Охотничьи байки

За одним столом «БЖ» собрал четырех заядлых охотников, чтобы они потравили байки читателям и друг другу. В результате их истории затмили фееричные рассказы барона Мюнхгаузена: про внезапно оживших медведей, зайчат-сирот и о превращенном в бульдозер волке.

владелец магазина
«Стрелец»

 

владелец ресторанной

группы «РГТ»

 

совладелец
«ИнтерМедиаГруп»

 

директор филиала
управляющей компании «Молл Менеджмент»

 

 

Усачев: Я вам расскажу, как мы поохотились в эти выходные. Нас всего пятеро было, потому что некоторые…

 

Ташкинов: Не надо намекать, я в детский дом подарки отвозил!

 

Усачев: В общем, пошли мы на охоту, встретили лося, я прицелился и тут же попал.

 

Ташкинов: Ну, Дима, значит, с тебя рюмка.

 

Усачев: Вечером нарезали печеночку и поджарили с огромным количеством лука…

 

Ташкинов (Усачеву): Вы мне-то хоть печенки оставили?

 

Усачев: Ну, может и осталась, но вряд ли…

 

Магарас: В нашей компании как-то появился бизнесмен и стал ходить с нами на собрания. Ему так все нравилось: стол накрыт в ресторане, мужики байки рассказывают про охоту… Примите меня, говорит, в бригаду. Приняли.

Съездил с нами на охоту три раза – полазил по бурелому, понял, что это не то же самое, что собрания в ресторане…

 

Ташкинов: Холодный туалет…

 

Магарас: Да, в минус сорок, когда еще уговаривать себя надо, чтобы сходить. Не выдержал и перестал ездить.

 

Ташкинов: А у вас в бригаде врут про охоту?

 

Магарас: На охоте чего только не бывает. Если бы мне рассказали, как с одного выстрела упало пять уток, никогда бы не поверил. Но я сам видел.

 

Ташкинов: Утки, наверное, сразу жареные в яблоках упали…

 

Магарас: Это реальный случай!

 

Злобин: И не такое бывает. Охотники убили медведя и, как обычно, «на кровях» решили выпить водочки: прямо на поваленном звере разложили фляжки с закуской, по третьей стопке налили – медведь поднимается. Все в машину бросились, водитель со страху перепутал и включил заднюю скорость. Медведя зацепил дверью, и он оказался на переднем сиденье – охотники тут же оказались на заднем. Когда водитель включил первую скорость, медведь выпал.

 

Ташкинов: Нет, я не верю! Это неправда!

 

Злобин: Это действительно было. Медведь «подранком» оказался.

 

Усачев: Можете верить или нет. В 1995 году возвращаемся с охоты, середина января – окончание сезона, а у нас лицензии не закрыты. Мы расстроенные едем домой: в городской одежде, ружья убраны. Вдруг видим свежий след лосиного перехода. Есть среди нас очень азартный охотник Ставников, который пошел за лосем, хотя снега по грудь. В один ствол ружья вставил бекасиный патрон для рябчика, в другой – самодельную латунную пулю. Час шел, пока не увидел лося, выстрелил, раненый лось метнулся в сторону и скрылся. Что делать? Возвращаться за патронами – опять больше часа по снегу. Тут заметил, что ранил лося около березы – подошел, оказалось, пуля прошла навылет и застряла в дереве. Он выковырял ее ножом, вставил в патрон, где была дробь, и пошел по следу. Шел еще около часа, уже темнеет, морозище страшенный. Видит, вскакивает лось, он стреляет, тот падает. Ставников его разделывает, тут мы подошли. Он кричит нам, мол, я лося подстрелил. А мы ему, дескать, прекрасно. И тут замечаем, что кровяной след уходит в сторону, идем по нему – лежит лось, в которого охотник выстрелил в первый раз. А тот лось, которого он разделывал, был уже вторым убитым той же пулей…

 

Ташкинов: А мы однажды охотились в Каргаполье, взяли косулю, разделали и поехали дальше стрелять. Через два часа приезжаем – нет косули. Местные сказали, что вороны растаскали. До сих пор не знаем – правда или нет.

 

Магарас: Мы однажды тоже косулю оставили, она десять часов лежала. Когда вернулись, у нее стая ворон склевала не больше полутора килограмм мяса…

 

Ташкинов: На одну ворону…

 

Магарас: Нет, на всех.

 

Ташкинов: Значит, местные обманули и забрали нашу косулю.

 

Злобин: В середине 90-х у меня был случай на охоте в Шалинском районе, когда я ранил лося, тут же подскочили собаки и стали его теребить. Уже голый почти зверь лежит – всю шерсть из него повыдергивали. Через минуту лось поднимается и на нас. Я еще два раза выстрелил – он упал. Потом разглядел его – он весь избитый. Видно, что старый боец.

 

Магарас: У меня на рыбалке подобное было. Я поймал двух карпов – на восемь килограмм и на три. Того, что поменьше, мы решили съесть. Я его почистил, полностью внутренности вытащил, чешую снял, пошел в речку мыть, а он хвостом махнул и уплыл. Я был просто в шоке. А мужики смеются: подожди, говорят, может, за кишками вернется.

 

Злобин: Я в Курганской области однажды охотился на косулю. Вижу, взлетели два тетерева и сели на высоковольтные провода в полуметре друг от друга. Я стреляю из карабина – падают оба.

 

Ташкинов: Сколько метров?

 

Злобин: Метров сто. Оказалось, я попал в первого, а пуля срикошетила от провода и ранила второго. Один тетерев мертвый упал, второй – в шоке. Я его живого привез, вылечил и отпустил.

 

Магарас: Я как-то не стал стрелять на охоте. Загонщик выгнал из леса косулю, а она так красиво бежала, что я не смог. Так всем и объяснил: красиво бежала. Не знаю, что во мне перевернулось, сам от себя не ожидал. Мне за это потом все высказали.

 

Усачев: У меня друг тоже как-то нашел пять зайчат, притащил домой в шапке, выкормил молоком, а когда подросли – отпустил.

 

Магарас: А через месяц пошел на охоту… Охотники довольно жестокие люди. Они убивают, и им нравится это делать. Эта особая категория людей. Со мной была очень жестокая история. Выстрелили в лося – он упал. Мы пошли к машине, ружья оставили и взяли топоры, чтобы его разделать. Возвращаемся – бедное животное от шока очнулось и нахально поднимается. Огромный – килограмм 250. Пришлось топорами добивать еще живого. У него глаза были… Нам самим стыдно, жалко… Ведь когда стреляешь – это одно. А с топором – совсем другое…

 

Ташкинов: Я не согласен! Охотники жесткие, но не жестокие. Случаи, когда зверя приходится забивать топором, – исключительные!

 

Магарас: У меня супруга очень не любит, что я на охоту хожу. Когда возвращаемся без трофеев, она счастлива, что я никого не убил. Если привожу мясо, каждый раз первые полчаса выслушиваю: как вам не стыдно, вы опять убили, нанесли вред природе...

 

Усачев: Поэтому женщин на охоту брать нельзя. Мне рассказывали, как один охотник – он не из нашего клуба, нет, конечно, – как-то взял с собой своего экономиста – молодую даму. Водил ее на лабаз, сидели они там вместе, а он при этом еще медведей стрелял…

 

Магарас: Ну, молодец!

 

Усачев: Вскоре в охотничьем вагончике охотник напился, уснул, и его девушку-экономиста закадрил охотовед. А охотоведы всегда вооружены пистолетом ТТ. Утром просыпается – пистолета нет. Куда подевался? А девушка из-под подушки пистолет достает и говорит: «Вы мне его вчера подарили вообще-то».

 

Ташкинов: Ну, загуляли мужики, нормально.

 

Магарас: У меня товарищ тоже как-то с рыбалки вернулся. У него в блеснах жена нашла сережки. Они длинные такие же были, как блесны, поэтому он их утром по ошибке сгреб. А так мы женщин не берем, хотя просятся. Но не надо путать охоту с… другим чем-то.

 

Ташкинов: Мы тоже не берем. Только экономистов.

 

Магарас: У меня забавная есть история о том, как я начал охотиться. Лет двадцать назад, я еще работал в администрации, мы с другом решили стать охотниками и купили все одинаковое: унты, ружья, одежду. Чинопочитание тогда было сильно развито, и, узнав, что мы стали охотниками, нас очень уважаемый человек пригласил на охоту в свои угодья. Приехали, там стол накрыт: котлеты из лося, жаркое из лося, пельмени из лося – половина лося уже на столе. Нам сказали, что по традиции нужно поесть и выпить перед охотой. Мы так и сделали. Затем сели в «уазик», который, чтобы нас не растрясло, подцепили к «Уралу». С нами сел охотник с карабином. Отъехали, увидели тетерева, остановились, и охотник его убил. Теперь, говорят, по традиции нужно выпить «на первую кровь». Мы накрыли стол на капоте и стали пить за косача. Этим охота на лося и закончилась.

 

Усачев: У нас тоже смешная история была. Мы с товарищем сидим на двух лабазах и ждем медведя. Он выстрелил, тут же подъезжает егерь – он у нас очень строгий молодой человек – и спрашивает: «Игорь Александрович, это вы стреляли?» Игорь ему показывает на поле, дескать, вон медведь лежит. А егерь решил, что он показывает в сторону моего лабаза, разворачивается и едет ко мне. Игорь не понимает, что происходит, он крупный, и ему неудобно на лабазе сидеть, но пока медведя егерь не добил, спускаться нельзя. Егерь подъезжает ко мне: «Дмитрий Михайлович, это вы стреляли?» Я говорю: «Нет». – «А Игорь Александрович сказал, что стреляли вы». – «Я не стрелял». – «Тогда вечером буду карабины нюхать». Егерю показалось, что кто-то из нас промазал и стесняется сознаться. Я спустился с лабаза очень расстроенный из-за того, что меня подозревают во вранье, и поэтому, когда садился на лошадь, свалился с нее. Едем за Игорем, тот сидит на лабазе. «Все, спускайся, охота закончена». Он удивился и показывает на поле – вот медведь-то лежит. Егерь: «О, точно». Пошел и сделал контрольный выстрел.

 

Ташкинов: Мы этим летом поехали на перевал Дятлова. Остановились там на берегу речки, хариуса море наловили, баню сделали, палатки поставили – отдыхаем. А там медведей полно – следы видно свежие. Друг мой Юра пошел рыбачить – стоит себе и забрасывает удочку. А я палаткой занимался. Тут Юра, бросив все свои удочки, ко мне подбегает: «Игорь, там медведь». – «Как?» – «Медведь! Он еще так делает: ррр-пф-пф, ррр-пф-пф». Я подбегаю к квадроциклу, завожу, газую… Тут еще один парень выходит и смеется. Это он так пошутил над Юрой.

 

Злобин: Мы одного медведя не могли убить лет десять...

 

Все хором: О как!

 

Злобин: Он нас изучил, чувствовал, когда мы приедем, и заранее уходил, а потом возвращался и снова кормился на поле. Мы посеяли другое поле, и медведь попался там в первый же вечер. А еще про одного медведя в городе известная байка ходит, как охотник ранил его, но не убил. Затем пришел к костру, где еще два охотника сидят. Ночью медведь ходил рядом, урчал, они выстрелят – он затихнет. Утром они втроем пошли, медведь покараулил и схватил того, который шел вторым – это был именно тот, кто стрелял в него. Медведь знает своего обидчика.

 

Ташкинов: Я где-то читал, что он лицо запоминает…

 

Злобин: По запаху, скорее всего…

 

Магарас: Один отчаянный охотник увидел, что в поле медведь жирует, взял карабин и решил к нему подползти. Лезет, голову поднимет иногда, смотрит – далеко ли медведь. А тот его учуял и пополз навстречу. Когда охотник поднял в очередной раз голову, медведь оказался в двух метрах от него… С какой скоростью он вернулся к нам… Долго потом руки дрожали…

 

Ташкинов: Я как-то с лабаза возвращался, иду по глухой лесной дороге, слышу, справа хруст, иду, снова хруст. Да что такое? Подхожу к домику, спрашиваю егеря, а он мне: «Нормально, это тебя медведь провожал». Я тут же водки выпил. Утром пошел посмотреть – в пятнадцати метрах от дороги трава примята, действительно медведь сопровождал меня. Я вернулся в избушку и еще выпил водки стакан.

 

Магарас: Самое опасное животное – это не медведь, а кабан. При любом выстреле – ранит он его или нет – кабан разворачивается и идет на охотника. А медведь убегает.

 

Ташкинов: Ну, на берлоге много бывало случаев, когда он шел на охотника…

 

Магарас: Это совсем другое дело, потому что ты его поднял. А так медведь всегда убегает, даже раненый. Никогда не слышал, чтобы он шел на выстрел.

 

Ташкинов: Был случай, когда охотник пришел на поле, хотел залезть на лабаз и увидел медведя. Тот тоже заметил охотника. Охотник выстрелил, и медведь пошел на него. Через несколько шагов упал замертво, но его первая реакция – он пошел на того, кто его ранил…

 

Злобин: Я уже пять лет не стреляю медведя вообще. Число трофеев перевалило за два десятка, и дальше смысла нет. Просто сижу на лабазе – наблюдаю и фотографирую.

 

Магарас: Мы в этот год тоже на медведя не охотились. Решили, что это не очень интересно. Я однажды уставший приехал, пошли с другом на лабазы. Друг потом рассказывал – сидит, вдруг слышит, как медведь сопит. Потом оказалось, я уснул на лабазе и захрапел. Вся охота – сидеть на безопасной высоте и ждать, когда медведь к тебе придет.

 

Ташкинов: А волков стрелял?

 

Магарас: Нет, волков ни разу.

 

Ташкинов: А мы пять лет назад ездили на охоту – 13 километров зафлажили, загон сделали. Долго ждали, часа три. Вдруг выстрелы пошли – ну все, думаю, началось. Сижу жду. Смотрю – волчара метрах в тридцати от меня. Выстрелил и перебил ему передние лапы и грудину. Волк лег на грудь, развернулся и как бульдозер пошел по снегу на задних лапах – прошел так с километр. Представляете? Нашел какую-то корягу…

 

Усачев: Это береза была…

 

Ташкинов: …зарылся около нее в снег. Мы снег разгребли, и оттуда такая пасть.

 

Злобин: Волк – страшный хищник. Где волк – там появляется пустыня.

 

Магарас: Я видел, как волки охотятся – как и мы. Загонят огромного лося, и ничего не останется. 

 

Злобин: Я как-то натолкнулся на место охоты волков: в радиусе пятидесяти метров все переломано и в крови. У лося шкура толстая – ножом едва разрежешь. А они шкуру разрывают и мясо кусками вырывают.

 

Магарас: Мы гораздо интеллигентнее разделываем добычу.

 

Ташкинов: Я как-то в Америке ездил к своему другу ресторатору, который тоже охоту любит. Сели мы с егерем в домике, смотрим на поле, посредине него стоит шест с тарелкой наверху. Вдруг тарелка начала крутиться и разбрасывать зерно: сбежались полсотни оленей – стреляй любого. Я выстрелил, олень упал, остальные разбежались. Все, поохотились считается. Это не охота.

 

Магарас: Мы недавно смотрели прайс по охоте в Африке. Жираф и носорог – десять тысяч долларов каждый, зебра – пять тысяч, бабуины – сто долларов за пять штук.

 

Ташкинов: Поехали, Дима. Возьмем бабуинов на пятьсот баксов… Ну, выпьем. Гриша, давай тост.

 

Магарас: На Кавказе говорят, что у «настоящего мужчины» все, что выше пояса, – грудь. Все, что ниже, – кинжал. Это справедливо и в отношении «настоящего охотника»…