Медицина инертна — разогнаться сложно, но еще сложнее затормозить

ОКБ № 1 запустила новый диагностический корпус поликлиники, оснащение которого помогает определить характер заболевания, когда диагноз неочевиден. Опыт работы с тяжелыми и сложными больными руководство больницы считает своим конкурентным преимуществом.

Первая областная клиническая больница известна кардиохирургией, трансплантологией и гемодиализом. У Феликса Бадаева, главного врача клиники, на этот счет свое мнение. Он полагает, что выделять отдельные специализации нелогично: ОКБ № 1 — единый организм, части которого связаны взаимопроникающими технологиями, и сила клиники — в этом единстве.
— Направлений, где мы лидируем, больше трех, — предупреждает г-н Бадаев. — Сразу добавлю к уже названным гематологию, урологию и гепатологию. И останутся отделения, которых в городе (области) одно-два. Пожалуй, единственный аналог в Екатеринбурге — городская больница № 40, тоже большая и многопрофильная. Эти два центра закрывают всю область и часть территории УрФО.
В ОКБ № 1 все время что-то происходит — открываются одни отделения, закрываются другие. Какие изменения вы считаете важными?
— Мы начали менять структуру клиники, наверное, в 1995 г. Прежде все отделения были по 70 коек, мы сделали по 35. Они стали более управляемыми. И каждое 35-коечное отделение теперь лечит столько же больных, сколько раньше 70-коечное. ОКБ № 1 занялась лечением последствий нейротравм. Открыли отделение проктологии и дистанционной литотрипсии. Построили отдельный операционный корпус кардиохирургии. Но главное, каждый год внедряется 20-25 новых технологий — диагностических и лечебных.
Судя по заявлениям федеральных чиновников, государство еще не решило, какую модель здравоохранения предпочесть, но склоняется, видимо, к государственной. По-вашему, это правильно?
— Возможности крупной государственной клиники и частного медицинского центра, даже хорошо оснащенного, несопоставимы. На консультации в нашу поликлинику приезжают пациенты из городов области. По сути, мы консультируем врачей, которые их лечат, — уточняем предварительные диагнозы. А это уже более высокий уровень диагностики. У нас есть магнитно-резонансный томограф, которых в стране три штуки, мощная патогистологическая лаборатория — целая автоматизированная линия — и другое оснащение. В комплексе все это оборудование (более 1 000 единиц) частным клиникам пока недоступно.
Частные медицинские центры Екатеринбурга отличаются от европейских?
— Западные клиники стремятся к специализации. В Европе и США много больниц, где лечат узкий круг заболеваний, например делают операции на почках. Оборудования для полного предварительного обследования пациентов в каждой клинике нет. При необходимости его арендуют — так намного дешевле. Но в России аутсорсинг не развит — инвестор частной клиники вынужден приобретать весь спектр диагностической и медицинской техники. Окупить эти затраты практически невозможно — у нас иной масштаб зарплат и цен. ОКБ № 1 тоже оказывает платные услуги в нерабочее время. Обследование на МРТ у нас стоит от 2 до 6 тыс. руб. — в зависимости от специфики. Но это практически себестоимость (расходники и зарплата персонала), без учета такой мощной статьи затрат, как сервисное обслуживание. Сервис томографа обходится в 5-6 млн руб. в год. В государственных больницах эти расходы в основном оплачивает бюджет, а частной клинике нужно полностью получить деньги с больных. И тут все зависит от того, какую задачу инвестор ставит менеджерам. Если он хочет быстро окупить затраты и получить прибыль, клиника растеряет пациентов, не успев сформировать поток. Единственный вариант — дождаться, пока управленцы найдут маркетинговые ходы, поз­воляющие привлечь состоятельных людей. Но случится это не скоро.
А как работает экономика многопрофильных центров за границей?
— Все крупные медицинские центры избавляются от ненужных затрат. Возьмите Mayo Clinic во Флориде — это многопрофильный больничный комплекс со специализацией по 43 медицинским направлениям, преимущественно хирургическим, — от офтальмологии до ортопедии. Там 2,5 тыс. коек — это больше, чем в ОКБ № 1 и ГКБ № 40, вместе взятых. Если мы пролечиваем в год 35 тыс. больных, то там — 70 тыс. Пересадка сердца, печени, почки, поджелудочной железы поставлена на поток. Но все статьи расходов предельно сокращены. Вокруг больничных корпусов Mayo Clinic создана инфраструктура для приезжих. Там не держат больных в палатах, как у нас, — они живут в гостиницах. Пациента выписывают на пятый день после операции на сердце. Потом он долечивается амбулаторно, ходит на процедуры и дополнительные обследования. Для нашего сознания это пока неприемлемо.
Возможна модель частной клиники, где работает персонал средней квалификации, а лечением пациентов занимаются приглашенные звезды?
— На Западе подобная система существует. В той же Mayo Clinic операционные расположены на разных этажах — между ними ходит стерильный лифт. Опытный хирург проводит основной этап операции, затем передает больного врачам рангом ниже, садится в лифт и уезжает в другую операционную, где все повторяется. Но такая схема подразу­мевает высокую организацию процессов. Сегодня результат все меньше зависит от мастерства врача, а работа команды становится более значимой. Как в футболе. Новой клинике нужно 2-3 года, чтобы выйти на определенный уровень диагностики и лечения. Традиции быстро не появляются.
Какая у вас самая большая проблема как у руководителя многопрофильной больницы?
— Есть общий принцип — клиника должна развиваться. Плато быть не может. Есть только два пути: либо постоянный рост, либо движение вниз. Врач учится всю жизнь, даже если ему 70 лет, потому что технологии быстро устаревают. Раз в пять лет практически полностью меняется технологический цикл при лечении болезней — оборудование, лекарства, расходные материалы. Для многопрофильной больницы труднее всего поддерживать это поступательное движение. Мы тратим массу средств на обучение персонала, отправляем наших врачей в другие страны — за свой счет или на деньги спонсоров. Но сменить оборудование или даже поддерживать его в работоспособном состоянии сегодня непросто. Статьи на развитие в бюджете нет.
Какие направления вам придется урезать из-за бюджетного дефицита?
— Мы первыми в стране купили робота-хирурга «да Винчи», способного выполнять так называемые операции «замочной скважины» — через миниатюрные проколы в теле пациента. При традиционном подходе человеку пришлось бы сделать большой разрез, совершить манипуляции с органами, потом собрать заново. А робот может подобраться к любому оперируемому месту. Но стоимость одной операции — 5-6 тыс. евро (за счет расходников, работы робота и его технического обслуживания). Сейчас речь идет о том, чтобы прекратить эту практику, поскольку в бюджете нет денег, а больные такие суммы платить не могут. Кризис. На капитальное строительство и покупку нового оборудования денег нет. Многие коммерческие структуры просто отказались от инноваций, а мы не можем, иначе не избежать потерь. Если полгода не будем оперировать, врачи потеряют навыки, мануальные способности, да много чего еще, и придется все начинать с нуля. Так же и в других областях. Медицина инертна — разогнаться сложно, но еще сложнее затормозить.

Первая областная клиническая больница

2 107 человек (в том числе 426 врачей и 753 средних медицинских работника)

1 124 койки

12 терапевтических отделений (440 коек)

21 хирургическое отделение (684 койки)

36 коек в РАО

45 тыс. пациентов в год

19 тыс. операций в год

Источник: ОКБ № 1.