Роман Речкин: «Для перехода к мобилизационной экономике придется изменить Конституцию»

В последние недели много говорится о возможности введения в России мобилизационной экономики. Подумать над переходом к ней, в частности, предложил на заседании комитета Госдумы по бюджету и налогам ректор РАНХиГС Владимир Мау.

Сейчас в стране нет законодательной базы и условий, позволяющих реализовать такой переход, — считает старший партнер юридической фирмы INTELLECT Роман Речкин.

Есть ли в настоящий момент в России правовая основа для введения «мобилизационной экономики»? К чему готовиться предпринимателям? 

— Надо четко понимать, сейчас в России нет мобилизационной экономики, более того, нет законодательной базы, позволяющей предметно ее реализовать. Существует Федеральный закон «О специальных экономических мерах...» № 281-ФЗ от 30 декабря 2006 года*, в последние месяцы изменения в него не вносились. Этот закон не о мобилизации экономики, а о том, как государство может реагировать на недружественные действия со стороны других стран, какие запреты и ограничения может ввести.

Например, в нем фигурирует запрет определенных финансовых и внешнеэкономических операций, приостановка действия международных договоров и так далее. Это исключительно негативные ограничительные конструкции, позитивной повестки, связанной с заключением договоров, созданием новых производств, в нем нет. В рамках этого закона нельзя реализовать мобилизационную экономику.

В июле 2022 г. были внесены изменения в Федеральный закон «Об обороне», в Федеральный закон № 223-ФЗ «О закупках товаров, работ, услуг отдельными видами юридических лиц», в Федеральный закон № 44-ФЗ «О контрактной системе в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных и муниципальных нужд»**, а в октябре — в Трудовой кодекс***. Но изменения не были связаны с подготовкой к введению мобилизационной экономики в стране, поскольку касаются лишь небольшого ее «участка» — торгов, прежде всего связанных с гособоронзаказом. Например, государство в случае необходимости и в соответствии с решением правительства РФ имеет право в рамках госконтрактов (гособоронзаказа) изменять количество продукции — увеличивать или уменьшать — с пропорциональным изменением цены. 

Что касается трудовых отношений, на отдельных производственных объектах, включенных в перечень Минпромторга, согласованный с Минобороны, Роскосмосом и так далее, может быть увеличена продолжительность рабочего дня, введены ограничения на выходные и отпуска, если предприятия не успевают выполнить гособоронзаказ или у них не хватает мощностей.

Подчеркну: это лишь маленький сегмент экономики, правовых норм для мобилизации экономики в целом, включая негосударственные организации, в законодательстве РФ на сегодня нет.

Во время октябрьского визита на «Уралвагонзавод» зампред Совета безопасности РФ Дмитрий Медведев напомнил исполнителям госзаказа об ответственности, вплоть до уголовной…

 — Господин Медведев — политик, его риторика понятна, она в русле актуальной государственной повестки. Надо четко осознавать: ответственность возможна только в рамках гособоронзаказа, когда заключен контракт. АО «НПК Уралвагонзавод» — на 100% принадлежит госкорпорации «Ростех», по сути, это государственное предприятие, работающее по государственному контракту в рамках гособоронзаказа. Уголовная ответственность за нарушения при исполнении гособоронзаказа действительно предусмотрена (ст. 201.1–201.3 УК РФ). Но такое предприятие в любом случае будет делать все, что ему скажет государство, кроме того, им руководят люди, назначенные государством.

Попробуйте спроецировать эту ситуацию на частную компанию по пошиву женской одежды. Допустим, чиновники решат возложить на нее выполнение гособоронзаказа, пошив формы. Возникнет вопрос: а на каком основании? У компании нет договорных обязательств перед государством и их нельзя просто так на нее возложить.

Никто не может приказать условному ООО «Ромашка» просто начать шить военную форму. Так нельзя — нужен государственный контракт в рамках определенной процедуры. Более того, далеко не с каждой организацией его можно заключить.

Последний перевод экономики на мобилизационные рельсы был осуществлен в годы Великой Отечественной войны. Но тогда вся экономика была государственной и государство в любой момент могло поставить завод перед фактом: с завтрашнего дня вы производите не тракторы, а танки. Существовал Государственный комитет обороны, директивами которого можно было перепрофилировать предприятия, обязать их эвакуироваться в любую точку СССР. Но все это происходило в условиях войны, режима военного времени (а не режима повышенной готовности). Тогда и за опоздание на работу существовала уголовная ответственность. 

Кроме того, уровень субъективного понимания гражданами своих прав в СССР был существенно ниже, чем сейчас. Например, у колхозников не было паспортов, они не могли свободно передвигаться по стране и фактически были крепостными.

Сейчас подобные вещи вряд ли можно реализовать — они не укладываются в голове, являются для людей субъективно недопустимыми, неприемлемыми. И несмотря на то, что действие Европейской конвенции по правам человека в отношении России прекращено, у нас все-таки гарантируется определенный уровень гражданских прав.

Так, ст. 37 Конституции РФ предусматривает, что труд свободен, более того, принудительный труд запрещен.

Что произойдет на том же «Уралвагонзаводе», если государство, например, введет для сотрудников оборонных предприятий уголовную ответственность за опоздание? Они просто подадут заявления об увольнении по собственному желанию и через две недели на УВЗ не останется работников. В рамках действующей Конституции государство не вправе запретить им уволиться и не может заставить их работать принудительно.

Еще один принципиальный момент — в Советском Союзе были закрыты границы и у человека не было выбора: либо он выполняет предписания государства в рамках мобилизационной экономики военного времени, либо садится в тюрьму. Сейчас у граждан есть вариант, позволяющий этого избежать, и многие им воспользовались после 21 сентября. В целом, сегодня у государства на порядок меньше возможностей для реализации жестких мобилизационных мер, чем в середине прошлого века.

Вернемся к условному ООО «Ромашка». 25 октября премьер-министр Михаил Мишустин заявил, что к производству военной экипировки нужно подключить все мощности легкой промышленности, в том числе малые предприятия. Как на это реагировать? 

—  Из его слов не следует, что государство заставит кого-то изготавливать эту продукцию, причем бесплатно или по сниженным ценам — я видел в ряде СМИ подобные утверждения. Правовой базы для этого нет. Как глава правительства господин Мишустин вправе определять потребности государства. Власти могут обязать государственные швейные предприятия заключить договоры на поставку военной формы и приступить к ее пошиву. Ведь собственник вправе решать, чем должен заниматься принадлежащий ему бизнес, это разумно. Что касается частных заводов и фабрик, власти могут предложить им заключить договоры на определенных финансовых условиях. Это нормальная капиталистическая экономика, и пока ее никто не отменял. Обязать частную организацию заключить госконтракт просто так нельзя хотя бы потому, что работники в любой момент могут уволиться — «встать и уйти». Кроме того, сама компания вправе в любой момент принять решение о ликвидации. Условно говоря, владельцы частного бизнеса также могут в любой момент «встать и уйти», прекратить осуществление предпринимательской деятельности.

Господин Мишустин прекрасно понимает, что находится в рамках определенного законодательного поля, и, думаю, все разрешится на уровне здравого смысла. Поэтому не надо создавать панические настроения.

Недавно власти шести регионов допустили «трудовую мобилизацию» студентов. Есть ли у этого правовая основа?

— Надо разделять декларации и лозунги с реальным оформлением этих отношений. На уровне деклараций это выглядит примерно так: мы переведем студентов на заводы и заместим ими призванных в рамках частичной мобилизации. Но возьмем Кемеровскую область: во-первых, студенты отправляются работать на шахты/фабрики/заводы добровольно; во-вторых, они получают зарплату. В рамках российской правовой системы никого нельзя отправить со студенческой скамьи на производство в принудительном порядке. Учащиеся замещают мобилизованных сотрудников предприятий добровольно — одни из энтузиазма, другие, чтобы заработать. 

Что необходимо для перевода экономики на мобилизационные рельсы без добровольно заключаемых контрактов и прочих «издержек»? 

— Полагаю, изменить Конституцию, отказаться от ряда базовых прав человека и ввести военное положение на всей территории страны. Но военное положение — это запреты и ограничения. Можно запретить свободу передвижения, какие-то операции и митинги, отменить выборы, но это не позволит развивать экономику, производить продукцию.

На ваш взгляд, к этому есть предпосылки?

— Скорее нет, поскольку открыты границы. По разным оценкам, после объявления частичной мобилизации из страны уехало от 400 тысяч до миллиона человек. Можно только гадать, сколько людей ее покинет, если государство введет меры, затрагивающие каждого. Чтобы закрыть границы полностью, наглухо, как в СССР, нужна законодательная база и мощный репрессивный аппарат. Советский Союз мог себе это позволить, поскольку располагал ресурсами: у него была мощнейшая армия и КГБ, в структуру которого, кстати, входили и пограничные войска.

В текущем краткосрочном периоде полное (для всех) и постоянное закрытие границ малореально. А при открытых границах радикальные действия властей вызовут у граждан соответствующую реакцию, и она во многом сведет на нет эффективность жестких мер.

Кроме того, в стране отсутствует какая-либо идеология, в отличие от СССР. Все-таки тогда определенные меры правительства встречали понимание у населения, поскольку соответствовали идеологии и так или иначе объяснялись на ее основе: мы строим социализм, мы живем в ситуации противостояния политических систем, поэтому вводим определенные запреты, ограничиваем права людей определенным образом. Отсутствие идеологии означает отсутствие мотивации, причин строго соблюдать введенные запреты у госаппарата, правоохранительных органов и спецслужб. Поэтому, с учетом текущего уровня коррупции, полное закрытие границ, на мой взгляд, нереализуемо.

С какими вопросами к вам обращаются предприниматели в последние полтора месяца? 

— На бизнес очень сильно повлияла частичная мобилизация, поскольку под угрозой оказались многие руководители и ключевые сотрудники. Всех волнует одно: что делать, куда бежать, как на это реагировать. Несмотря на объявление об окончании частичной мобилизации, поток подобных обращений не заканчивается. Ведь указа президента об окончании мобилизации нет.

На наш взгляд, частичная мобилизация серьезно ударила по экономике. Мы видим это и по рынку юридических услуг, на котором работаем. Приведу в качестве примера рынок юридических услуг Москвы, где работают самые многочисленные и квалифицированные команды. В сентябре значительная часть руководителей и партнеров московских юридических фирм покинули Россию, на месте остались усеченные команды, преимущественно женские. Следствием этого является и падение качества услуг и неизбежное падение выручки, даже если покинувшие страну люди продолжают работать на дистанте. Менее сложные и квалифицированные услуги, задачи оплачиваются ниже.

Думаю, схожая ситуация наблюдается и на других рынках. Представим компанию, специализирующуюся на сборке/ремонте техники: если исчезнут ключевые сотрудники, скорее всего, бизнес закроется. Студенты заместить таких квалифицированных сотрудников не смогут, а быстро их не обучить.

Этот эффект частичной мобилизации долгосрочный. На мой взгляд, эти и другие проблемы в экономике будут подталкивать государство к повышению налогов и других платежей. Думаю, для всех компаний конец года будет сложным. Тем не менее, жизнь продолжается, будем жить и работать дальше.

*Федеральный закон от 30 декабря 2006 г. № 281-ФЗ «О специальных экономических мерах и принудительных мерах».

**Федеральный закон от 14 июля 2022 г. № 272-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации».

***Федеральный закон от 7 октября 2022 г. № 376-ФЗ «О внесении изменений в Трудовой кодекс Российской Федерации».

Читайте также на DK.RU:

Мобилизация и бизнес: что делать работодателям, — Анна Устюшенко

«Движение в сторону мобилизационной экономики — это путь к экономическому коллапсу»