Меню

Человек Сети: бизнес-история Анатолия Лебедева

Появлению Интернета Екатеринбург обязан Анатолию Лебедеву — основателю первой в городе интернет-компании «Урал Релком». После продажи федеральному игроку он почти с нуля создал конкурента — «Кабinet».

Портал DK.RU представляет спецпроект «Сделано в Екатеринбурге» — цикл публикаций о знаковых персонах и компаниях, ставших брендами города. Все герои этого проекта начинали свою деятельность в Екатеринбурге и шагнули далеко за пределы Урала. В очередном выпуске — бизнес-история Анатолия Лебедева.
 
Мой сетевой никнейм — Вонтер Лак. Дословно это означает «желатель счастья». В интернет-компаниях, которые я создавал и развивал, этот тезис стоял во главе угла. Обеспечить высокие скорости, предложить дополнительные сервисы и не отпугнуть высокой ценой — три кита, на которых стоит рынок провайдинга.
 
Несмотря на то, что я запустил первый в Екатеринбурге интернет-узел, многие сетевые истории прошли мимо меня. Например, я так и не стал блогером. 1990-е и 2000-е гг. прошли в напряженной работе, и времени на ведение дневника просто не оставалось. Свой блог я зарегистрировал только в 2010 г. — созрел перед шестидесятилетием. В качестве основной площадки я выбрал не ЖЖ и не Facebook, а «Стихи.ру». Опубликовал там свои школьные и студенческие опусы — вокруг них стали разворачиваться дискуссии. Независимая оценка послужила толчком — впервые за 40 лет я снова взялся за перо (точнее — за экран iPad). А из онлайна перешел в офлайн — издал пять собственных книг, поучаствовал в разных поэтических сборниках, стал дипломантом нескольких всероссийских конкурсов. В феврале 2015 г. состоялся мой третий творческий вечер — в Санкт-Петербурге.
 
В поэзии я нашел отдушину. В краткой и метафоричной (математической) стихотворной форме хотелось выразить мысли и переживания, накопившиеся за десятилетия — смерть родителей, рождение детей, победы и неудачи в бизнесе и т.д. В этом смысле я не претендую встать в один ряд с классиками: когда человеку есть что сказать, то он говорит с читателем на понятном языке и о понятных проблемах. Поэзией во все времена интересовались немногие, но более 345 тыс. прочтений моих текстов говорят о том, что стихи оказались востребованными. Это удивительно, ведь когда-то в детстве я мечтал связать свою жизнь именно с этим.
 

Где мои 17 лет

 
Первый колокольчик на поэтическом поприще пробил в 1962 г. — я получил золотую медаль в конкурсе чтецов на втором пионерском слете в «Артеке». Членом жюри был композитор Дмитрий Кабалевский — автор известных на весь Союз детских песен. Когда он узнал, что я прочитал собственное стихотворение, попросил показать другие мои работы. И тогда же предложил работать в тандеме (на полном серьезе!). Возможно, если бы я жил в Москве, все сложилось иначе. В то время вся культурная жизнь, в том числе и детское творчество, были сконцентрированы в столице. И контакт с Кабалевским не потерялся бы. Но мы с семьей колесили по стране — Ржев, Торжок, Калининград, Узбекистан и Прибалтика, пока не осели в Сургуте. 
 
 
1950-е гг.
 
Последней попыткой пойти по творческой стезе стал журфак — в десятом классе я загорелся идеей уехать в Свердловск и поступить в УрГУ. Кроме вступительных экзаменов, от абитуриентов требовалась практика, и мама меня устроила младшим литсотрудником в районную газету «К победе коммунизма». Но уже в Свердловске выяснилось, что на журфак берут после армии, а в армии я не служил. 
 
Запасные варианты были — медицинский институт или матмех все того же УрГУ. Откуда такой разброс? В 1960-е гг. школа давала комплексные знания — и в точных, и в гуманитарных науках. База давалась на все 100%, и дальше ученик уже сам выбирал, в каком направлении развиваться. Кроме того, я был победителем городских олимпиад по многим предметам. Но в медицине тоже разочаровался (боялся резать трупы). Остался матмех с бешеным конкурсом — пять человек на место!
 
С этим испытанием я справился. В 1968 г. поступил на математическое отделение, на кафедру «Вычислительная математика» — здесь готовили программистов, потребность в которых нарастала с каждым годом. Промышленность в стране была на подъеме, а управление станками переводилось на цифровые рельсы. Первые три года в УрГУ я продолжал посещать поэтические и журналистские кружки, печатался в газетах. Была даже шальная мысль — получить два высших образования. Но в 1972 г. я впервые попал в конструкторское бюро «Новатор» на Заводе им. Калинина — на практику. Здесь я увидел реальное применение тем знаниям, которые нам давали в университете. Больше писать заметки в газеты мне не хотелось.
 
 
Конец 1960-х гг. Матмех УрГУ
 
Моей дипломной работой стала разработка драйвера операционной системы М-222, который координировал работу ЭВМ и графопостроителя. В то время на завод пришла легендарная БЭСМ-6 (таких было всего три-четыре на весь город), а программировали на языках Алгол и Фортран. Чтобы обеспечить технологический стек, нужно было буквально влезать «в кишки» ЭВМ. А поскольку «Новатор» работал на нужды ВПК, то мой диплом автоматически стал «закрытым». Защищал его прямо на заводе!
 
После окончания университета остался на предприятии — в бюро матобеспечения появилось вакантное место. Попасть в КБ «Новатор» было сложно — только по приглашению. Причем, по распределению меня направили в НИИ автоматики — и между организациями даже вышел спор из-за меня, никто не хотел уступать.
 
В «Новаторе» я проработал 17 лет и всегда с благодарностью вспоминаю эти годы. Сначала занимался программированием, специализировался на общем матобеспечении, драйверах для телеметрии (благо, код тогда был открытым, а разработчики лично знакомы). В дальнейшем возглавил бюро, в котором трудился, а в 1985 г. даже был награжден медалью «За трудовую доблесть» за подписью генсека Константина Черненко.
 
В том же году Черненко умер, а я в день похорон был в Москве в командировке. Смена эпох у меня ярко отпечаталась в сознании: я воочию практически на Красной площади увидел, как перевернулась страница истории страны. Когда проходили похоронные мероприятия, город стоял мрачным, и даже погода была под стать, но сразу же после траурных салютов брызнуло солнце, флаги с черными лентами убрали, перевернулась страница истории — у руля встал Михаил Горбачев. На него возлагались большие надежды.
 

Сетевых дел «Мастак»

 
На возбуждение от «перестройки» наложилась конверсия. К концу 1980-х гг. плановая экономика начала стагнировать, кризис ударил по карману. Народ подрабатывал, кто как мог — бомбили, подряжались на стройки. Появились первые кооперативы и центры молодежного творчества. Но мой график не позволял брать «халтуры» — рабочий день был ненормированным, часто приходилось работать по ночам. 
 
В 1989 г. вычислительный центр НПО «Уралэнергоцветмет» объявил конкурс на вакантную должность начальника. Я принял участие и выиграл. По сравнению с Заводом им. Калинина заработная плата выросла вдвое. В том же 89-м для вычислительного центра закупили несколько ПК по дичайшим ценам. Помню, начальники спорили, что лучше купить: грузовики или «персоналки». Купили компьютеры.
 
Вычислительный центр занимался бухгалтерией, САПРом и другими расчетами. А поскольку «Уралэнергоцветмет» был территориально распределенным предприятием — с подразделениями в Казахстане, Узбекистане, Киргизии. Вся информация для обработки собиралась в Свердловске. Отчетность передавалась по междугородной телефонной связи — голосом. Письмом такую информацию не отправишь, а других видов связи не было.
 
В 1990 г. мы закупили советские модемы «Мастак», которые только-только появились в продаже, и развернули сеть передачи данных. Принцип был следующий: созвонившись, два оператора выходят на связь по межгороду с центром в Москве и договариваются, с какой скоростью будут передавать файл. Максимальная скорость — 1200 бит в секунду. Но на ней, как правило, файл с первого раза не проходил. Через какое-то время операторы опять созванивались и пробовали на скорости 600, а потом и 300. Передача файла занимала минут 10-15 — огромное достижение по тем временам! Вычислительный центр НПО «Уралэнергоцветмет» сразу же стал уважаемой организацией среди компьютерщиков города.
 
 

«Интернет за 25 лет изменился. Когда мы его создавали, даже представить себе не могли, что он станет орудием пропаганды»

 
Вскоре я поехал в командировку в Москву. Кажется, чтобы выбить дискеты на 5,25 дюймов — в свободной продаже их не было, приходилось оформлять заказ в министерстве. Там зашел в гости к руководителю моей стажировки в институте атомной энергии (из недр вычислительного центра этого института вырос кооператив «Демос» и акционерное общество «Релком» — они стали первыми интернет-провайдерами в СССР). Личные встречи у нас всегда переходили в обсуждение передовых технологий. Естественно, я рассказал о сети, построенной на модемах «Мастак». А он: «Фигня! Надо заниматься Интернетом!». В общем, поругались даже. Потом помирились. Но я остался при своем мнении: «Москвичи — настоящие буржуи, они всегда витают где-то в облаках». 
 
Но уже через неделю, когда я вернулся в Свердловск и успел хорошо обдумать этот разговор, меня осенило, что я был не прав. Это было похоже на озарение или электрический импульс: я как сумасшедший стал ходить по городу, искать инвесторов, чтобы запустить первый интернет-узел.
 
Интернета в классическом понимании еще не было, а прото-интернет включал в себя две составляющие — конференции и электронная почта. Первыми пользователями глобальной паутины стали высокообразованные специалисты из научного сообщества. И первые бизнесмены — адрес электронной почты на визитке котировался не меньше, чем дорогой пиджак или иномарка. Наличие ящика подчеркивало статус — особенно при работе с западными партнерами (например, основатель холдинга «4 канал» Игорь Мишин рассказывал мне, что в середине 90-х гг. получил грант в $5 тыс. в том числе и потому, что указал на своей визитке e-mail!). Конференции представляли собой чаты-форумы, где участники в прямом эфире обменивались новостями и наблюдениями. Здесь же происходили обсуждения самых острых политических вопросов, ведь СССР стоял на грани развала и надзорным органам было не до Интернета. Позже в этом формате стали распространяться новости и объявления типа «купи-продай»  — и это тоже стало востребовано у предпринимателей первой волны.
 
Денег «на Интернет» мне, конечно, никто не дал. Но было несколько интересантов, которые помогли с оборудованием. Сначала деятельность велась на базе созданного в 1991 г. МП «ЛИК» (малое предприятие «Лебедев и компания»). Первый компьютер, на базе которого мы собрали сервер, передала компания «Микротест». Помощь оказали Свердловская товарная биржа и «Уралэнергоцветмет», в котором я уже официально не работал, но деловые отношения с руководством сохранил. На базе «Уралэнергоцветмета» новообразованное предприятие и расположилось — в маленькой комнатке на 16 квадратов, в которой до этого стоял списанный графопостроитель. Арендовать комнату больше мы не могли себе позволить. Кстати, «Уралэнергоцветмет» помог нам и с линиями связи, поскольку обладал не только резервом, но и собственным безопасным соединением «Искра». Без этого у нас ничего бы не получилось — мы бы разорились на междугородних линиях общего назначения, да и пропускная способность этих линий оставляла желать лучшего.
 

Вывести мэра в Интернет

 
МП «ЛИК» подключилось к сети, которую развивала московская компания «Релком» — они первыми наладили связь с зарубежными серверами и стали соединять между собой регионы СССР. Мы заключили с ними договор и запустили узел mplik аккурат в день начала путча в Москве — 19 августа 1991 г. Теперь этот день считается днем рождения Интернета в Екатеринбурге. А тогда, в далеком 91-м, я, затаив дыхание, читал конференцию о попытке госпереворота. Пикантность ситуации добавлял тот факт, что наш офис располагался по адресу: ул. Антона Валека, 13, а через дом находилось здание КГБ. До поздней ночи я сидел в сети, собирал сообщения и даже написал заметку о том, что в Свердловске все спокойно и никаких волнений нет. Никто еще ничего не знал — по телевизору показывали «Лебединое озеро». Получается, в городе о путче я узнал одним из первых.
 
Наутро я переписал всю «историю» из конференции на дискету и пришел в городскую администрацию. Многих чиновников я знал, они начинали свою карьеру вместе со мной на Заводе им. Калинина. Но 20 августа эта информация никого не заинтересовала. Зато на следующий день, когда демократия победила и справедливость восторжествовала, мою дискету оценили по достоинству. 
 
Чтобы соответствовать высокому званию узла сети «Релком» нужно было постоянно расширять техническую базу. И, о чудо, кредит от областного Центра содействия предпринимательству в 70 тыс. руб. позволил закупить фирменные модемы и офисную технику (кредит, кстати, мы честно отдали). Предоставлять услуги мы научились, но с документооборотом и клиентским сервисом был полный бардак. И когда выяснилось, что у нас потерялись пять договоров (!) с клиентами, я пригласил на работу свою супругу Надежду — так в компании появился отдел клиентского обслуживания.
 
Второй интернет-узел в городе запустил холдинг «Корус». Эта структура занималась компьютерными технологиями под «крылом» научно-производственного объединения «Уралсистем», которое, несмотря на общую разруху, далеко не бедствовало. Все это мы очень хорошо поняли, когда однажды зимой 1992 г. пришли к ним в гости. Ребята, занимавшиеся провайдингом, только-только вернулись из Франции и щеголяли в фирменной одежде. Мы же пришли в «советских валенках»… И сделали вывод: внешний вид для переговоров очень важен. Все деньги, что у нас были в тот момент (чуть больше 3 тыс. руб.), мы потратили на импортные туфли для сисадмина.
 
Через год мы сменили название на «Урал Релком», хотя не были подразделением московского «Релкома». На самом деле, с моей стороны это было большой наглостью. И хотя в самом «Релкоме» претензий не предъявляли, в родном Свердловске-Екатеринбурге нас частенько «пинали» за название (мол, паразитируем на бренде).
 
Впрочем, зарабатывали мы откровенно мало, а все вырученные деньги вкладывали в развитие инфраструктуры и строительство сети. В 1993 г. московские друзья познакомили меня с разработчиками справочной системы «Консультант Плюс». Так, «Урал Релком» стал официальным дистрибутором по распространению правовой информации. Позже подразделение, занимающееся «Консультантом», было выведено в отдельную компанию — «Урал Релком-Плюс».
 
 
1990-е гг. На корпоративе «Урал Релкома»
 
В числе наших крупных клиентов была городская администрация. Аркадий Чернецкий стал первым чиновником, который отправил электронное письмо. А обучала мэра моя жена: тогда еще не было подробных описаний, методика работы разъяснялась каждому клиенту индивидуально. Позже, в середине 90-х гг., когда я был в составе официальной делегации в Амстердам, а возглавлял ее Чернецкий, при заселении гостиницы он первым делом спросил, где можно выйти в сеть. Я тогда очень гордился, что вывел в Интернет самого мэра!
 
Вслед за мэрией к нам подключилась областная администрация, параллельно — крупные промышленные предприятия (Уралмаш, УОМЗ, НТМК) и медиахолдинги (АБАК-ПРЕСС, «4 канал»). Клиентов становилось все больше по мере развития частного предпринимательства. Уже тогда было несколько частных лиц, которые имели возможность купить ПК и модемы себе домой. Те, кто такой возможности не имел, приходили к нам в офис и работали за нашими компьютерами. Впоследствии мы способствовали открытию пунктов коллективного доступа — на базе отделений «Почты России» и в Библиотеке им. Белинского. 
 
Впрочем, не все было благополучно — шли лихие 90-е. Однажды нам подослали «заказную» налоговую проверку. Женщина-инспектор два месяца сидела в нашем офисе, изучала документацию — искала, к чему придраться. При этом она, совершенно не стесняясь, рассказывала нам, как уничтожает предприятия. Но придраться было не к чему, и она продолжала наудачу тянуть время. Как-то на встрече в мэрии я обмолвился об этой проверке. Один из заместителей Чернецкого дал свою визитку и предложил передать ее инспектору. Налоговиков как ветром сдуло, а кто нас «заказал», так и осталось загадкой.
 
Бизнес пытались «отжать» и криминальные группировки. Но что такое Интернет, они не понимали, а отсутствие материальных активов их сильно изумляло. «Парни, так у вас что, даже личных автомобилей нет?», — удивлялись они. И уходили ни с чем.
 
В другой раз меня по наводке пытались ограбить. У своих партнеров я одолжил жесткий диск на 1 Гб (стоимостью с хорошую иномарку). Съездил в командировку в Челябинск, где местные провайдеры, с которыми мы дружили, записали мне на этот диск рабочую документацию. В Екатеринбург вернулся поздно и пошел домой пешком. Где-то в районе ул. Первомайской меня окликнули: «Есть закурить?». Я остановился и в тот же момент получил удар по затылку. Кровь полилась по лицу и спине, но я сохранил равновесие и побежал. И убежал! Меня подгоняла одна мысль: нельзя отдавать налетчикам жесткий диск — уж очень он был дорогой. Их, кстати, потом даже нашли и посадили. 
 
Все было действительно очень серьезно. Убить могли и за бизнес, и просто так. Однажды в столовой напротив меня сели два парня. И я случайно подслушал их разговор. Один говорил другому: «Я по жизни понял уже, что если видишь на прохожем дорогую куртку, шубу или драгоценности — зачем драться? Лучше убью и спокойно сниму с трупа!». У меня волосы на голове зашевелились… Но Бог миловал. 
 

Слияния и поглощения

 
В середине 90-х гг. я решил получить второе высшее образование — в Уральском кадровом центре при президенте РФ (теперь — Академия госслужбы). Дело в том, что я всегда был этаким технарем-бунтарем, считавшим всех начальников великим злом. Но теперь я сам стал начальником и понял, что без сторонней помощи всех премудростей менеджмента мне не понять. В рамках российско-американской программы обучения в 1995 г. поехал на двухнедельную стажировку в Чикаго. Зашел в местный книжный магазин и обомлел: целый отдел с книгами посвящен Интернету — от Интернета для чайников до серьезного веб-программирования. В США переход от интернет-протокола UCP на современный IP произошел немного раньше, чем в России — пока мы продолжали продавать подписки, продвинутые юзеры в Штатах уже вовсю конструировали собственные сайты.
 
 
1990-е гг. После стажировки в США
 
С IP-сетью «Корус» нас обогнал. Но отстали мы не сильно. И когда в начале 2000-х гг. город захлестнул бум веб-технологий, началась сегментация рынка. Так получилось, что у нас было больше частных лиц, а у «Коруса» — корпоративных клиентов. «УралВЭС», третий крупный игрок на этом рынке, выросший внутри «Микротеста», тоже специализировался на обслуживании юрлиц. Физлицами вообще до поры до времени мало кто интересовался. В них всегда нужно было инвестировать больше, чем в «корпоратов». Мы вышли из народа и с народом остались.
 
Между тем «Урал Релком» продолжал дислоцироваться на Антона Валека. К концу 90-х гг. штат насчитывал уже несколько десятков человек, и нам пришлось расширяться. Из шестнадцати «квадратов» сначала переехали в сорок — и нам казалось, что это огромное помещение! Затем арендовали еще одну комнату — для приема клиентов. И только в начале 2000-х гг. смогли позволить обустроить отдельный кабинет для бухгалтерии и переговорную комнату. Тогда же у меня впервые появился личный директорский кабинет.
 
Дефолт 1998 г. стал тяжелым испытанием — все расчеты с поставщиками оборудования и с арендодателями интернет-каналов производились в долларах. Нам помогло то, что «Ростелеком» вышел на рынок с рублевыми ценами. Тарифы для пользователей, конечно, пришлось поднимать. Но если все наши конкуренты подняли их в четыре раза, вслед за долларом, то мы ограничились ростом в 20%. Это позволило нам стать провайдером номер один для частных лиц в городе с долей 50-51% рынка.
 
Мы пытались диверсифицировать бизнес. После перехода на IP-сети стали предлагать клиентам услуги по веб-разработке. Но рынок был еще настолько в зачаточном состоянии, а само производство дорогим, что мы оставили эти попытки — в пользу собственного веб-проекта. Портал E1.RU появился еще в 1996 г. Изначально это был сайт компании, но в начале 2000-х гг. его переформатировали в городской портал — шли в ногу со временем. Проект развивала команда разработчиков нашей внутренней расчетной системы под руководством Сергея Герштейна и Алексея Пинженина. В течение десяти лет E1.RU оставался дотационным, но приносил имиджевую пользу. На коммерческие рельсы его вывел уже новый собственник.
 
С началом нового столетия времена изменились. На смену силовому отъему бизнеса пришли юридические захваты. «Урал Релком» к тому времени тоже уже стал заметным активом, и, предвидя худшее, мы сами стали искать крупного федерального игрока, под «крылом» которого могли бы найти защиту.
 
Претендентов было два — «Голден Телеком» (ГТ) и московский «Ситилайн». Мы встречались с собственниками, смотрели на то, как ведется бизнес в каждой из компаний. И остановились на «Ситилайне», который создавался силами небезызвестных Емельяна Захарова, Демьяна Кудрявцева и Артемия Лебедева. Их подходы и видение дальнейшего развития отрасли показались нам близки. В 2000 г. 51% акций «Урал Релкома» перешел «Ситилайну». Средства от продажи мы инвестировали в развитие собственной сети.
 
Но через год сам «Ситилайн» стал жертвой поглощения со стороны ГТ. Новый собственник не хотел сохранять бренд «Урал Релком», но нам удалось договориться: если в течение трех лет наша компания развивается в Екатеринбурге темпами выше, чем другие активы ГТ в городе, то нас не трогают. Мы свое условие выполнили, но в 2004 г. замаячило слияние ГТ с «ВымпелКомом». ГТ начал менять структуру управления — 51% в «Урал Релкоме» владельцу стало мало.
 
При продаже обсуждались планы дальнейшего развития бизнеса с сохранением ключевых сотрудников и перспективы роста, поэтому я согласился продать оставшиеся у меня 49%. Меня пригласили возглавить филиал ГТ, но наемным топ-менеджером я проработал только год. Не мог смотреть на то, как «перекраивают» мое детище.
 

Сам себе конкурент

 
Еще в начале 2000-х гг. я стал присматриваться к новым технологическим компаниям и приобретать доли в стартапах. Одним из них была сеть домашнего Интернета, которую развивал Алексей Царьков под крылом оператора кабельного телевидения «Биоритм». К моменту окончательной продажи «Урал Релкома» Царьков создал достаточно большую распределительную интернет-сеть под брендом «Кабinet». И поскольку я не был обременен никакими обязательствами, решил присоединиться к команде.
 
Я выкупил у некоторых акционеров доли в «Кабinet» (юрлицо — «Телесеть сервис») и стал основным владельцем предприятия. Все эксперты того времени предрекали «Кабinet», как самостоятельному оператору, скорую смерть. Но компетенции по рынку частных лиц у команды были лидирующими в городе, и мы рискнули. К тому же ветер развития широкополосного доступа в Интернет дул в наши паруса. В результате, не имея на середину 2005 г. ни одного собственного клиента, проект «Кабinet» со временем завоевал 33% долю рынка доступа в Интернет среди частных лиц.
 
Большим вызовом стал переход на безлимитные тарифы. Первым в Екатеринбурге «безлимитку» запустил ГТ — правда, в экспериментальном режиме. Произошло это неожиданно, в конце декабря 2006 г. Все новогодние каникулы мы работали, не покладая рук, и к окончанию праздников объявили о запуске своего безлимитного тарифа. Как и у ГТ, наша «безлимитка» стоила 600 руб. в месяц, однако мы не стали ограничивать период ее использования, а сразу пошли на коммерческую эксплуатацию.
 
За десять праздничных дней в январе мы пересчитали всю экономику компании. Был опасный период, когда трафиковые клиенты стали массово переходить на «безлимит». Месяц мы балансировали около нуля. И когда уже совсем было отчаялись, к нам потянулись новые клиенты. Вал был такой, что очередь на подключение растягивалась на неделю. Кризис 2008-2009 гг. мы просто не заметили. А интернет стал таким же привычным явлением, как электричество из розетки или вода из крана.
 
Как и в «Урал Релкоме», в «Кабinet» мы тоже стали развивать свой контент-проект — U-mama. Но, в отличие от E1.RU, он быстрее вышел на прибыльность. Реклама в Интернете стала цениться не меньше, чем в традиционных медиа.
 
 
2000-е. В офисе «Кабinet»
 
Но «Кабinet» оставался небольшой компанией, а отрасль стремительно развивалась. Появилось IP-телевидение, и хотя наши сети постоянно модернизировались, мы не обладали достаточными компетенциями в вопросе интеграции телевидения и Интернета. И понимали, что со временем можем потерять лидирующие темпы развития. Предложения о приобретении компании мы тоже стали получать с завидной регулярностью. И остановились на предложении «Национальных кабельных сетей» (НКС), которые тогда возглавлял Сергей Калугин (значительно позже, в 2013 г., Калугин возглавит холдинг «Ростелеком»). Новый собственник лоббировал сохранение бренда и команды. Я снова оказался на посту наемного топ-менеджера, а чуть позже мне предложили возглавить и ЗАО «НКС-Евразии», входившее в холдинг НКС.
 
В начале 2011 г. НКС вошли в состав «Ростелекома», который уже несколько лет развивал большую программу консолидации телекоммуникационных активов в стране. Весной 2012 г. процесс юридического поглощения был завершен — началось поглощение «дочек». Все проекты НКС, в которых я принимал участие, обладали достаточно большой самостоятельностью в рамках корпоративных регламентов. Я не захотел повторения опыта «Урал Релкома» при поглощении его ГТ. Мне шел уже 62-й год, и я наконец решил посвятить себя семье и самому себе.
 

Но не успел объявить об отставке, как меня вызвали на переговоры в компанию «Консультант Плюс». Дело в том, что все эти годы мой дистрибуторский бизнес, компания «Урал Релком-Плюс», продолжал работать. Я был совладельцем, но в оперативном управлении участия не принимал с конца 1990-х гг. В «Консультанте» мне указали на снижение динамики в последние годы и предложили, раз уж я закончил с Интернетом, взять развитие в свои руки. Что я и сделал. Придумал себе должность «замдиректора по стратегическому развитию» и установил скромную зарплату. Отсутствие постоянного большого оклада стимулирует топ-менеджера и совладельца к развитию, потому что если хорошо поработать, то выгодополучатель может заработать куда больше.
 
Теперь у меня гибкий график, я не работаю с 8 утра до 8 вечера и надеюсь наверстать упущенное время на самообразование, духовное и физическое развитие. Стихи — это отдушина. И может быть, ответная реакция на то, каким стал Интернет за 25 лет. Сегодня сеть используют для глобальных политических и экономических баталий, для пропаганды. Когда мы его создавали, даже представить себе не могли, во что это в конечном итоге выльется. Прогресс всегда имеет непредсказуемые последствия.
 
 
Книги Анатолия Лебедева
 
Предпринимательство сегодня снова не в почете. В восьми из десяти телевизионных программ предприниматели — это сила зла, а не носители нового и создатели рабочих мест. Конечно, бизнесменов больше не убивают бандиты, как в 90-е, и не обирают до нитки рейдеры, как в 2000-е. Теперь успешных предпринимателей принято закрывать в камеру. Впрочем, я остаюсь оптимистом. Мой сетевой никнейм — Вонтер Лак. Дословно это означает «желатель счастья».
 
Фото: Игорь Черепанов (DK.RU), личный архив А.Лебедева