь тех людей, которых вы собирались?
 
— В качестве художников? Или в качестве покупателей?
 
И в качестве зрителей, в том числе.  Потому что, если я правильно понимаю, это был и некий образовательный проект. И, с другой стороны, вы никогда не скрывали, что галерея для вас бизнес. В общем, получилось ли выйти на нужную аудиторию по всем направлениям работы галереи?
 
— Вообще могу сказать, что для того чтобы заниматься современным искусством, не обязательно иметь площадку. Многие бизнесмены делают очень просто: они заключают арт-дилерские договоры с художниками, начинают ездить по ярмаркам искусства и, таким образом, безбедно живут и зарабатывают. Любая площадка — это всегда издержки. 
 
А проект галереи, конечно, подразумевает и бизнес, и образовательную составляющую. И наша площадка в Екатеринбурге — это наш вклад в город, в котором мы живем и который любим. Более того, в последнее время мы немного сместили акцент. Да, мы продолжаем привозить именитых интернациональных художников, но наряду с этим проводим выставки молодых местных художников, которые, на наш взгляд, являются очень перспективными. Что же касается бизнес-составляющей — мы довольны. У нас все идет хорошо.
 
То есть ваши ожидания оправдались? 
 
— В принципе, да. Получилось так, как мы и рассчитывали. 
 
«Что здесь за свалка мусора?». Галерист Виктор Лощенко о рынке современного искусства 4
 
Если сравнить галереи в Екатеринбурге и Будапеште, в чем их различие?
 
— В Будапеште все очень хорошо с трафиком, там не надо так сильно напрягаться, как у нас, устраивать фуршеты с вином и закусками — там все очень демократично. В этом смысле выставки там обходятся намного дешевле, чем у нас. Европейцы как-то проще все это воспринимают, проще в общении и нет таких вопросов, что за ерунду мы на стены повесили. Хотя у нас тоже уже меньше таких вопросов — появляется некое приятие современного искусства. 
 
Я помню, когда мы привезли сюда Пушницкого в 2014 году и сделали инсталляцию из шлакоблоков и других стройматериалов, в галерею приходили известные люди города и спрашивали: «Что здесь за свалка мусора?».
 
А если говорить о рынке?
 
— В Европе любят покупать недорогих художников. Они давно поняли: купят они какую-нибудь картину за 150 евро, а потом она будет расти в цене. Для них такой способ инвестиций — это нормально. Мы привозили в UVG несколько дорогих художников, венгры говорят: «А зачем? Мы этих художников и так знаем, позвоним им и купим напрямую. Вы привозите молодых художников». Когда мы, к примеру, привезли работы учеников Пепперштейна (за рубежом сейчас две иконы среди российских художников — Пепперштейн и Кабаков), выставка имела огромный, в том числе и коммерческий, успех. 
 
Когда вы говорите о молодых художниках, что вкладывается в это понятие? Они по возрасту молодые, но уже раскрученные? Или это начинающие авторы?
 
— Бывает и так, и так. Конечно, это удача, когда ты встречаешь художника на взлете. Мы всегда говорим в таком случае: «Какой бы талантливый ты ни был, ты стоишь 150 евро». У нас, кстати, есть фотография арт-группы «Синие носы», которая стоит сейчас 3 тыс. евро, а семь лет назад стоила как раз 150. Если же художники уже с именем, мы делаем срез, сколько они стоят на рынке, и предлагаем цену.
 
Кстати, в нашем прошлом интервью вы рассказывали, как происходит ценообразование в этом бизнесе, и что стоимость художника на рынке зависит от того, выставлялся ли он в известных галереях или нет. Если какая-то галерея с именем заметила художника, то стоимость его работ начинает сразу же расти...
 
— Да, и плюс в этом большую роль играют музеи. Очень важно, чтобы художников приобретали известные музеи. Авторы, с которыми мы работаем, как правило, уже присутствуют во многих музеях мира. Это, пожалуй, даже важнее галерей, потому что это уже некое экспертное заключение: музей никогда не купит что попало.
 
А правильно я понимаю, что в Венгрии современное искусство продается лучше, чем тут, у нас?
 
— Да, если мы говорим о «молодом» искусстве. Если в Екатеринбурге можно продать работу за 20 тыс. евро и больше, то в Венгрии это сделать сложнее, но там легко и быстро продаются работы стоимостью до 2 тыс. евро. Они в это играют. Я всем говорю: «Купите работу за 150 евро —  не разоритесь, а потом, может, этот художник станет новым Айвазовским, и вы разбогатеете». В Европе такие покупки совершают на уровне рефлекса. 
 
«Что здесь за свалка мусора?». Галерист Виктор Лощенко о рынке современного искусства 5
 
То есть европейцы рассматривают это именно как инструмент инвестиций?
 
 — Если говорить о рынке серьезно, то в Европе есть два совершенно разных рынка. Первый — это фонды. Если ты как художник попал в фонд, то будешь счастлив и богат до конца дней  — фонд будет формировать тебя долго-долго.  К этому все художники стремятся. Как, впрочем, и галеристы: когда ты привез какого-то художника, долго-долго крутил, и он попал в фонд или фонды — его будут покупать. 
 
За границей есть серьезные фонды, которые вкладывают большие деньги в искусство.  И они диверсифицируют инвестиции. К примеру, пенсионный фонд какой-нибудь страны может вложить часть денег в недвижимость, часть в ценные бумаги, а часть в современное искусство. Современное искусство, кстати, в Европе отнесено к пяти наиболее инвестиционно привлекательным направлениям.    
Вторая история — это общий рынок, на котором каждый просто покупает, что ему нравится. 
 
А мотивация покупки у частного лица — это, прежде всего, вложение денег? Или люди покупают современное искусство для интерьера?
 
— И для интерьера, конечно, покупают. Но одно не исключает другое. Кстати, во всех лучших гостиницах мира сейчас висит современное искусство. И, к слову, когда мы едем в другую страну с выставкой, мы всегда смотрим, сколько квадратных метров там приходится на одного жителя. К примеру, в США это 45 кв. м, а в Японии стандарт около 30 кв. м. 
 
Как вы оцениваете ликвидность предметов искусства? 
 
— Если вам срочно понадобятся деньги, а картину вы купили по корректной цене, то любая галерея ее у вас возьмет. И мы в том числе. От того, насколько квалифицированно вы сделали покупку, зависит то, возьмут у вас эту работу или нет. Когда вы купили правильную вещь по правильной цене, нет проблемы с ее продажей. 
 
Комментируя несколько лет назад такой способ инвестиций, как покупка недвижимости, вы говорили, что на этом рынке раздуваются пузыри...
 
— И рынок недвижимости в Екатеринбурге за два года упал в 2,5 раза.
 
«Что здесь за свалка мусора?». Галерист Виктор Лощенко о рынке современного искусства 6
Арт-группа "Злые", выставка "Лицом к лицу с пустотой"
 
Наверно, не очень правильно спрашивать вас как лицо заинтересованное, но я все же спрошу... нет ли предпосылок, что и на рынке современного искусства тоже раздуваются пузыри?
 
— Мы же откровенно разговариваем, мне от вас скрывать нечего. Во всем мире идут споры, является ли современное искусство искусством. Я, например, считаю искусством, а вы, допустим, что нет. Каждый тут принимает решение за себя. Когда мне говорят «пузырь», я говорю: «Квартиры в цене упали, а картины, которые у нас висят, стали только дороже». 
 
А что, по-вашему, может считаться «современным» искусством? 
 
— Для меня современное искусство — это всегда креатив. У меня есть любимый художник, совершенно непродажный, Володя Кустов. Он работает в редком направлении некрореализма: сюжеты его картин связаны со смертью. Я смотрю на это и говорю: «Володя, ты же гений!» Как, например, можно написать переход души из тела в Космос? Когда человек делает такие вещи, которые я своим умом даже понять не могу, для меня это современное искусство. 
 
В современном искусстве важны две вещи: креатив, то есть вынос мозга, и инструменты или техника, при помощи которых художник доносит свой посыл людям. Если нет ни идеи, ни техники, то будет в лучшем случае просто красивая картинка. 
 
Моя дочка учится в British School, так у них в школе есть предмет «Современное искусство». Потому что там считается, что это то, что заставляет нас смотреть на обычные вещи необычным взглядом, развивает креативность и творчество. 
 
Иногда складывается такое впечатление, что работы современных художников ценны именно тем, что искусствоведы или галеристы об этих работах рассказывают — именно эти разъяснения придают ту креативность, о которой вы говорите, те дополнительные смыслы.
 
— Да, это своего рода мифология. Но, тем не менее, вам могут что угодно рассказать про картину, но если вы прошли мимо, а она вас никак не зацепила, ничего не слушайте. Спросите себя, трогает ли вас работа. Если нет, значит, это не ваше. Но, кстати, попробуйте прийти на этого же художника через 10 лет, через 20 — мы с вами меняемся. Мне 61 год, я знаю, о чем говорю. Разные поколения одно и то же воспринимают по-разному. 
 
«Что здесь за свалка мусора?». Галерист Виктор Лощенко о рынке современного искусства 7
 
У вас большой опыт управления, причем в разных сферах (промышленность, продуктовый и автомобильный ритейл, девелопмент, ресторанный бизнес и др. — прим. ред.) Чем отличается управление арт-бизнесом?
 
— Есть некие базовые принципы, которые важны для любого управленца и в любом бизнесе: системность, умение подбирать кадры и умение проводить экономический анализ. Нельзя вести бизнес, если вы не знаете, какой будет ваш следующий шаг, кто ваш персонал и как посчитать доходы и расходы. В этом смысле работают универсальные подходы. К примеру, если затраты на участие в выставке $20 тыс., а мы сможем заработать там $1500 тыс., при учете, что распродадим все, то, понятно, мы туда не едем. 
 
Но дальше — все сложно, потому что здесь уже кончается рациональное и начинается эмоциональное. В арт-бизнесе вы работаете с творческими людьми, а это особая категория. И вам нужно выстроить с ними такие отношения, чтобы они вас уважали и считались с вами, иначе с вами не будут работать всерьез. Это не подходит ни к одному другому виду бизнеса, которые я делал раньше, это совсем другое. Тут возникают понятия «семья», «дружественные отношения», «забота о человеке», где-то, может быть, и «благотворительность», но по-другому нельзя — это искусство. 
 
Есть такой подход в управлении, когда считается, что человек винтик в общей схеме. Достаточно задать всем винтикам алгоритм, и мы получим продукт. Здесь так не работает. Подходить к этому бизнесу с мерками обычного торгового предприятия невозможно. Там есть какие-то реперные точки: поставщик товара... У нас что, художник — поставщик товара? Потом, себестоимость. Когда речь идет о производстве конфет, вы можете посчитать себестоимость одной единицы: стоимость шоколада, упаковки, доставки... А как вы посчитаете себестоимость картины или фотоснимка? 
 
Наконец, окупаемость. Тут трудно ответить на вопрос, окупаемый ли проект или нет. Первое, что делает каждый галерист — начинает потихонечку покупать перспективных художников. Так он формирует свой фонд. А сколько он на этом заработает, он узнает, только когда этот фонд распродаст. 
 
Поэтому я всегда говорю: современное искусство не для начинающих предпринимателей, это бизнес с длинными деньгами. Первые деньги надо делать на том, что быстро окупается. Как правило, современным искусством во всем мире занимаются люди обеспеченные, которые не нуждаются в стартовом капитале. А на последние деньги искусство покупать не нужно.
 
Но, если подытожить, то у всех бизнесов есть неизменное общее. Ты всегда рискуешь: никто не гарантирует ничего. 
 
Как вы планируете дальше развивать это направление? Что будет с галереей в Екатеринбурге?
 
— Что касается галереи в Екатеринбурге, то есть разные варианты: захотим, завтра закроем. Или это может быть музей, или наш фонд, или закрытый показ. Но в ближайшее время формат менять не будем. Это во-первых. 
 
Во-вторых, мы сейчас присматриваемся к Германии (Дюссельдорф) и к Америке (Нью-Йорк). Если хватит терпения, сил и денег, то, может быть, через какое-то время откроем еще одну галерею. Пока могу сказать, что если открывать все-таки будем, то следующей точкой станет Германия. 
 
Есть такие места силы, где современное искусство — это серьезный бизнес. И тратить время на какие-то другие локации не хочется. Так в любом бизнесе: ты должен присмотреться, провести разведку боем, понять, куда нырнуть... Мы нырнули в современное искусство, сколько-то там уже плаваем, посмотрели туда, посмотрели сюда, и теперь понимаем, что «по-взрослому» оно продается лишь в нескольких местах. И, конечно, нам бы хотелось в этом поучаствовать. Но должно быть понимание, что мы можем там предложить, с какими художниками туда поедем. И потом, никто не отменял привязанности стран к своим художникам: немцы покупают немцев, американцы — американцев, французы — французов и так далее. Поэтому надо понимать, что заходя в какой-то регион, тебе надо формировать предложение с учетом местных имен.
 
Конечно, сейчас в Европе нет такой большой любви к России, как было 10 лет назад. Сейчас от слова «русский» не хлопают в ладоши, а, как минимум, задумываются. События на международной арене, в том числе скандал с нашей олимпийской сборной, не является положительным пиаром для страны, и это касается в том числе и российского современного искусства. Тренды времени задаем не мы. В данный момент, например, модно быть китайцем. Китайцев все любят: «Вэлкам, господа, приезжайте». Но мы подождем, когда изменится этот тренд, изменится отношение к русским, потому что все равно это в любом случае маятник. И тогда уже будем думать, куда пойти с русским искусством. А пока есть время провести подготовительную работу: заскочил на белого коня, выхватил шашку и понесся — так в бизнесе не бывает. 
Самое читаемое
  • Россия потеряла 22 млрд руб. на экспорте древесины. В выигрыше США и ТурцияРоссия потеряла 22 млрд руб. на экспорте древесины. В выигрыше США и Турция
  • Станислав Лунин: «Россию ждет бум производства отечественного компьютерного оборудования»Станислав Лунин: «Россию ждет бум производства отечественного компьютерного оборудования»
  • Жители Первоуральска снова остались без водыЖители Первоуральска снова остались без воды
  • Минтруд предлагает ужесточить условия пребывания трудовых мигрантов в РоссииМинтруд предлагает ужесточить условия пребывания трудовых мигрантов в России
Наверх
Чтобы пользоваться всеми сервисами сайта, необходимо авторизоваться или пройти регистрацию.
  • вспомнить пароль
Вы можете войти через форму авторизации зарегистрироваться
Извините, мы не можем обрабатывать Ваши персональные данные без Вашего согласия.
  • Укажите ваше имя
  • Укажите вашу фамилию
  • Укажите E-mail, мы вышлем запрос подтверждения
  • Не менее 8 символов
Если вы не хотите вводить пароль, система автоматически сгенерирует его и вышлет на указанный e-mail.
Я принимаю условия Пользовательского соглашения и даю согласие на обработку моих персональных данных в соответствии с Политикой конфиденциальности.Извините, мы не можем обрабатывать Ваши персональные данные без Вашего согласия.
Вы можете войти через форму авторизации
Самое важное о бизнесе.