«Движение в сторону мобилизационной экономики — это путь к экономическому коллапсу»

21 сентября в России началась частичная мобилизация. 30 сентября президент Владимир Путин подписал договор о вхождении в состав государства ДНР, ЛНР, Херсонской и Запорожской областей.

Эксперты в области экономики, финансов и инвестиций комментируют последствия этих событий для бюджета страны и для граждан в СМИ и на своих страницах в соцсетях. DK.RU выбрал главные высказывания за последние две недели.

Владислав Иноземцев, экономист, публицист — в интервью на youtube-канале «Живой гвоздь»:

— Масштаб этого события (мобилизации) исторический. Когда были введены первые санкции, многие экономисты, в том числе я, говорили, что по итогам года падение ВВП составит не меньше 10%. В дальнейшем в прессе, в оценке российских министерств и ведомств, прогнозы все время улучшались. В августе писали, что спад составит 4–4,5%. Мне кажется, сейчас мы должны вернуться к прогнозу о снижении ВВП на уровне 10%, потому что в четвертом квартале он упадет по сравнению с третьим кварталом минимум на 8%.

Сейчас разрываются производственные цепочки, которые были налажены в последнее время, огромное количество рабочей силы исчезает из экономики. Я думаю, дезорганизация рынка будет огромной.

Этот кризис совершенно не типичен для понимания россиян. В 1991 г., в 1998 г. и в какой-то степени в 2014 г. резко падала стоимость рубля, взлетали цены, начиналась повальная инфляция — это и создавало ощущение кризиса, коллапса, катастрофы. Сейчас ничего подобного не происходит. Мы не увидим доллар по 100 рублей и инфляцию в 80%, просто внутри экономики начнут рушиться отдельные хозяйственные единицы.

Начнут разрываться хозяйственные связи, прекращаться поставки по параллельному импорту. Они создавались сотнями коммивояжеров, а сейчас будет введен запрет на передвижение военнообязанных, за которым последуют попытки спастись от мобилизации. Вынимая из слаженной производственной цепочки в 20 человек двоих, мы рушим всю цепочку.

Владислав Иноземцев отмечает: экономика — это не Газпром, который качает газ, не Роснефть, которая качает нефть, не компания РЖД, которая это все перевозит, и не Сбербанк, который обрабатывает платежи, поскольку в них занято в лучшем случае 3–4% рабочей силы. Остальные живут за счет мелкого, среднего и крупного бизнеса. А частный бизнес годами создавал не бюрократические структуры, а эффективные корпорации, где каждый человек на своем месте.

Он также акцентирует внимание на количестве людей, которые будут «потеряны» для экономики вследствие мобилизации:

— В стране примерно 72 млн человек активной рабочей силы, страна в большей степени женская, чем мужская. Среди мужчин реально занятых 34 млн человек. Если бы речь шла о 300 тыс. мобилизованных, из рабочих процессов был бы изъят 1%. Но до весны мобилизованных будет примерно один миллион — это уже 3%. В первую неделю из страны уехало 300 тыс. человек и уедет как минимум еще столько же. На каждого мобилизованного по 3–4 человека будут просто скрываться, в том числе от работодателей. Таким образом от общего количества мужской рабочей силы в 34 млн человек надо отнять порядка 6 млн — это приблизительно 15%.  

Экономист подчеркивает: в первую волну эмиграции (февраль-март) из страны уезжали люди, не играющие непосредственную ключевую роль в российской экономике. Они были гражданами мира, могли участвовать в экономических процессах из других мест или были интегрированы в мировую экономику, как представители западных компаний, которые были релоцированы из России целыми командами. Сентябрьская волна — это люди, инкорпорированные в российскую экономику. Поэтому мобилизация повлечет за собой разрушение «реальной структуры экономической материи».

— И это еще не конец, а начало. Представим, что из компании ушли специалисты, она остановила производство и перестала поставлять продукцию другой компании. У той на складах запас на две недели. Что делать? Искать других поставщиков? Для этого нужны люди, а люди боятся показать нос из дома. Как в такой обстановке экономика может нормально работать? Никак.

Мы семь месяцев пытались приспособиться к новой экономической реальности. Сейчас экономику опять поставили в неудобную позу. Сколько она будет приспосабливаться на сей раз? Я не исключаю, что после падения спад закончится, и на этом новом дне мы начнем барахтаться. Но будет снижаться производство и платежеспособный спрос. Запущена цепочка ухудшающихся событий, которые будут вести нас от плохого к худшему. И это надолго.

Андрей Мовчан финансист, СEO Movchan's Group —  в посте в соцсети Facebook*:

— Что же касается экономического эффекта, ответить на этот вопрос невозможно, не зная масштабов мобилизации. [...] В ближайшее время большинство из 25 млн резерва (это около 35% трудовых ресурсов страны) будет думать только о том, как бы забрали не его (то есть время будет идти не на работу, а на нервное грызение ногтя, переезд на другую квартиру, где не найдут, уход с работы, на которой найдут, поиски знакомств в военкомате, получение липовых медсправок, попытки устроиться на оборонное предприятие и пр.). Большинство руководителей бизнесов страны будет озабочено не работой, а способами сохранить персонал или, на худой конец, найти замену потенциальным потерям. Большинство из 100 млн членов семей резервистов будут сильно хуже работать от стресса и помогать своим мужьям/братьям/сыновьям грызть ногти, переезжать, искать, кому дать взятку и где купить справку.

Наталья Зубаревич, регионовед, профессор географического факультета МГУ, считает, что масштабы шока от мобилизации будут примерно такими же, как были после 24 февраля, возможно, даже сильнее.

— За первые две недели сентября, еще до объявления мобилизации, народ стал усиленно затягивать пояса, а уж после мобилизации все это ускорится. Кто сейчас побежит за ипотечными кредитами, не понимая, будет ли семья в полном составе? Провалится ипотека, провалится стройка — будет меньше и спрос на жилье, и количество работников, которые это жилье строят. И так я могу пройтись по всем отраслям. Но дело не только в отраслях, очень важно, кого будут брать (мобилизовать) — «работяг» (для производства это плохо, но терпимо) или ключевых работников, на которых держится производство. Мне кажется, это вообще не учитывается.

Отрасли с большим лоббистским ресурсом так или иначе «отобьют» лучшие кадры, а что будет со средним и малым бизнесом? С аграриями? У них нет такого лоббистского ресурса. Но главное — МСП: если уходят ключевые занятые (их может быть несколько на предприятии), вы их не замените и малый бизнес будет сжиматься. Если вы выдергиваете ключевых людей, на которых держится бизнес — будь то собственник или квалифицированный пекарь в маленькой пекарне, — бизнес рушится.

Кроме того, выросла неопределенность, а в условиях неопределенности бизнес инвестировать не будет. Он будет сидеть и смотреть по сторонам, как выжить. В таких условиях экономика не растет, поэтому разговоры, что спад будет небольшим в 2022 г. и немножечко продолжится в 2023 г., а потом мы взлетим, — в пользу бедных.

В интервью на youtube-канале BILD на русском Наталья Зубаревич отмечает: государство «перестало быть добреньким — ему надо закрывать дыру в бюджете». Этот тренд был очевиден в проекте бюджета, который верстался до начала мобилизации. Речь идет о росте финансовой нагрузки на все экспортные сектора экономики, на газовую отрасль, на металлургов, шахтеров и так далее.   

В проекте бюджета на 2022 г. оборонные расходы составляли 3,6 трлн руб., сейчас, по оценкам, будет под 5 трлн руб. Кто будет давать деньги? Не только бизнес, хотя с бизнеса в 2023 г., если все примут, дополнительно получат 1,4 трлн. руб. Но в декабре повышаются цены на ЖКУ, и это ляжет на наши плечи. То есть население тоже заплатит.

Свою лепту в расходную часть бюджета внесут зарплаты мобилизованных — по 200 тыс. руб. в месяц, что составит 460–470 млрд руб. за полгода. Эксперт считает: государство найдет на это средства:

— Повысят налоги на бизнес, частично будут займы, частично постригут больших барашков, у которых сейчас много шерсти из-за очень высоких цен на экспортную продукцию, частично нам с вами тарифы поднимут — и как-то сбалансируют. Поэтому не думайте, что бюджет рухнет от этих расходов. Вот если они будут длиться годами, тогда посмотрим. А пока полтриллиона без «гробовых» и для раненых за полгода как-то потянут.

Наталья Зубаревич — о том, что будет со страной в долгосрочной перспективе:

Мы выйдем из этого. Сильно потрепанными, подрастерявшими многое из того, что успели сделать в сфере технологической модернизации и включения в глобальный мир. Скорее всего, мы выйдем из этого сильно побледневшими как население, со сжавшимся потребительским спросом. Кроме того, мы выйдем из этого страной, из которой произошла очень сильная утечка мозгов. Страной со снизившимся человеческим капиталом. Вот это все — цена вопроса. 

Мобилизация — признак дефицита денег в «казне», считает экономист, провост Sciences Po (Парижского Института политических исследований) Сергей Гуриев. В интервью на youtube-канале «Русские норм!»** он отмечает: раньше государству удавалось избежать мобилизации благодаря притоку нефтедолларов. В последние месяцы ситуация изменилась. При этом включить «печатный станок» власти не могут:   

— Если напечатать рубли, инфляция выйдет из-под контроля. В России инфляция не такая уж и низкая. Она снижается, рубль крепкий, но в бюджете есть дыра. По очень простым причинам: российская нефть продается с дисконтом (в разные месяцы он составляет от 25 до 35 долларов за марку Brent), упали другие налоги, упало потребление, а спецоперация обходится дорого. Согласно бюджетной статистике, в 300–400 млн руб. в день. Это огромные суммы. Плюс к этому повышаются расходы на правоохранительные органы.

Сергей Гуриев подчеркивает: из-за жестких ограничений на поставку нефти в Европу российский бюджет ждут еще большие проблемы:  

В прошлом году нефтегазовые доходы составляли 35–40% федерального бюджета. Последние детальные бюджетные данные мы видели в апреле 2022 г., тогда они составили две трети доходов федерального бюджета, поскольку остальные доходы упали. С декабря Россия перестанет продавать 90% нефти, которую поставляет в Европу. Это половина российского экспорта нефти. Это означает, что в бюджете будет огромная дыра.

Экономист прогнозирует ослабление рубля, введение новой серии ограничений и бюджетные сокращения.

Инфляция может быть больше или меньше, но покупательная сила пенсии упадет. И президенту придется выбирать, кому платить — пенсионерам, учителям, чиновникам, омоновцам или офицерам.

О бюджете страны на ближайшие три года высказался в своем телеграм-канале @bitkogan президент инвестгруппы «Московские партнеры», профессор ВШЭ Евгений Коган:

— Как известно, бюджет страны на ближайшие годы сверстан с хоть и не драматическим, но дефицитом:

• 2023 год: дефицит 3 трлн руб., 2% ВВП;
• 2024 год: дефицит 2,9 трлн руб., 1,4% ВВП;
• 2025 год: дефицит 1,6 трлн руб., 0,7% ВВП.

Напоминаю:

• 2021 год: профицит 514,76 млрд руб.;
• 2022 год: ожидания — дефицит 1,3 трлн рублей или 0,9% ВВП.

При этом еще год назад планировалось закрыть 2022 г. с профицитом 1,32 трлн руб. (1% ВВП).

Доходы бюджета в 2023 г. оцениваются величиной порядка 26 трлн руб. Для покрытия дефицита бюджета в 2023 г. правительство намерено повысить вывозные пошлины и ставки налога на добычу полезных ископаемых и выручить на этом примерно 1,4 трлн руб.

Однако Минэкономразвития прогнозирует снижение цены на нефть марки Urals с $80 за баррель в 2022 г. до $70,1 в 2023 г., $67,5 — в 2024 г., $65 — в 2025 г. Прогнозы в целом выглядят вполне разумными.

Теперь к нюансам:

1. Бюджет сверстан исходя из вполне понятных прогнозов и ожиданий. И я убежден: поскольку сверстать бюджет страны — это не пятиминутная работа, но огромный и кропотливый труд, то вряд ли в этих расчетах учтена и частичная мобилизация, и ее экономические последствия.

2. После референдумов и следующих за этим событий Россия может получить новую порцию санкций, последствия которых будут бить по экономике весьма существенно. В частности, тот самый потолок цен на нефть. Каким он будет? Как будет отвечать Россия? И не получится ли, что в итоге доходы бюджета сократятся гораздо значительнее, чем предусмотрено в расчетах?

3. Цены на энергоресурсы. Тут мы тоже имеем лишь осторожные предположения. Рецессия может носить как мягкий, так и достаточно жесткий характер. Не исключено, что в Европе и США последуют дефолты различных компаний и массовые персональные банкротства. В результате цены на энергоносители могут спикировать вниз гораздо быстрее, чем мы предполагали. Шанс на подобное не нулевой и в этом случае нам также придется пересчитывать доходы бюджета.

4. Теперь о расходах. Непросто сейчас оценить расходы на частичную мобилизацию. Но всех, кто призван, а точное количество нам пока непонятно, необходимо одеть и обуть. Их надо будет кормить, с ними нужно будет заниматься бытовыми вопросами. Расходы, связанные с ранением, или, не дай Бог, смертью…

Расходы, по всей видимости, будут достаточно большие, и в бюджете они вряд ли учтены. Оценить их размер достаточно сложно. Хотя, по самым осторожным прикидкам, можно предполагать, что речь может пойти о весьма существенных деньгах.

К примеру, из Госдумы поступило предложение: каждому мобилизованному, кроме полагающегося денежного довольствия, выплатить еще по 300 тыс. руб. единоразово. Если мы говорим о 300 тысячах мобилизованных, это 90 млрд руб. А все остальное? Скорее всего, дополнительные совокупные расходы примерно и очень осторожно можно будет оценить в суммы за год, близкие к триллиону рублей. Но ведь всех этих людей нужно еще и вооружить. Стоимость этого? Тут лучше обратиться к военным экспертам, но сумма наверняка не та, которой можно пренебречь в расчетах.

5. Бюджет рассчитывался исходя из определенных темпов роста (или отрицательного роста) экономики. Но это определенный набор параметров. Тем более, недавние расчеты показали, что падение экономики, которое в начале года оценивали сперва в 8%, потом 4%, в итоге составит порядка 3%.

Вполне возможно, что после последних событий и санкций, которые мы получим… и после того, как мы осознаем, какое количество работоспособного населения ушло с рынка… мы почувствуем значительное падение доходов компаний. Особенно из малого и среднего бизнеса.

Как происходящее отразится на небольших компаниях и на исполнении ими своих обязательств и т.д.? Полагаю, что в итоге станет заметно и на макроуровне. И станет очевидно, что с экономикой тоже все параметры надо пересчитывать. А если так — опять же, что с доходами бюджета? Кстати, не забываем. Все эти 300 тыс. человек — это работоспособное население, которое платило налоги. Так что… комментарии тут излишни. Доходы (особенно местных бюджетов) как-то сократятся.

Вывод. Я думаю, что итогом происходящих событий, если мы говорим об экономике и, в частности, о бюджете страны, будет достаточно серьезное сокращение доходной части бюджета, возрастание расходов и рост бюджетного дефицита еще как минимум на весьма значительную величину.

Источником пополнения бюджета должен выступить ФНБ. Вопрос: надолго ли его хватит? Не придется ли начать резкое сокращение других статей расходов, относящихся к социалке, медицине и помощи экономике? А может, уже сейчас начать думать, за счет чего мы можем поднять доходную часть бюджета? К примеру, резко сократить регуляторное давление на экономику? Обратное же — движение в сторону мобилизационной экономики — это путь к экономическому коллапсу.

*Соцсеть Facebook принадлежит компании Meta Platforms Inc. Она признана в России экстремистской организацией и запрещена.

**Проект Елизаветы Осетинской (включена Министерством юстиции России в реестр СМИ-иноагентов).

Читайте также на DK.RU:

Мобилизация и бизнес: что делать работодателям, — Анна Устюшенко

«Этот выстрел был не «по Воронежу», а по главнейшим для страны территориям, кующим деньги»

Евгений Коган: «Такое ощущение, что мир пошел вразнос, и это очень серьезно»