Ольга Жданова: «В России банкротство — чисто похоронная процедура»

С 1 апреля по 1 октября 2022 г. в России действовал мораторий на банкротства: в течение этого периода кредиторы не могли инициировать дела о несостоятельности, но у самих должников такое право оставалось. Эксперты ожидали: после окончания моратория страну захлестнет волна банкротств компаний и физических лиц.

Их прогноз сбылся лишь отчасти. Согласно данным «Федресурса», в первом квартале 2023 г. число банкротств граждан выросло на 40,3%, но в более чем 96% случаев они сами инициировали процедуру. Статистика по корпоративным банкротствам и вовсе оказалась удивительной: минус 46,2% к аналогичному периоду 2022 г. (до 1368 процедур). Число наблюдений сократилось на 0,9% (1807). Количество намерений кредиторов обратиться в суд с заявлениями о банкротстве компаний в январе-марте 2023 г. — 7 587 (+7,3% по отношению к этому же периоду 2022 г.).

Арбитражный управляющий, партнер юридической фирмы INTELLECT, руководитель офиса компании в Санкт-Петербурге Ольга Жданова поделилась с DK.RU своим видением текущей ситуации в сегменте корпоративных банкротств.

Ваша оценка ситуации совпадает с официальной статистикой банкротств бизнеса?

— Да. После окончания моратория число корпоративных банкротств незначительно увеличилось. Видимо, все те, кто планировал обратиться с соответствующими заявлениями в предыдущие полгода, поспешили это сделать. В настоящий момент ни волны, ни даже всплеска банкротств юридических лиц в стране не наблюдается.

Я объясняю это тем, что, с одной стороны, государство предприняло меры, затрудняющие уход иностранных компаний из России — просто так их не ликвидируешь и не обанкротишь. С другой стороны, сама процедура банкротства предполагает определенные затраты. В текущей ситуации ни кредиторы, ни потенциальные банкроты не готовы их нести.

О каких суммах может идти речь?

— Минимальный список расходов включает вознаграждение арбитражного управляющего (30 тыс. руб. в месяц) и затраты на публикации, которые он должен размещать на «Федресурсе» и в «Коммерсанте» в начале и в ходе процедуры банкротства. Стоимость одной публикации на «Федресурсе» составляет 920 руб., в «Коммерсанте» — порядка 8–9 тыс. руб. Публикация о торгах может обойтись в 50 тыс. руб. — итоговая сумма зависит от количества слов. Анонс собрания кредиторов, результаты этого собрания, появление новых заявителей на стадии конкурсного производства, стадии банкротства… — все эти события надо «освещать», чтобы информировать участников процедуры и сторонних лиц.

Необходимость дублировать сведения о банкротствах в «Коммерсанте» давно вызывает непонимание и возмущение в сообществе. Для кого мы это делаем? Кто сегодня читает бумажную прессу? Тем не менее мы вынуждены следовать закону, в противном случае арбитражный управляющий может быть привлечен к ответственности.

На объем расходов влияет состояние должника и стадия банкротства. На стадии наблюдения компания продолжает функционировать, ею руководят те же люди, что и раньше. Арбитражный управляющий выполняет функцию наблюдательного органа: он проводит финансовый анализ бизнеса и на собрании кредиторов предлагает варианты развития событий. На стадии конкурсного производства на плечи управляющего ложится ответственность за все, что происходит с предприятием. При наличии у него имущественного комплекса управляющий должен обеспечить его сохранность, а если речь идет о промышленном предприятии — его консервацию.

По закону, все расходы, связанные с процедурой банкротства, несет должник. Если у него нет средств, управляющий обращается за финансированием к кредитору. При благоприятном сценарии после торгов к нему вернутся и те деньги, которые он потратил на содержание имущества должника, и те, что были затребованы в рамках банкротства.

Но процесс может затянуться. Порой возникают споры в отношении имущества должника, порой кого-то привлекают к субсидиарной ответственности. В этот период имущество не подлежит продаже, при этом его надо сохранять. А это расходы.

Сколько лет может идти процедура банкротства?

— В моей практике лишь одно банкротство завершилось менее чем за год — мировым соглашением (что нетипично). Как правило, бесконфликтные процедуры длятся года полтора. Банкротства, в рамках которых идут суды, оспариваются сделки с имуществом, бенефициары привлекаются к ответственности, растягиваются на годы. Сейчас у меня идут процедуры, запущенные в 2016 г. Только представьте, сколько это стоит, особенно если привлекаются юристы и другие специалисты. Бывает, арбитражному управляющему удается сдать в аренду имущество должника, чтобы покрыть текущие расходы.

В целом, немногим кредиторам удается «обогатиться» за счет банкротов. Это подтверждает и статистика «Федресурса».

В каких случаях кредитору есть смысл инициировать банкротство должника?

— Если у должника есть имущество, ради которого стоит нести расходы. Нередко имущество приходится искать, возвращать путем оспаривания сделок — это долгий и трудозатратный процесс. Поэтому главный вопрос, который встает перед кредитором: а оно того стоит? На мой взгляд, в этом есть смысл, если задолженность составляет хотя бы десять миллионов.

В последние годы среди кредиторов выросло число предприятий с госучастием, для них небольшие задолженности не являются критичными, часто они формально участвуют в процедурах банкротства, не особо пытаясь что-то получить. Банки стремятся получить залоги, остальное их не интересует. Скоро они да налоговики останутся главными инициаторами банкротств. Для остальных кредиторов в текущей экономической ситуации все чаще встает вопрос целесообразности несения дополнительных расходов на банкротство при условии туманных перспектив получения возмещения по своим долгам.

У банкротств с участием налогового органа есть какая-то специфика? 

— Раньше налоговая выступала инициатором банкротства только при наличии имущества у должника, сейчас ситуация изменилась. В то же время она боится быть первым заявителем. Поскольку если после запуска процедуры выяснится, что денег в ней нет, арбитражный управляющий через суд может взыскать с первого заявителя задолженность по расходам (в частности, сумму своего вознаграждения). Кто первый, тот и платит. Поэтому налоговая придирчиво подходит к процедуре банкротства и одновременно очень формально. Другие кредиторы исходят из целесообразности и выгоды. Например, если ты предлагаешь сдать в аренду имущество должника, провести ту или иную процедуру экономически более эффективно, они чаще всего соглашаются. С налоговой невозможно договориться из-за длительности согласований и формализма (в ущерб здравому смыслу). 

Представим, что компания хочет обанкротиться, но у нее нет на это денег. Кредиторы не готовы за нее платить. Как живет этот бизнес?

— Такой бизнес оказывается в подвешенном состоянии, поскольку долги есть, и они копятся. В моей практике есть такой пример. Налоговая инициировала банкротство потребительского сообщества, владевшего сельскими магазинчиками. Задолженность была не очень большой. Имущество было продано, оставалась дебиторка — долги перед компанией со стороны других организаций, людей и органов власти. Налоговая настаивала на ее продаже через торги, хотя при «цене вопроса» до 100 тыс. руб. без них можно обойтись и сэкономить средства хотя бы на публикациях.

У должника не было денег на покрытие расходов по торгам (60 тыс. руб.). Я как арбитражный управляющий обратилась к кредитору — и получила отказ в финансировании, было понятно, что дебиторка ничего не стоит. После этого я вышла в суд с заявлением о прекращении процедуры банкротства за отсутствием финансирования. Итог следующий: процедура не завершена, банкротом никто не признан, предприятие не ликвидировано. При этом есть бенефициары, которые, по идее, должны нести за него ответственность. Что дальше — вопрос.

Кредиторы нередко используют такую схему, чтобы получить сведения об имуществе и счетах должника, не тратясь при этом на процедуру банкротства. После прекращения процедуры за отсутствием финансирования они подают заявления о привлечении бенефициара к субсидиарной ответственности. 

Каковы ваши ожидания по динамике банкротств бизнеса до конца года?

— Не думаю, что будет всплеск банкротств, потому что все большее место в экономике занимают компании с государственным участием, а свои предприятия государство спасает. Институт банкротств как таковой — детище рыночной экономики. Он не исчезнет, пока не исчезнет она. В то же время мы видим, что сейчас преобладает «ручное управление».

Мне бы очень хотелось, чтобы банкротство перестало быть похоронной процедурой, какой оно, по сути, является в России. Изначальный смысл банкротства состоит в том числе в реабилитации должника. Но у нас этого не происходит, поскольку кредиторы стремятся «растрепать» оппонентов и хоть что-то с них получить, а должники — все попрятать. Если не получается это сделать, то и «гори оно все огнем». Желания восстановить бизнес у них нет. Поэтому и процедура чисто похоронная.

Что надо сделать, чтобы она перестала быть такой?  

— В том числе внести поправки в законодательство. Работа по масштабному изменению закона о банкротстве ведется давно. Но в текущей ситуации эта деятельность заморожена — не до того. Сейчас никто не возьмется прогнозировать, когда совершенствование закона о банкротстве вернется в актуальную повестку.   

Читайте также на DK.RU:

Главные уголовные риски для бизнеса в 2023 г. и как их избежать — адвокат Павел Репринцев

Как скажется на бизнесе переход на единый налоговый платеж — Роман Речкин